Небесные просторы - Дэвид Брин

— Пространство Е — это царство сюрпризов, — осторожно ответил Гарри. — Но мое дежурство прошло без всяких неожиданностей. Спасибо за интерес.

Маленький пушистый роусит — слуга-клиент хуна — двигался рядом с хозяином, нацеливая на Гарри записывающее устройство и заставляя его еще больше нервничать. Тем временем инспектор приблизился и навис над Гарри, продолжая расспросы.

— Конечно, я расспрашиваю из личного любопытства, но не согласитесь ли просветить меня в одном деле? Не заметили ли вы во время патрулирования пространства Е особенно крупных мемоидов? Хр-р-рм. Возможно, концептуальных существ, способных выходить за пределы своего родного континуума и переходить… хр-р-рм… на другие уровни реальности?

Гарри почти инстинктивно насторожился. Подобно многим кислородным расам, хуны не выносят двусмысленных условий пространства Е и аллафоров, населяющих это странное царство. Неудивительно, учитывая их всем известное отсутствие чувства юмора и воображения.

Но откуда этот внезапный интерес?

Очевидно, необычная ситуация требует смеси формальной лести и уклончивости. Гарри обратился к привычной тактике «да, бвана».

Хорошо известно, что мемоорганизмы теснятся в пространстве Е, как вакуумные ракушки, заражающие медленные фрейтеры, сказал он, переходя на галшесть. Но увы <о существо старшего уровня патронов>, я видел только такие существа, которые позволяет разглядеть мой примитивный полувозвышенный мозг. Несомненно, эти впечатления слишком грубы, чтобы заинтересовать такое возвышенное существо, как вы.

Гарри надеялся, что чиновник не заметит его сарказма. В теории все обязавшиеся служить Великим Институтам отказываются от прежней верности и предрассудков. Но со времени катастрофы при НуДауне все знают, что испытывают хуны по отношению к выскочкам из клана землян. Как неошимпанзе, представитель едва возникшей расы клиентов, обязанных служить людям, Гарри ожидал со стороны Твафу-ануфа только высокомерия и пренебрежения.

Вы, вероятно, правы в этом <о преждевременно развившееся, но многообещающее дитя>, послышался ответ хуна. Тем не менее меня <слегка > интересуют ваши наблюдения. Возможно, вы видели каких-либо <особенно крупных или сложных> мемоидов, передвигающихся в <близком> соседстве с трансцендентными формами жизни?

Информационную пластинку инспектор отвернул, но Гарри видел, как отражается ее свечение в гладких грудных чешуйках — знакомым голубым цветом разрешения. Проверка корабля Гарри завершена. И больше нет законных предлогов удерживать его.

Он снова поменял язык — на этот раз на англик, речь волчат.

— Вот что я вам скажу, Твафу-ануф. Окажу вам любезность и сделаю официальный запрос… от вашего имени, конечно.

Гарри нацелил собственную пластинку и нажал кнопку, прежде чем чиновник смог возразить.

В этом нет необходимости! Я спрашивал неформально, с целью…

Гарри с удовольствием прервал его.

— О, не нужно меня благодарить. Мы ведь все поклялись помогать друг другу. Поэтому я организую обычный межинститутский обмен и переправлю отчет к вам через штаб-квартиру Института Миграции. Подходит?

И прежде чем польщенный хун смог ответить, Гарри добавил:

— Отлично! Согласно протоколу прибытия и с вашего великодушного разрешения, полагаю, мне можно идти.

Маленький роусит торопливо уступил ему дорогу, и Гарри двинулся вперед, ожидая, откроется ли перед ним барьер.

Барьер скользнул в сторону, открыв проход на улицы Каззкарка.

Возможно, это какое-то извращение, но Гарри возбуждала перспектива жизни во времена опасности и перемен.

Почти половину оборота Галактики — многие миллионы лет — этот выдолбленный плывущий в пространстве камень был всего лишь сонным жилищем гражданских галактических чиновников, использующих часть доисторических туннелей, которые на сотни миль прорубила в скалах какая-то исчезнувшая раса. Но вот, спустя всего пятнадцать кидуров с того времени, как Гарри получил сюда назначение, планетоид преобразился. Катакомбы, которые пустовали с эпохи Ч'тх'терн, все более заполнялись: новые посетители прибывали ежедневно. И всего за несколько земных лет возник новый космополитический город, в котором каждый коридор и каждая пещера предоставляли чувствам смесь самых разных ощущений — редкое собрание почти всех представителей кислородных культур.

Какое удивительное совпадение! — сардонически думал Гарри. Можно подумать, что все они ждали моего появления на Каззкарке.

Конечно, истина несколько иная. В сущности, он один из самых незначительных разумных, проходящих по этим древним коридорам.

Проходящих… а также проползающих, пробегающих, проносящихся, проезжающих — назовите любую форму передвижения, и вы встретите ее здесь. Те, что слишком хрупки и не выдерживают тяготения в половину земного, передвигаются в изящных экипажах. Некоторые из них напоминают миниатюрные космические корабли. Гарри даже заметил с полдюжины представителей какой-то длиннорукой расы, внешне напоминающих гиббонов, с пурпурными перевернутыми лицами. Они перепрыгивали с одной балки на другую под самым высоким потолком. Ему хотелось посмеяться над их ужимками, но эта раса, вероятно, пилотировала космические корабли, когда люди еще жили в пещерах. У галактов редко бывает то, что Гарри называет чувством юмора.

Еще недавно большинство находящихся на Каззкарке носило форму Институтов Навигации, Миграции, Войны или Великой Библиотеки. Однако теперь существа в форме составляли меньшинство. На остальных были самые разнообразные костюмы — от герметических скафандров и формальных одеяний с рунами, описывающими происхождение и достоинства патронов данной расы, и до совершенно нагих или одетых настолько скудно, что видна вся кожа, чешуя, перья или торс.

Когда он только еще поступил на службу, большинство галактов были не в состоянии отличить неошимпанзе от очистителя плюша, настолько малоизвестным и незначительным был клан землян. Но в последнее время все изменилось. И когда Гарри шел по улице, многие оборачивались и смотрели ему вслед. Существа подталкивали друг друга, обменивались репликами — явный признак того, что за время его отсутствия кризис «Стремительного» не разрешился. Очевидно, земной клан по-прежнему пользуется известностью, к которой не стремился.

Известное галактическое изречение ясно выражало суть проблемы.

Привлекать внимание могущественных — значит обрекать себя на опасность.

Тем не менее большую часть пути, пока он шел в помещение штаба, Гарри было легко затеряться в толпе. Он поражался тому, насколько более шумными стали улицы, с тех пор как он вылетел на патрулирование.

С помощью своей информационной платы Гарри установил, что большинство из этих разумных — послы или участники торговых делегаций. Обычаи и законы цивилизации рушились в век дурных предчувствий, и расы, союзы и корпорации надеялись получить какое-нибудь преимущество. И в таком хаосе есть свои возможности, поэтому агенты маневрировали, разыгрывая сложные шпионские игры. Устанавливались и разрывались контакты. Предлагались взятки, нарушалась верность — и все это в таких сложных многосторонних гамбитах, что придворные интриги Медичи могли бы по сравнению с ними показаться играми в песочнице. Малые кланы не оказывали влияния на большую галактическую политику и не обладали мощными флотами, тем не менее их представители тоже толпились здесь, пытаясь стать полезными таким мощным силам, как расы клеш, соро или джофур, которые, в свою очередь, щедро тратили ресурсы, надеясь получить преимущество перед противниками.

Огромные суммы переходили из рук в руки, и экономика, обслуживавшая потребности послов и шпионов, процветала. Почти миллион свободных разумных и служебных машин заботился о биологических нуждах гостей, предоставляя все: от определенного состава атмосферы до экзотических продуктов и интоксикантов.

Хорошо, что нам, шимпам, пришлось отказаться от части своего обоняния в обмен на участки мозга, создающие разум, думал Гарри, неторопливо идя по Большому пути — торговой Авеню у самой поверхности Каззкарка, протянувшейся от полюса до полюса; через каждые несколько километров прозрачные куполы разрывали скальную поверхность, демонстрируя изнутри ослепительные виды на галактическую спираль Пятой Галактики. Когда Гарри начал тренировки в Навигационном центре, этот проход был пустым и призрачным. Теперь все ниши заполняли магазины и рестораны, издавая такое многообразие запахов, что любая разумная раса обнаружила бы здесь что-нибудь ядовитое. Большинство посетителей проходило сложную антиаллергическую подготовку, прежде чем покинуть карантин. Тем не менее многие передвигались по Большому пути в респираторах.