Божий дар, или Ход конем (СИ) - Богомолова Валерия

Впрочем, кажется, моего разрешения и не требовалось. Дварф извлек откуда-то резной гребешок, вышел на улицу и начал размеренно водить по роскошной черной гриве моего скакуна. Я подумала, должна ли я выйти вслед за ним или остаться в домике вместе со всеми, но замерла, поневоле залюбовавшись его действиями — на первый взгляд, простыми, но, как мне показалось, несущими в себе скрытое волшебство, недоступное обычному глазу… Движения гнома были степенными и завораживающими, словно он вершил какой-то древний магический ритуал.

Я потрясла головой. По губам Дварфа снова скользнула улыбка.

— Прости, госпожа. Тебя не оскорбит, если я буду говорить, не прекращая своего занятия?

— Окстись, Дварф! — округлила я глаза. — Конечно, не оскорбит!

Нет, все-таки, гномы — чудной народ. То загадками говорят, заставляя своих собеседников чувствовать себя круглыми идиотами, то боятся оскорбить какой-то ерундой…

— Тогда к делу, — кивнул Дварф. — Простите, еще вопрос — вы голодны?

— Нет, — за всех ответила я.

— Отлично. Однако перед дорогой я бы рекомендовал вам отобедать. Буду вам признателен, если это произойдет в моем доме. Но, пока я мм… несколько занят — видите сундук? — он указал головой, не отрывая рук от гривы «моего благородного спутника». — Откройте. Там вещи. Разные — я, к сожалению, не знал, что вам подойдет, так что вам придется выбирать самим.

Надо сказать, Дварф сильно перестраховался. Вещи действительно были разные. И еще их было много. Очень много. Одежду на ведьмака мы подобрали сразу, она была неприметной, удобной и не сильно отличалась от того, в чем он ходил всегда. Со мной тоже проблем не оказалось. А вот с Эльстаном и Кордом пришлось повозиться.

Про Дани я вообще не говорю — это стало нашим кошмаром часа на два: согласившись «стать» знатной эльфийкой, он так придирчиво принялся подбирать наряды, что я вскоре созрела для того, чтобы его убить, но тут за него неожиданно вступился Эльстан, объяснив, что дочери Изумрудных Чертог даже вне отчего дома придают колоссальное значение мелочам, которые ни в коем случае нельзя упускать из виду, если мы хотим быть хоть в малой степени правдоподобны.

И началось. Кое-как определившись с «гербовыми цветами» новоявленной барышни, мы принялись подбирать дорожный костюм «ее брата» — в тех же тонах, а также нечто, хотя бы отдаленно напоминающее ливрею охранника для орка, чтобы оно, ко всему прочему, содержало в себе какие-нибудь отличительные знаки, указывающие на его принадлежность к «своей госпоже». Худо-бедно выполнив эту, как мне уже показалось, непосильную задачу, мы взялись наряжать темного эльфа. Благо, дамских нарядов его «гербовых цветов» было предостаточно, так что мы могли позволить себе, — вернее, ему, — такую роскошь, как выбор. И, кажется, зря. Терпению Дани, в отличие от моего, не было предела.

Что касается остальных, то им, кажется, было все равно, так что злиться мне пришлось в гордом одиночестве.

Увидев это, Дварф улыбнулся и принялся накрывать на стол, но я его остановила.

— Не трудитесь, господин Дварф, это еще не скоро кончится, лучше расскажите мне о Гаронде.

Гном приподнял бровь.

— О Гаронде? А почему именно о нем?

Я удивленно пожала плечами.

— Насколько я поняла, мы с ним воюем. Или я ошибаюсь?

— Да нет, ты права, — рассмеялся гном. — Но что ты хочешь о нем узнать?

— Всё. В чем его сила. Почему его никто не может победить. Почему он вообще стал таким… Почему он все это делает? Ведь он же не безумец!

— Он не безумец, — кивнул Дварф. — Он — бог. Бог-Инквизитор. Только об этом все слишком часто забывают…

То есть… Ну да. Все привыкли думать о нем с человеческой точки зрения, забывая, пожалуй, самое главное. Он — бог, а боги существуют в иных категориях, и понимать их следует иначе. Он поглощает магию не оттого, что он такая жадная тварь, это — смысл его существования. Его божественной сущности. От этого растет его сила, и каждый раз ему требуется все больше и больше.

А когда он достигнет определенного уровня, что тогда? Что будет, когда магия этого мира иссякнет? А он этого боится. Поэтому Гаронд и убивает магов, получая их силу, ведь сила души мага намного больше силы всей его магии… если он, конечно, не качает ее из соседнего мира-кармана, как это делает Дани. Ну, допустим, Дани не в счет. А что дальше? Когда он покончит с магами… он примется за орков. Затем гномов и эльфов. А потом — за людей. Обычных. Простых смертных. Имеющих души. Без магии, но тоже кое-что. Хотя, может, к тому времени он уже не будет мелочиться — ведь есть еще другие боги, которых он перебьет поодиночке, и потом… сможет поглотить весь мир… Да нет, это уже слишком. Хотя…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Дварф, а, убив простого человека, лишенного магии, он получает силу?

Гном нахмурился.

— У каждого человека есть душа. Сбрасывая бренную оболочку, она находит другую, ту, что еще только собирается развиваться… Но не всегда. Души проклятых не находят покоя, а души казненных Святым Орденом…

— Приносятся в жертву Гаронду, — закончила за него я.

Он опустил голову.

— Да, безрадостно, — неожиданно ляпнул Дани, не отвлекаясь от своего дела. — Я бы даже сказал, бесперспективнячок. А всё почему? Потому что у нас нет бога подземного мира, — наставительным тоном сообщил он.

Все застыли, словно окаменев. Даже Зверь перестал трясти гривой и уставился на эльфа, как на заговоривший сундук, впрочем, так же, как и все мы. Эльф, не замечая общего онемения, неистово сражался с платьем, отчаянно путаясь в оборках.

— Мне кто-нибудь поможет, пока я тут насмерть не удавился? Джен, ты, как-никак, моя камеристка, так что можешь начинать осваивать свою профессию, иначе рискуешь остаться без учителя! — сдавленно прохрипел он из-под груды тряпья.

— Дани, повтори, что ты только что сказал! — неожиданно для самой себя завопила я.

— Ты что, издеваешься?! — раздался треск разрывающейся ткани, и темный эльф «вырвался на свободу», жадно хватая ртом воздух.

Он уже начал ругаться, на чем свет стоит, но, заметив устремленные на него ошарашенные взгляды друзей, замолчал и непонимающе огляделся по сторонам. Потом снова повернулся к нам.

— Эй… вы чего? — растерянно хлопая длинными ресницами, осторожно спросил он.

— Дани, — кажется, я была единственная, к кому вернулся дар речи, — повтори, что ты сейчас сказал. Про душу и бога подземного мира…

— А… что-то не то? — смутился он.

— Дани, пожалуйста!

— Ну ладно… — пожал он плечами, — только можно я сначала вылезу из…

— Дани!

— Ну хорошо, хорошо! — замахал он руками, утопающими в пышных оборках. — Я сказал, что всё это потому, что у нас нет бога подземного мира. Что, еще что-то? Понял, поясняю, — вздохнул он, не дождавшись ответа. — Бог подземного мира обычно отвечает за посмертие души. То есть, с того момента, когда она уже покинула одно, как вы изволили выразиться, «бренное тело», и до того, пока не нашло себе новое. Конечно, здорово, если душа такая сознательная и сама соображает, куда и как ей вселиться, но все-таки лучше, когда это происходит под контролем. Во-первых, это морализует. То есть, если ты был при жизни отчаянной сволочью, в следующем перерождении тебе это аукнется, а доброму… ну, в общем, сами понимаете. Жалко, конечно, что нет примыкающих миров для наказаний и поощрений, а то можно было бы с помощью той же Этаны еще один «карманчик» соорудить… А во-вторых, это обеспечит контроль над проклятыми душами, а также… не позволит Гаронду поглотить душу убитого им мага или даже казненного, но тут, правда, уже сложнее…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я с окончательно офонаревшим видом обернулась к остальным.

— Скажите… я одна это слышала?

Дварф одобрительно прищелкнул языком, Эльстан, все так же не шевелясь, только еще шире распахнул изумрудные глаза, хотя это и казалось невозможным, орк тихонько хрюкнул, а Витольд сперва всхлипнул, но потом, закрыв лицо руками, принялся хохотать. Дани совсем растерялся.