Земля (сентябрь 2007) - журнал Русская жизнь

Полвека слежу за колхозным строем. Его нужно было зарыть и попрощаться с ним; но ведь не попрощались, не нашлось человека, который взял бы на себя такую ответственность. Более того, в последние несколько лет были приложены немалые усилия к тому, чтобы сельскохозяйственная Россия стала страной гигантских агрохолдингов. Хозяин Магнитки Федор Иванович Клюка взял на свое попечение сто двадцать четыре селения и сто пятьдесят семь тысяч гектаров засева в Белгородской области. Это что-то вроде того, как раньше завод патронировал колхозу, только масштабы пантагрюэлевские. «Я не такой свихнутый, чтоб не нашел применения своим деньгам, - нашел бы!» - говорил Федор Иванович, входя в сельский бизнес. И кто возразит ему? Я горжусь, кстати, что отговорил господина Клюку от его прекрасных планов - в публичной дискуссии. Не сразу, но он отказался в итоге от этих земель.

- А как вы отговорили?

- Я напомнил ему, что он получает земельные паи сорока тысяч колхозников, что любой вид кооперации (а слышались чудесные уверения, что агрохолдинг - по сути дела чаяновская, кондратьевская кооперация на современном, механизированном, более масштабном уровне) невозможен без сложения собственностей. Пусть даже на микроуровне личных усадеб - но не гипотетических земельных паев. У крестьянина, торжественно вошедшего в агрохолдинг, ничего нет кроме рук. Он обобранец, он опять на барщине. А обобранец должен выживать и чем-то жить, поэтому он не работник, он пьяница и вор по определению.

Я писал в письме к Клюке: «В селе Роговатове (я даже попрошу, чтобы вас туда свозили) проживают три с половиной тысячи человек, работают пятьсот, остальные три тысячи воруют и пьют. Двести семьдесят три телеги в селе! На резиновом ходу, у кого и на подшипниках. Подшипники смазывают, чтоб не скрипели. Рядом Воронежская область. Говорят бывалые мужики: „Клюку обворовывать не будем, он наш человек“. Как саранча, налетели на Воронежскую область, тащат сплошь и рядом. Если Сталин начинал драконовским указом о десяти колосках, а ваш, белгородский же колхозный председатель Руденко кончал засадами на баб, ночью таскавших семена лука, то вам, не имеющему ни ОГПУ, ни засад на сто пятьдесят семь тысяч гектаров, гуляй-поле противостоит серьезное».

- Вот после таких-то писем и говорят, что вы презираете и не любите крестьян. Что вы привели в деревню городских интеллигентов (фермеров), а потом бросили.

- Кто я такой, чтобы кого-то бросать? Я сам лишился земли, которую с такой помпой получил в Княгининском районе Нижегородской области. Гонорары от двух книг пошли на ремонт почвы, но сменилась власть в районе - землю отобрали.

От крестьян, от аграрных проблем отвернулось общество, отвернулся писательский люд, отвернулись самые чуткие люди из городской интеллигенции - творческой, научной и так далее. Это нам надо винить и самих себя: вместо крестьянина появился обобранец.

А фермерство - это вообще преданная революция.

Грех всей демократии в том, что с девяностого года демократы, за исключением Александра Николаевича Яковлева, были глухи к проблемам сельского хозяйства. Да и зачем им? Немцов начинал с того, что покупал два банана в буфете дочке в подарок, а теперь он богатый человек. Что ему пейзане? Зачем ему фермеры? Сотни тысяч самых живых, самых инициативных людей села и города увлеклись идеей свободного труда на своей земле, взяли пашню, отдали многие годы созданию острова частной жизни и разорились, надорвались в бесплодной борьбе с налогами, диспаритетом цен, ставками кредита, инфляцией, чиновничьим произволом. Против них - районная знать, председательский корпус, деревенские соседи, общественное мнение, наконец.

Юрий Дмитриевич даже с некоторым весельем удивляется: еще совсем недавно он спорил, рассказывал иным своим собеседникам, что миллионы колхозников с грибов не вылазят, не могут себе позволить даже селедки; что все-таки государство, а не энтузиасты, народники и прогрессоры, должно построить в селе дороги и теплые сортиры, взорвать, перетряхнуть этот мир черношиферных колхозных деревень; а ему говорили: ну, это вы слишком; ну, не все так плохо. Прилавки полны, крестьяне из сильненьких (те же фермеры - а их много, много еще на плаву осталось!) на иномарках ездят. Не желали «плохое» слушать - а все приличные, прекрасные даже люди.

И все это с той интонацией, с какой, по Набокову, каторжане отгоняли от работы трудолюбивого, но косорукого Чернышевского: «Не мешайтесь, стержень добродетели!»

Юрий Дмитриевич отошел от дел. Он сидит на своей даче (половина дома в скромном подмосковном поселке) за столом. Окно распахнуто в сад. В саду очень красиво. Черниченко читает «Бесов» Достоевского.

- Все как-то не успевал раньше прочесть, - говорит он.

* ГРАЖДАНСТВО *

Евгения Долгинова

Романтический прагматизм красивых женщин

Фермерское движение на Карельском перешейке

I.

Губернатор Ленобласти весной вернулся из Австралии, объявил через своего пресс-атташе Сидорина: будем разводить кенгуру. А че такого, страусов уже кое-где разводят: возят туристов, продают в рестораны яйца, предлагают целебный (будто бы) страусиный жир в пузырьках. Почему бы не развести и кенгуру в специальном фермерском хозяйстве? Кормовая база, сказал губернатор, у нас даже лучше, чем в Австралии. Фермеры послушали, почесали репу, сказали «Мда». Потом, правда, последовало опровержение от пресс-службы администрации Ленобласти, слухи про кенгуру были обозваны дикой фантазией СМИ (все у них СМИ виноваты).

Меж тем фермеры Ленобласти, наверное, потянули бы и кенгуру. Тянут же они все остальное: высокие урожаи в зоне рискованного земледелия, и годовые надои 6,5 тыс. литров молока в год от каждой коровы (в Советском Союзе и за меньшие показатели выдвигали на Героя Соцтруда), и строительство, и сельский туризм. В прошлом году в Ленобласти рост сельского хозяйства впервые превысил промышленный рост, однако фермеры на круг дали меньше продукции. Фермеров вообще становится меньше, проблем - больше, торговые сети («убийц фермеров», по определению министра сельского хозяйства Гордеева) ставят на крупные хозяйства.

Фермерских хозяйств в области зарегистрировано почти 7 тыс. В Выборгском районе - 1074, но в некоммерческое партнерство «Фермеры Выборгского района» входят всего 40. Это типичная ситуация для всех регионов: среди фермеров числится масса мертвых душ. Кто-то просто обанкротился, а кто-то махнул рукой, сравнив количество тягот с количеством выгод, и не без выгоды продал землю. За последние годы произошла окончательная фильтрация жизнеспособных производств - как среди крупных хозяйств (колхозов и совхозов больше нет, вместо них ЗАО, ООО и СПК, сельскохозяйственные производственные комплексы - основные производители сельхозпродукции), так и среди фермеров. Выжили не то чтобы сильнейшие - упорные. Те, кому нечего терять кроме своих наделов и своих надежд.

При некотором обобщении - на основе субъективных впечатлений - фермер Выборгского района выглядит примерно так.

Это женщина, реже мужчина, с высшим или средним специальным образованием, лет 40-55, полная семья, несколько детей. Иногда горожанка. Основной вид занятий - растениеводство, свиноводство, разведение крупного рогатого скота. Перерабатывающие производства - редкость. Многие планируют заняться заманчивым сельским туризмом. Дети получают или готовятся получить высшее образование. У всех есть компьютер, у некоторых - интернет.

При этом они не считают себя средним классом и оценивают свои доходы в пять, семь, десять тысяч рублей. Они почти ничего не тратят на себя, вся прибыль идет на кредиты или оборудование («Рабочий просит платить ему семьсот рублей в день. Ты понимаешь, говорю, что я на себя столько не зарабатываю?»).

Многие из них находятся в состоянии судебной тяжбы - с администрациями, подрядчиками, банками. («Я точно знаю, что на глубине тридцати метров есть хорошая вода. Нет, мерзавец пошел бурить на сто двадцать, чтобы сорвать деньгу, и вот - вода дурная, соленая, пить невозможно». - «Может, минеральная?» - «Какой там… Подала в суд, толку пока никакого».)

Почти никого из фермеров дело не обеспечивает и не кормит. Большинство держат вспомогательные бизнесы: у кого лавка, у кого пилорама или «сын в Москве предпринимателем», у кого договор о воспитании детей из детдома (и это тоже доход, потому что вся еда своя, а на питание детей государство дает пусть смехотворные - 2500 в месяц, - но реальные деньги).

Ни один из них не обошелся одной лишь помощью государства, все делали крупные личные инвестиции. Закладывали или продавали квартиры, залезали в космические долги у знакомых, отдавали - с учетом инфляции. Многие не расплатились до сих пор.

От нацпроекта «Развитие АПК» что-то получили очень немногие: все жалуются на неимоверные сложности оформления кредитов (нацпроектовские кредиты немедленно обросли стряпчими-посредниками). Все жалуются на сложности с переводом земли в личную собственность.