Наследник для чужого мужа (СИ) - Шайлина Ирина

— Ты точно себя нормально чувствуешь? — на всякий случай уточнил я.

— Точно… В мою первую беременность у меня тоже был токсикоз, но недолго. Буду надеяться, что и в этот раз минует быстро.

Владка одевала на щенка крошечный памперс, а ему это явно не нравилось. На морде читалось — вот наберусь сил и всех, на хрен, покусаю. Он уже будто шалить начинал, грыз бутылочку жмурясь от удовольствия, и Владку узнавал точно.

— Может Мухтар или Рекс? — предложил я первое попавшееся в голову.

— Нет… это же овчарки, а Игорь сказал пёс мелким будет.

Боже, опять этот сосед, где бы набраться терпения. Я терплю. Предлагаю клички, раз за разом Владка их отвергает. На улице уже сумерки, мне домой пора. Но здесь… так хорошо. Верхний свет мы не включили, горит лампа, заливая все вокруг рассеянным жёлтым светом. Уютно. Щенок, на которого все же натянули памперс дополз на животе — ходить он не умел ещё толком, до Владкиной ноги, упёрся носом в ступню и уснул. Слышно было, как сопит, как мерно приподнимаются его бока. У меня кружка с чаем, стоит на ковре рядом. Чай остыл уже, но я все тяну, цежу его мелкими глотками, сам себе поставив условие — вот закончится он и я уйду. Хочется, чтобы не кончался. Вообще многого хочется такого, что не облечь в слова. Сотни упущенных возможностей роят вокруг меня в воздухе, тысячи запретных желаний, миллионы сожалений.

— Влад, — вдруг решил спросить я. — А чего тебе для счастья нужно?

Я понимаю, что это явно не чужой ребёнок в животе. Но… мне хочется знать. Влада смотрит на меня, улыбается загадочно и немного печально, Мона Лиза.

— Не спрашивай лучше, Юр… Давай я тебе ещё чаю налью?

— Давай, — вздохнув соглашаюсь я. — Ещё чаю.

Владка забирает мою кружку и уходит на кухню. Щенок, лишённый вдруг её тепла ерзает, скулит и недовольно щурится на свет.



Глава 13. Влада

Моей беременности было уже десять акушерских недель, то есть, с момента подсадки эмбриона прошло уже восемь недель. Уже столько дней во мне малыш жил… Я с напряжением ждала, когда же вырастет живот, пока же его не было и в помине — меня тошнило буквально от всего, и я лишь похудела.

— Неважно выглядишь, — сказал Игорь.

Игоря в моей жизни становилось все больше и больше. Он был весьма загадочным, иногда мог исчезнуть на несколько дней, потом стучался, как ни в чем не бывало и спрашивал, не испекла ли я торт.

— Да так, простыла, — соврала я.

Приходил он ко мне часто, причём особого интереса ко мне, как к женщине не проявляя. Много говорил, рассказывал про свое детство, про жизнь, возился с щенком. Вот и сегодня, пришёл уже в одиннадцать, он прекрасно знал, что я не работаю.

— Лечись, — озабоченно сказал он. — Летние простуды, они самые гадкие.

Я кивнула — и правда, гадость. Надеюсь только, что токсикоз скоро минует, ибо длиться моя простуда будет ещё много месяцев. Игорь поставил на стол несколько баночек дорогого корма для маленьких щенков. Мой уже подрос, бутылочку использовал, как игрушку, а памперс, если мне вздумалось его одеть стягивал и сгрызал.

— Ого, вырос, — сказал Игорь, когда щенок заглянул в открытую дверь и звонко тявкнул на гостя. — Защитник!

Защитник гостя признал и услужливо завилял хвостом, прося прощения. Хвостик был коротким, кверху загнутым и смотрелось это препотешно. И теперь он уже не ползал на круглом пузе — уверенно бегал по всей квартире.

— Я его покормлю, — я взяла одну из баночек и подошла к миске.

На железной баночке колечко, за него я и потянула. Запах у корма своеобразный, но раньше он у меня отторжения не вызывал. А сейчас рвота подкатила так резко, что я испугалась, что меня вырвет прямо на ботинки Игоря. Метнулась к туалету — успела. Меня тошнило, а Игорь стоял буквально за спиной, в коридоре, дверь захлопнуть я не успела. Господи, мне нужно прекращать общаться с людьми… Пока я их всех не заблевала.

Потом я умывалась и старалась на Игоря не смотреть. В кои то веки мне встретился человек, с которым можно просто говорить, есть торт, коржи которого в этот раз явственно пригорели, и при этом не мечтать о нем, как о единственном любимом и недостижимом мужчине, и тут все кувырком. Рассказать я ему не могу. Слишком много всего придётся рассказывать, да и права не имею… Значит придётся просто отдалиться от него, а затем уехать, что входит в Юлькины планы.

— Ты беременна?

— Всё… слишком сложно. Игорь, у меня на сегодня планы, да и торта у меня нет…

— От кого?

Хочется сказать — ах, если бы все было так просто… А ещё хочется взять и за дверь его выставить. Какое он имеет право спрашивать? А ещё, самую малость… взять и рассказать. Хоть кому-нибудь. Чтобы обозвали дурой, а потом пожалели. Некому. Может, если бы было кому, то я в такую ситуацию и не попала бы…

— Игорь, правда, — миролюбиво говорю я. — Не хочу об этом говорить.

Он поднимает руки, сдаваясь. А глаза серые кажется прям в душу смотрят. Нет у меня ничего за душой и искать там нечего… Игорь все же ушёл, закрыв дверь за ним я облегчённо вздохнула. Но покой долгим не будет — скоро Юлька придёт, сегодня её день…

— Ну что, — сказала я псу. — Лучше прячься, смерть твоя идёт.

О, какие бои жаркие у нас за щенка шли, в котором и весу полкило нет. Юлька сходу перечислила пару десятков болезней которые я могу подцепить от собаки. Даже аллергию приплела, которой у меня отродясь не было. И бешенство в этом списке было самой безобидной болезнью. Юлька кричала, а я прижимала маленького к себе и уши ему закрывала — наслушается сейчас. Затем Юля выдохлась и пошла попить, видимо, чтобы сил набраться для новых аргументов и новых криков. Я следом за ней, вместе с щенком. У меня был готов контраргумент.

— Юля, — печально вздохнула я. — Я ходила к психологу…. Нет, у меня проблем нет, просто знаешь, береженого бог бережёт, а беременность это испытание для организма, а уж суррогатная тем более…

— И?

— Он сказал, что когда вы отнимете, то есть, заберёте у меня ребёнка мне некуда будет девать сотни килотонн скопившейся во мне любви. Сказала, что мне нужно завести домашнее животное.

— Может тогда рыбку?

Я снова вздохнула печально.

— Ты в своём уме? Кто вообще рыбок любит, аквариумы для красоты ставят…

И Юлька сдалась. Мнение выдуманного мной психолога значило для неё больше, чем мои слова. Но щенка мы отвезли в ветеринарную клинику, где над ним издевались два часа. Выявили, что ничего, кроме умеренной блохастости у него нет. А теперь и блох нет. Ещё сказали, что в моем песике столько всего намешано, что неизвестно что из него вырастет. Прививки делать было ещё рано, велели привезти чуть позже.

Так что теперь собака у меня есть официально. Правда Юля все равно его не любит, близко не подходит, и всем видом показывает, что наличие щенка она осуждает. Хотя щенок вообще оказался полезен — он Юлю немного отвлек от многочисленных страхов. А теперь судя по всему они вернулись сторицей.

— Я записалась на скрининг, — сообщила она входя. — Господи, закрой его в ванной что ли… Так вот, в понедельник пойдём на скрининг, уже десять недель.

Я напрягла извилины, вспоминая свою беременность. Насколько помню, первое УЗИ мне делали в двенадцать недель. Оно было идеальным, оно столько обещало… То, что у моего ребёнка многочисленные пороки сердца выяснилось на следующем. А сейчас у меня десять. Зачем?

— Зачем? — озвучила я свою мысль. — Через две недели и так УЗИ будет. Зачем малютку столько раз светить?

— Не УЗИ, Влад… мы проведём биопсию хориона.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Зачем? — снова спросила удивленная я.

— Я хочу проверить ребёнка на… генетические патологии.

Нет, я дурой не была. Прекрасно понимала, что для биопсии нужно будет как минимум как-то проникнуть внутрь матки для забора ткани. У меня десять недель, первый триместр он самый страшный, большинство выкидышей происходит именно в нем. Зачем проводить такую рискованную процедуру безо всяких на неё предпосылок?