Любовь и ненависть Готики - Галина Алексеева

   Компашка вампиров называла себя Орденом Свободы. Конечно, куда же в благополучном государстве без всяких групп с названием, где первое слово это "орден". Могли бы что-нибудь и поинтереснее придумать, а то орден, орден. Банально...

   Все эти вампиры были какими-то хмурыми. Хотя что-то мне подсказывало, что хмурость у них ассоциировалась с серьезностью и являлось выражением твердости.

   Юлиан по очереди представлял мне имена всех присутствующих вампиров, причем когда его называли он становился по стойке смирно и слегка склонял голову. Вот это самое проявление уважение меня удивило. Это так они со всеми или теперь я удостоилась чести тем, что вступила в их славный орден защитников слабых, орден свободы. Что ж...я польщена.

   - Мы живем, как обычные вампиры, пытаемся скрыть наши мысли и делаем вид, что всем довольны. Но мы те, которые сейчас скрываются в тени, те, которых пытается искоренить Повелитель, называя нас "неправильно мыслящими, ставшие на путь разрушения". Мы те, которые поднимут народ, дадут ему мыслить свободно, без боязни прогневать деспота нашего, мы дадим нашему брату жить так, как он хочет, а не так, как его поучали и внушали с детства поклоняться тому, который разрушает его жизнь, - распевался Юлиан по окончанию представления мне всех членов Ордена.

   Через десять минут я уже молилась, чтоб он наконец-то закончил. Понятно, почему у них никакого прогресса нету. Они собираются, чтобы посоревноваться в дарах красноречия. Мы сделаем то, мы сделаем се... Одни разговоры и ничего больше. Я посмотрела на лица вампиров, слушающих Юлиана. Они смотрели на него все так, словно боялись пропустить хоть одно слово. Еще через несколько минут мне окончательно надоели и эти внимательно-слушающие лица и красноречивость Юлиана, который без передышки повторял одно и тоже. Пора кончать с ораторством.

   Я громко издала звук, похожий на зевок. Тут же на меня обратились все взоры присутствующих, даже слегка неуютно стало под таким напором укоряющих взглядов. Теперь моя очередь, только я буду говорить кратко и просто. Встав со стула, я обвела всех взглядом. В первом ряду, вампир хотел было открыть рот, возмутиться по поводу моей беспардонности, но я так на него посмотрела, что он весь сжался.

   - Значит, вот как вы действуете? - начала я насмешливым тоном.

   - Что ты имеешь в виду? - сухо спросил Юлиан, цепко всматриваясь в мои глаза.

   Повернувшись спиной к нему, я обратилась к сидящим членам Ордена, с любопытством ждущих развязки.

   - Безусловно, Орден, это очень интересно собираться каждый день в каком-то сарае, - я брезгливо посмотрела на стены таверны. Все дружно последовали моему примеру, огляделись и тут же тяжело вздохнули, - И тихонько обсуждать проблемы насущные и ваши будущие действия по поводу их искоренения.

   Орден переглянулся. Кто-то приподнял брови в удивлении, кто-то потер нос в глубокой задумчивости над моими словами. И все это они делали, как будто сейчас только поняли, что я сказала правду. У всех было такое выражение лица, как будто они решали трудную задачку и ничего у них не получалось, а тут пришла добрая фея в виде меня и помогла разрешить все. Что ж, Готика, теперь надеюсь, хоть сейчас они проснулись.

   И действительно в таверне началось оживление. Но не такое, которого я ожидала. Чтобы их "разогреть", я начала их упрекать; если они будут сидеть баранами, то ничего не полупится и мой план полетит ко всем чертям.

   - Вы только сидите и ничего не делаете. Говорить каждый может. А где же действия, где ваша хваленая решимость? Или вы боитесь гнева того, от которого хотите освободиться?

   Какой-то вампир вскочил со своего стула и громогласно заявил:

   - Она права. Мы сидим, как бабы на рынке.

   Еще один вампир согласился с ним. Многие повскакивали со своих стульев, начинали кричать. Кто-то запрыгнул на стол и начал вопить "Да здравствует свобода!". Ну наконец-то, а то как дети малые. Алексий сидел на стуле в углу и с любопытством смотрел на все это, не забывая поглядывать на меня. Тем самым вампиром, запрыгнувшим на стол, был Орест.

   - Да она права. Дело говорит. Да, да, согласны, - слышалось со всех сторон.

   Краем глаза я посмотрела на Юлиана. Тот с напускным радушием смотрел на все это, не предпринимая никаких действий. "Что, чувствуешь себя не в своей тарелке?" - со злорадством подумала я. Мне было прекрасно известно, что он просто упивался тем, что занимал лидирующее место в Ордене, это было понятно по его лицу, когда он читал эту проповедь про освобождение. Может быть, Юлиан и хотел как-то поднять их, но только у него не получалось. Всего-то надо было обвинить их в лени и сравнить с бабой. Какому же мужику понравится такое сравнение?

   Алексий подошел ко мне и щенячье-восторженными глазами начал смотреть на меня.

   В таверне началось массовое битье посуды. Хватали стаканы, быстро опрокидывали их, не забывая выкрикивать тосты: "За народ! За свободу!", затем бросали пустые стаканы о пол. Мне оставалось только пожалеть бедного владельца таверны, которого мы заблаговременно отослали куда подальше; бедняжке придется раскошелиться на новую посуду. Что поделать...Восстание требует жертв, каждый чего-то лишиться, таково правило.

   А ведь только начало... И жертв моей мести с каждый днем будет становится все больше и больше...

   ***

   Великолепно притворяться дурочкой - это у женщин в крови. Женщины сами по себе все актрисы тогда, когда им это выгодно. Придя в дом к Дорофею, я изначально разыгрывала дурочку, то есть стала актрисой.

   Дорофей был очень любезен, разрешил принять мне ванну. Дальнейших указаний он мне не давал. Наверняка надеялся, что пока я буду принимать ванну, дождь закончится и я поблагодарив его отправлюсь во все четыре стороны. Наивный Дорофей. Кто же отпускает гостя, не покормив его. Я собиралась намекнуть на это, спустившись вниз не в очень презентабельном виде, обернув полотенце вокруг мокрого тела. Единственная служанка в доме, немолодая особа с угрюмым лицом, охнула, увидев меня, но я миновала ее с гордо поднятой головой.

   Моя цель сидела около камина. Едва я вошла я удостоилась скучающего взгляда. Сначала. Потом узрев, в чем я одета, у него расширились глаза от удивления и где-то в течение минуты он пожирал меня глазами. Похотливый ублюдок.

   - Простите, я не нашла платья, - сказала я.

   Дорофей с трудом отвернулся и обратился к служанке, которая была ошарашена не менее чем ее хозяин.

   - Найди леди платье и будь добра помоги ей одеться.

   Служанка кивнула и тут же унеслась исполнять приказ. Вопрос: "Откуда в доме одинокого мужчины-вампира платье женщины?". У него, конечно, есть служанка. Но ведь он не собирается давать мне платье слуги? Мои мысли подтвердились и волна отвращения, гнева и ненависти поднялась во мне. Но я не показала этого, а только стояла и продолжала улыбаться. Дорофей снова посмотрел на меня тем взглядом, каким мужчина смотрит на женщину, желая показать ей, что у него на уме большее, чем просто дружеская беседа. Я намекнула ему, что неплохо было бы и покормить свою гостью. Он тут же распорядился, чтобы что-нибудь накрыли на стол, как только мне помогут надеть платье.