Полное собрание сочинений. Том 88 - Толстой Л.Н.

1 «Вопросы философии и психологии» — журнал, издававшийся с 1889 г. Н. А. Абрикосовым, а с 1894 г. — Психологическим обществом при Московском университете.

2 Письмо Толстого Мооду от 6 декабря 1897 г. см. т. 70, № 244.

3 Николай Яковлевич Грот (1852—1899), профессор Московского университета, редактор «Вопросов философии и психологии».

4 Н. Я. Грот писал Толстому 26 ноября 1897 г.: «Я предлагал разделить статью с точки зрения литературной, а вы мне пишете о каком-то английском переводчике, до которого мне нет дела. Разве у вас с ним контракт?»

5 Толстой имеет в виду недовольство Софьи Андреевны его намерением напечатать свое предисловие к переводу статьи Карпентера в «Северном вестнике». См. Дневник Толстого 2, 6 и 7 декабря 1897 г. (т. 53, стр. 167—169); «Дневники С. А. Толстой. 1897—1909», изд. «Север», М. 1932, стр. 3—7.

* 474.

1897 г. Декабря 20. Москва.

Will appear about first.1 Could not stop. Tolstoy.

Появится около первого.1 He могу остановить. Толстой.

Телеграмма. Датируется на основании пометок на телеграфном бланке.

1 Толстой имеет в виду печатание статьи «Что такое искусство?» в журнале «Вопросы философии и психологии».

* 475.

1897 г. Декабря 26. Москва.

Милые друзья, Таня писала вам о моем нездоровьи.1 Нездоровье это обычное, желчное и теперь проходит. Нынче, 26[-го] с[тарого] с[тиля], вечером, чувствую себя гораздо лучше и вот спешу написать вам. Теперь о печатании: вы не можете себе представить, как мне обидно, что, несмотря на все старания мои, вышло не то, что я хотел. Целый ряд неудач. Надеюсь все-таки, что появление 5 глав,2 к[оторые] на очень недолгое время предварят ваш 1-й том (очень хорошая мысль разделить на 2 тома по 10 глав3), — не повредит вашему издательскому делу. Не нужно ли написать такое предисловие, в к[отором] бы я высказал, что ваше — единственное издание, и в особенности то, что русское издание будет сокращено и извращено цензурой? Если да, то составьте мне такое предисловие. Во всяком случае если печатание в В[опросах] Ф[илософии] повредило вам, простите меня. Спасибо вам, милый друг, за ваше сердечное, правдивое письмо. Галино письмо получил и буду отвечать.

На обороте: Англия. Angleterre, Sandon, Essex. Vladimir Tchertkoff.

Отрывок напечатан: «Дневник Л. Н. Толстого», М. 1916, стр. 224.

Ответ на письмо от 31 декабря н. с., в котором Чертков сообщал о том, как обстоит дело с изданием английского перевода «Что такое искусство?».

1 В письме от 23 декабря 1897 г. T. Л. Толстая писала, что Толстой нездоров и просит ее сообщить Черткову согласие на издание английского перевода статьи «Что такое искусство?» в двух выпусках.

2 Первые пять глав статьи «Что такое искусство?», печатавшиеся в журнале «Вопросы философии и психологии».

3 Английский перевод «Что такое искусство?» был издан в двух выпусках под названием: «What is Art?», translated by A. Maude., 1898, Brotherchood publishing C°.

476.

1897 г. Декабря 27. Москва.

He будет ли годиться такое предисловие?1

«Предлагаемая книга по русским цензурным условиям не может быть в цельности издана в России и потому печатается в Англии в переводе, о верности к[оторого] я не имею никакого сомнения. Вышедшие в России 5 гл[ав] в журнале В[опросы] Ф[илософии] уже потерпели некоторые сокращения и изменения; дальнейшие же главы, в особенности те, к[оторые] объясняют сущность моего взгляда на искусство, наверное не будут пропущены в России, и пот[ому] я прошу всех тех, кот[орые] заинтересуются этой книгой, судить о ней только по настоящему изданию».

Англия. Angleterre, Sandon, Essex. Vladimir Tchertkoff.

Открытое письмо. Впервые напечатано: «Дневник Л. Н. Толстого», М. 1916, стр. 224.

Датируется по почтовому штемпелю.

1 Предисловие к английскому переводу «Что такое искусство?».

1898

* 477.

1898 г. Января 1. Москва.

Quite well. Tolstoy.

Вполне хорошо. Толстой.

Телеграмма. Датируется на основании пометки на телеграфном бланке.

Толстой, повидимому, отвечает на несохранившуюся телеграмму Черткова с запросом о здоровье.

* 478.

1898 г. Января 9—10. Москва.

Давно не писал вам, милые друзья, Галя и В[ладимир] Г[ригорьевич].

После болезни не могу вполне оправиться, да и Москва так дурно действует, что нет умственной и вообще всякой во вне проявляющейся энергии.1 И теперь хочу написать только несколько слов.

Всё чаще и чаще наступают времена, когда ничего не хочется в этом мире для себя и когда совсем ясно видишь (чувствуешь), что ты не то сложное телесное существо со всеми своими воспоминаниями, привычками, страстями, а что ты та духовная сущность, кот[орая] заперта в этот со всех сторон окрашенный твоими наклонностями, привычками, страстями фонарь; и что ты не можешь ничего видеть, понимать иначе, как через этот фонарь, и что ты и фонарь — две вещи разные; и что скучно смотреть через этот, тобой же разрисованный, всё тот же фонарь и хочется смотреть в себя, или подняться выше и смотреть через окрашенные стенки туда, где нет преград и лишений. Хочется только помнить бога, быть с ним, и не хочется действовать.

Вероятно, это на время только, но теперь я особенно сильно чувствую это и рад этому, и п[отому] ч[то] знаю, что это так должно быть, уж наверное так, когда будешь умирать.

Хотел я всё это время написать художеств[енное] что-нибудь, такое, что содействова[ло бы] мною же поставленным требованиям. Но ничего не мог. Нынче бросил и начал то, что нужнее: о причинах зла, о воспитании и т. д.2 Если бог велит написать, вы увидите. Это могу писать, п[отому] ч[то] это нужно, и я знаю, как мне кажется, то, чего большинство не знает, и, мож[ет] б[ыть], могу сказать.

Вы же, там в Англии, в разгаре работы. Это прекрасно, п[отому] ч[то] я знаю, что у вас после периода работы наступает период критического отношения с божеской точки зрения к своей работе, и поэтому работа не направится дурно.

Здесь теперь в Москве и Таня и Маша с мужем, и я ей очень рад. Она хороша, жива, несмотря на физич[ескую] слабость.

Был у меня меньшой Дитерихс3 и очень понравился.

St. John4 остался там, и ему, думаю, будет хорошо.

Ну прощайте. Привет всем друзьям.

Л. Т.

9 января.

Писал вчера и боюсь, что письмо это произведет на вас унылое впечатление. Это было бы несправедливо.

Если нет энергии внешней деятельности, то есть большое, давно, да и никогда не испытанное прежде спокойствие, отсутствие осуждения и раздражения против людей.

Если не смотришь на мир через надоевшие свои рисунки стекол, то больше занят разжиганием огня, света, к[оторый] горит в фонаре. А то смотреть через стекла на мир — это сновидения действительности, а смотреть на одни стекла — это сновидения во сне.

Как бы хорошо было для всех, если бы все не думали о последствиях своих дел перед людьми в этом мире, а только о последствиях их перед богом в том. Как бы всем хорошо было.

Пожалуйста, не показывайте никому всю эту чепуху. Я могу ее писать только вам, зная, что вы почти поймете. Если не поймете (как и должно быть), то направите свою мысль на то же, на что и я. А этого я только и хотел: духовно сблизиться с вами.

Что здоровье Димы? Поправился ли?

Отрывок напечатан в журнале «Русская мысль» 1913, № 6, стр. 75.

1 В начале января Толстой перенес небольшое недомогание. См. Дневник Толстого 13 января 1898 г. (т. 53, стр. 176).

2 Статью эту Толстой оставил в самом начале. Это начало было затем использовано при работе над «Воззванием», которое Толстой писал в мае и июне 1898 г., но тоже не закончил.

3 Иосиф Константинович Дитерихс.

4 Син-Джон временно остался на Кавказе для помощи духоборам.

* 479.

1898 г. Января 16. Москва.

If possible, stop printing second part. Sendung alterations.

Если возможно, остановите печатание второй части. Посланы изменения.

Телеграмма. Датируется на основании пометки на бланке.

Толстой просил приостановить печатание второй части «Что такое искусство?», так как внес в нее изменения.

* 480.

1898 г. Января 18. Москва.

С вашим письмом разъехалось мое и телеграмма. Боюсь, что уже напечатано, а поправки важные, п[отому] ч[то] есть недобрые места, кот[орые] хотелось изменить. Если же напечатано, то что делать. Поделом.

Письма с угрозами,1 разумеется, не действуют, только неприятно в том смысле, что есть люди, напрасно ненавидящие. А умирать постоянно готовишься, и это дело. Я недавно думал, и это рекомендую Гале, что когда здоров, то стараешься получше жить во вне, а когда нездоров, то учишься получше умирать. Впрочем, эти письма не имеют даже и этого достоинства: они так глупо написаны, что, очевидно, предназначены только для пуганья.