Цветок предательства - Анна Данилова

– Хорошо. Давайте вернемся к его наблюдению за ее окнами. Разве она не зашторивала окна, когда принимала любовников? Обычно люди стараются делать такие дела за зашторенными окнами.

– Зашторивала, конечно. Но Максим, который приносил ей цветы, под разными предлогами проходил в квартиру, говорил, что там душно, что нужно открыть окно и впустить свежий воздух… К тому же не на первом этаже она жила.

– Так, может, все эти цветы были придуманы Аркадием именно для того, чтобы был повод распахнуть окна и раздвинуть шторы?

– Вы же спрашивали его, что он вам ответил?

– Да вы же сами все слышали, он просто твердил о том, что любил ее, что хотел, чтобы она исправилась, «пришла в себя», поняла что-то важное… Честно говоря, я не понимаю, что именно он имел в виду.

– А я весь этот бред слушаю круглые сутки. Представьте, каково мне.

– Вы проживаете здесь? Или приходите?

– Живу я здесь. Не могу оставить его ни на минуту. Во-первых, мне жалко его ужасно, вижу, что стало с человеком после того, как у него отнялись ноги… Во-вторых, он платит мне тысячу евро в месяц. Ровно столько же получает одна моя знакомая, которая работает в семье миллионера в Лиссабоне… Да-да, честно. Учитывая, что у меня нет семьи, ни мужа, ни детей, мне только такая работа и подходит. Не платить за жилье, за питание – я все заработанные деньги откладываю. Да и привыкла я к нему уже.

– Аркадий… Что случилось с его ногами?

– Проблемы с позвоночником, я точно не знаю.

– Разве у вас не медицинское образование?

– Нет… Это раньше здесь работала медсестра, но она вышла замуж, и ей пришлось оставить эту работу. Но я поддерживаю с ней контакт, и когда возникает необходимость, я звоню ей, она или консультирует или приезжает, чтобы сделать какую-нибудь процедуру. Она же научила меня делать уколы, показала мне кое-какие упражнения для поддержания мышц…

– Скажите, Любовь Петровна, вы не знаете, какие отношения были между Максимом Шитовым и Вероникой?

– Да у нее со всеми, с кем она не спала, были отвратительные отношения.

– Что вы о ней вообще знаете? Почему она развелась с Аркадием? Где работала, если работала вообще? На что жила, если не работала? Чем занималась? Как относилась к Аркадию? Максиму?

– Ну… о покойниках либо ничего, либо… Но я действительно ее не любила. Нет, я не осуждаю ее, что она нигде не работала и жила за счет мужиков, больше того, я даже уважаю таких особ, они не то что я, живущая в чужом доме и выполняющая грязную работу… Здесь дело в другом… Меня в ней раздражало то, что весь мир крутился как бы вокруг нее, понимаете? Эти два брата, Аркадий и Максим, они постоянно что-то для нее делали, купили ей квартиру, дарили цветы, наверняка давали деньги… А за что? За то, что она, извините меня, раздвигала ноги перед каждым встречным? Нет, я понимаю, конечно, что Макс здесь ни при чем, он лишь потакал своему брату, не хотел ему перечить, хоть и понимал, что поступает некрасиво по отношению к самой Веронике. Но мы надеялись, что наступит такой момент, когда Аркадий придет в себя и скажет – все, хватит, надо жить другой жизнью, что он выбросит подзорную трубу, которая каждый раз доводила его до истерики, когда он видел там очередного ее ухажера…

– Как вы думаете, кто и за что мог убить Веронику?

– Да какой-нибудь хахаль и убил. Или баба какая. Жена любовника, к примеру, и заказала Веронику. Ее смерть, я уверена, связана с тем образом жизни, который она вела. Она словно в пропасть летела, знала, что разобьется в пыль, но все равно летела… Да меня уже тошнило от Вероники, от одного ее имени бросало в дрожь… И вообще, дурдом все это!

Ничего нового Любовь Петровна, получается, о Веронике не сказала. Повторила то, что Зосимов знал от Максима Шитова.

Другое дело – Лиза Гусарова. Такое рассказала, что Валерий уже сто раз пожалел о том, что дал ей слово не документировать ее рассказ. С ее слов получалось, что тот молодой человек, чей труп был обнаружен под окнами квартиры Вероники, был третьей жертвой неизвестного убийцы, целью которого было истребить всех ее любовников. Ловелас-альфонс Анатолий, музыкант Дима, теперь вот – Саша.

– И что, она вот так прямо и сказала, что все трупы отвозила на свалку?

– Послушайте, вы же не думаете, что я все это сочиняю?! Или, может, я сошла с ума и пришла к вам сюда для того, чтобы… Да я даже не знаю, зачем бы это сделала сумасшедшая! Просто я влипла в эту историю, испугалась, что меня втянут в это дело, что посадят за преступление, которое я не совершала. Вот и все!

– Понятно-понятно… А она не сказала, что это за свалка?

– Нет. Она выразилась как-то странно… Ну, что, мол, мне не надо это знать, что там есть место такое, где их никто не найдет.

– А почему же она не вызвала полицию?

– Будто вы не понимаете. А почему, интересно, я искала какие-то знакомства в ваших кругах, а не пришла к вам, к официальному лицу, к следователю, чтобы рассказать все начистоту, чтобы дать показания? Да потому что нет доверия к вашим коллегам, вы уж извините меня. Когда я была еще маленькой девочкой, нашего соседа арестовали, посадили как маньяка, который насиловал и убивал девушек из соседнего интерната. Взяли его ночью, когда он, досмотрев до конца футбольный матч, который закончился очень поздно, возвращался к себе домой от матери, живущей через дорогу… В камере, куда его поместили, мужики сделали его инвалидом на всю жизнь… Маньяка, кстати говоря, потом поймали, посадили, все экспертизы были произведены, он показал и захоронения трупов… Вы понимаете, о чем я? Меня эта история затронула до глубины души. Мы с мамой помогали этому Мише какое-то время, приносили ему суп, пирожки… После он уехал в деревню, женился, взял женщину с ребенком, своих-то детей у него уже не могло быть. Валерий, вы извините меня, что я рассказала вам эту историю, просто именно этот случай повлиял на меня, сформировал определенное отношение к представителям вашей профессии, полиции… Я и Веронике помогла исключительно потому, наверное, что представила себе, что может с ней статься, окажись она в камере… Она не выдержит там, умрет… Уж не знаю почему, но, глядя на нее, я подумала, что она вообще как бы не жилец…

– В смысле? – удивился Зосимов.

– Это трудно объяснить… У нее был такой взгляд, словно она уже не со мной, понимаете? Ведь когда человек говорит таким обыденным тоном, что молодой человек, труп которого она спокойно выбросила из окна, был третьей жертвой и что предыдущие два трупа она отвезла на своей машине на свалку, то начинаешь понимать, что психика ее уже дала сбой, что она находится в таком глубоком колодце страданий и отчаяния, что ей уже и не страшно… Я почувствовала, что она и до этого пережила какое-то страшное потрясение, и, судя по всему, связано оно было с ее браком, то есть с Аркадием, с той аварией… Но дело, я думаю, не в ребенке, которого она потеряла… Не похожа она была на женщину, которая горюет о потерянном ребенке. Для таких, как она, аборт – дело привычное.

– Постойте, что-то ничего уже не понимаю… Какой взгляд? Какой колодец? Какое еще потрясение?

– Не знаю…

– А я вам скажу, Лиза. Вероника была просто пьяна, вот и все! Потому и молола весь этот бред.

– Постойте, вы хотите сказать, что никаких трупов не было?

– Мы это проверим. Обязательно.

Он подумал о том, что напрасно не задержал Аркадия, пожалел инвалида. Может, между ним и Вероникой были какие-то особые, сложные отношения, даже трагичные… Сейчас важно другое: вот у кого точно был мотив убивать любовников своей бывшей жены. Тот факт, что Аркадий наблюдал за ней в подзорную трубу, что Максим открывал окна, раздвигал шторы для этого постыдного занятия, свидетельствовал о том, что его пожирала ревность. Сжигала его, делала еще больше инвалидом. И будь у него возможность передвигаться без посторонней помощи, можно было предположить, что это он подкарауливал в подъезде своих так называемых соперников и убивал их. Но, по словам сиделки, особы тоже весьма странной, он не мог обходиться без посторонней помощи, а потому такое сложное передвижение в пространстве было для него невозможным. Хотя сколько историй реальных и выдуманных основано на том, что инвалиды оказываются вовсе и не инвалидами, а только притворяются ими. Если учесть, что Аркадий страдает психическим заболеванием, то возможно, и он талантливо симулирует свою неподвижность, а сам, улучив момент, когда за ним не наблюдают, скажем, поздним вечером, когда уставшая Любовь Петровна крепко спит в своей комнате, встает со своего инвалидного кресла (или поднимается с кровати, где якобы спал), открывает дверь, выходит из квартиры, идет в соседний дом, поднимается на лифте наверх и, спрятавшись между этажами, дожидается прихода к Веронике очередного любовника. Учитывая, что он постоянно торчит возле своей подзорной трубы, ему известно время визитов, какие-то привычки мужчин… Дверь лифта открывается, какой-нибудь Анатолий или Дмитрий появляется перед дверью Вероники, Аркадий достает пистолет с глушителем и стреляет в него, после чего так же на лифте спускается вниз, возвращается домой, садится в кресло, вернее, ложится в постель…