100 КРАТКИХ ЖИЗНЕОПИСАНИЙ ГЕЕВ И ЛЕСБИЯНОК - Пол Рассел

Animula, blandula, vagula,

Hospes comesque corporis,

Quae nunc abibis in loca

Pallidula, rigida, nudula,

Nec ut soles dabis iocos?

Трепетная душа, нежная странница,

Гость и друг в человеческом теле,

Где ты сейчас скитаешься,

Ослабшая, продрогшая, беззащитная,

Неспособная играть как прежде?

По настоянию своего преемника Антония Пия римский сенат, который никогда не любил Адриана с тех пор, как он казнил четырех его членов, после долгих препирательств объявил его богом.

Многие из римских императоров также могли бы быть включены в эту книгу по той простой причине, что римляне не придавали особого значения полу предмета своей любви. В «Упадке и крахе Римской империи» историк XVIII века Джиббон отметил, что в цепочке римских императоров от Цезаря до Клавдия только Клавдий имел «однозначно правильную» сексуальную ориентацию. Я поместил в свою книгу Адриана не только потому, что он был одним из величайших римских императоров, но также и потому, что он и Антиной были одной из самых великих влюбленных пар в истории человечества — к тому же оба были обожествлены. Ранние христиане ненавидели обоих за их «извращенную похоть», но были люди, у которых история этой любви вызывала трепет благоговения и почитания. Эта история и в наше время продолжает вдохновлять авторов — доказательством тому является блистательный роман Маргарет Йорсенар «Жизнь Адриана»(1951).

Немногие правители оставили такой след в истории Римской империи, как Адриан. Немногие воплощающие красоту люди так сильно повлияли на развитие искусства, как Антиной.

16. СВЯТОЙ АВГУСТИН

note 12

Августин родился 13 ноября 354 года в нумидийском городе Тагасте (в настоящее время это город Сок-Ахрас в Алжире). Его отец Патрициус служил чиновником римской администрации и не был христианином. Его мать Моника была христианкой. В детстве Августин не был крещен и не получил христианского образования; мало того, в одиннадцатилетнем возрасте он был послан учиться в школу в Мадауросе — центр римской языческой культуры и образования. Именно там он так глубоко изучил латинскую литературу.

Он вернулся домой в 369 году и целый год провел в праздности, хотя успел за это время прочитать «Hortensius» Цицерона, что пробудило в нем интерес к философии. В следующем году он оказался в Карфагене, где приобщился к плотским соблазнам большого города, включая, естественно, гомосексуальные контакты.

Как он позднее писал в своих «Исповедях»:

«Я прибыл в Карфаген — город, где все вокруг меня источало негу запретной любви. Я до этого не знал любви и поэтому тянулся к ней, как мотылек к свету… Для меня любить и быть любимым было наслаждением, особенно если я мог еще и наслаждаться телом любимого человека. Тем самым я загрязнял родник дружбы мерзостью сладострастия. Я замутнял ее чистый поток адской похотью, и все же во всем своем непотребстве и аморальности я не мог остановиться и вел беспутную жизнь суетного горожанина. Я очертя голову ринулся в любовь и жаждал быть поглощенным ею».

Он обратился в манихейство — восточную смесь христианства и других религий, основу которой составляло учение о дуализме добра и зла, переселении душ и возможности спасения. Историк Джон Босвелл в книге «Христианство, социальная терпимость и гомосексуальность» пишет:

«Большинство манихеев считало грехом все формы сексуальности… Но гомосексуальные удовольствия многими из них рассматривались менее серьезным прегрешением, чем гетеросексуальные акты, так как: (а) никто не пытался создать вокруг этого ореол ложной святости, чем грешили многие гетеросексуалы, объясняя зовом природы потворство своим похотям, и (б) в грех не вовлекаются новые души, как это происходит в результате гетеросексуальных контактов, когда на свет появляются дети».

Как раз в то время Августин возобновил свою дружбу с молодым человеком из христианской общины, которого он знал еще в детстве, и совратил его с пути истинного. Их отношения, продлившиеся без малого год, были для Августина «приятнее и нежнее всего приятного и нежного, что приходилось испытывать в жизни». В последующие годы в своих «Исповедях» Августин благодарил всемилостивую руку Господа, пославшего на этого юношу болезнь, во время которой без ведома Августина семья крестила его и «он был отвращен от моей безумной страсти, к моему утешению сохранив свою душу для неба. Через несколько дней, когда меня не было, болезнь обострилась и он скончался».

Неспособный до поры до времени видеть неисповедимые пути Господни, молодой Августин был потрясен случившимся: «Все, что я разделял с ним, без него превратилось в мучительную пытку… Я удивлялся тому, что вместе с ним не умерли все смертные, настолько диким казалось мне то, что умер он, которого я любил так, что он казался мне бессмертным. Еще более странным мне казалось то, что он умер, а я жив, как будто он был моим вторым «я». Кто-то хорошо сказал о своем друге: «Он был второй половиной моей души». Я чувствовал, что моя душа и его душа были единой душой, заключенной в двух телах. Жизнь моя превратилась в кошмар. Я не желал жить, лишившись половины самого себя, и, возможно, я потому тогда так боялся смерти, что это означало бы окончательную смерть моего друга».

Босвелл пишет:

«Этот тип отношений — страстная, или «эротическая», дружба между мужчинами — многими в те времена описывается с почти прямым заимствованием понятий, характеризующих сексуальные отношения, с часто намеренным подражанием гомосексуальной литературе античности… Было бы некорректным проводить какую-либо точную параллель между такими отношениями и современным представлением о дружбе — это все равно, что сравнивать брак в средние века с современными супружескими отношениями. Но считать, что отличие связано всего лишь с изменением с течением времени концепции дружбы и вообще не имеет никакого отношения к гомосексуальности, было бы чрезмерным упрощением: эротический компонент в «дружбе» в античные времена во многом был обусловлен тем фактом, что гомосексуальность была обыденным явлением во многих античных культурах и вполне вписывалась в рамки дружеских отношений: друзья одного пола для того, чтобы выразить свои чувства друг к другу, заимствовали из гомосексуального лексикона носящие эротический оттенок выражения… Святой Августин, употребляя эти словесные обороты, выражал любовь, которую он чувствовал к другу своей юности… В отличие от своих современников-христиан Августин горько сожалел о сексуальной стороне таких эмоций… а в более старшем возрасте уже отвергал саму моральную допустимость гомосексуальных отношений».