С малых высот - Николай Шмелев

Приняв полк, Александр Алексеевич Воеводин начал знакомиться с людьми. Беседовал он просто, по-отечески. И каждый, кто говорил с ним, откровенно выкладывал ему все, что было на душе.

Мы сразу убедились в том, что полковой комиссар Воеводин внимательный, чуткий и в то же время требовательный командир. Он добивался от экипажей творческого выполнения боевых заданий. Если раньше некоторые товарищи не особенно заботились о качестве бомбометания, думали лишь о том, как бы побыстрее сбросить бомбы, то теперь каждый летчик и штурман чувствовал ответственность за результаты вылета. На одну и ту же цель мы стали заходить по столько раз, сколько требовалось для ее надежного поражения в ночных условиях.

Как только экипажи возвращались с задания, Воеводин сразу вызывал их к себе и обстоятельно с ними беседовал. Он требовал, чтобы в полете каждый действовал не по шаблону, а применительно к конкретной обстановке, учитывал и особенности расположения целей, и систему прикрытия их огнем. Командир не только давал советы и указания, делился своим опытом, но и часто летал сам, показывая пример подчиненным.

...Наступила осень - холодная, хмурая. Белые ленинградские ночи сменились темными приильменскими. Погода теперь больше благоприятствовала противнику, чем нам. Вылетишь на бомбежку, а цель вдруг оказывается закрытой сплошным туманом. И нередко возвращаешься ни с чем.

Надо было искать выход. И мы его нашли. На одном из самолетов установили радиостанцию. Перед началом боевой работы его экипаж шел в район цели и разведывал погоду. Оттуда он подробно докладывал по радио метеорологическую обстановку. С учетом ее командир и принимал решение: поднимать ли в воздух весь полк или выполнять боевую задачу несколькими экипажами.

Еще один самолет, оборудованный радиостанцией, был выделен для корректировки артиллерийского огня в дневное время. Таких задач мы еще ни разу не выполняли. Это новшество, как любое другое, таило в себе много неясного.

Первыми на корректировку отправились заместитель командира эскадрильи капитан Зинченко и штурман Самсонов. Несколько раз они на бреющем пересекали линию фронта и уходили на три - шесть километров в глубь обороны противника.

Во время одного из полетов экипаж натолкнулся на такой сильный огонь вражеской зенитной артиллерии, что Зинченко не решился лететь дальше и возвратился на свой аэродром. Возмущенный Самсонов доложил об этом в штаб армии. Генерал Кондратюк, расценив поступок Зинченко как попытку к невыполнению задания, приказал ему вернуться в полк, а вместо него потребовал выслать надежного летчика. Решение командующего было передано командиру нашего полка. На следующий день Воеводин срочно вызвал меня к себе.

Это было 7 декабря. После напряженной летной ночи мы спали мертвецким сном. Но прибежавший в общежитие посыльный безжалостно разбудил меня:

- Товарищ старшина! Вас срочно вызывает командир полка:

Я с трудом поднялся, протер глаза. От усталости ныло все тело, голова была словно чугунная.

- А зачем? - спросил я, зная, что Воеводин не любит беспокоить людей во время отдыха.

- Не знаю, - ответил посыльный. - Наверно, полетите куда-нибудь. Приказано сейчас же готовить самолет.

Быстро оделся и побежал к командиру полка. Он встретил меня приветливо.

- Знаете, зачем я вас вызвал, товарищ старшина? Хочу поручить вам важное и ответственное задание: корректировать огонь нашей артиллерии в дневное время и вести наблюдение за полем боя. Сегодня, с наступлением темноты, вы со штурманом должны вылететь в Толокнянец.

Каждый из нас ожидал, что может быть послан на такое" задание. Но чтобы вот так, сразу, без подготовки - этого я не предполагал. И, разумеется, заколебался.

- Товарищ полковник! Я летал на связь и на разведку, бомбил, разбрасывал листовки, возил питание и боеприпасы. А вот корректировкой не занимался. Видимо, не справлюсь с таким заданием...

- Я еще не кончил, товарищ старшина. Вы слишком рано начали волноваться! - повысил голос Воеводин. - На аэродроме Толокнянец вы встретитесь с представителем штаба артиллерии одиннадцатой армии и получите от него подробный инструктаж. С этого момента будете находиться в распоряжении начальника штаба артиллерии, выполнять его задания.

- Ясно, товарищ полковник! - твердо ответил я. - Разрешите взять к себе штурманом лейтенанта Зайцева. Он уже опытный, и, главное, мы с ним сработались.

Я очень обрадовался, когда Воеводин, подумав, сказал:

- Согласен. Прошу вас только, товарищ Шмелев, как можно серьезней отнестись к заданию. И себя берегите. Вернувшись в общежитие, я разбудил Зайцева:

- Леша, вставай! Дело интересное есть. Зайчик быстро оделся. Мы вышли на улицу, и я рассказал о разговоре с Воеводиным. Алексей сразу оживился:

- Это здорово! Что ж, поработаем вместе с артиллеристами.

Вечером мы вылетели в Толокнянец. В задней кабине сидели Зайчик и техник звена Евгений Дворецкий.

Прилетев в назначенный пункт, мы приземлились на небольшой площадке, оборудованной позади колхозных сараев. С трех сторон ее окружал лес, в котором находились капониры для самолетов.

Трудолюбивый и расторопный Дворецкий стал готовить машину к боевому вылету, а мы с Алексеем направились в Толокнянец. Штаб 11-й армии размещался в землянках, вырытых в овраге за деревней.

Разыскали начальника разведотдела штаба артиллерии майора Мельникова и доложили ему о прибытии. Он очень обрадовался. Его помощник капитан Ростовцев поинтересовался, приходилось ли нам раньше корректировать огонь артиллерии. Мы признались, что дело это для нас новое. Тогда артиллеристы сразу же стали объяснять организацию и способы ведения корректировки. К концу беседы мы уже кое-что усвоили, у нас появилась уверенность в своих силах.

В штабе артиллерии армии мы пробыли несколько дней. Изучили некоторые документы, ознакомились с рядом журнальных статей, в которых освещались интересующие нас вопросы. Потом отправились в 1235-й пушечный артиллерийский полк, с которым нам предстояло вести боевую работу. Командовал им полковник Пастух.

Здесь мы провели два дня. Побывали на огневых позициях, чтобы иметь более ясное представление об артиллерии, разработали с командиром артполка план совместных действий. Уточнив вопросы взаимодействия и связи, выехали назад, в Толокнянец. Уже стемнело, когда мы возвратились туда. В небе слышался знакомый стрекот пролетающих У-2. Один за другим они шли к линии фронта.

- Сегодня наши бомбят Рамушево или Бычково, - задумчиво сказал Алексей.

- А тебе не приходило в голову, Леша, - заметил я, - что наше последнее бомбометание, когда мы делали по нескольку заходов на цель, имеет что-то общее с корректировкой? Помнишь, как громили батарею у Омычкино? Четыре бомбы за четыре захода, и после каждого ты вносил поправки...