Путь - Лола Екшибарова

— У золота оттенок пламени. У солнца - нет. — Не умея сказать точнее, попыталась использовать сравнения. — В твоих одуванчиках слишком много огня, это неправильно. Весной нет накала, нет открытого жара. Весна разнообразна и ярка, но осторожна. А твои цветы имеют окрас тех, что цветут на излете лета.

— Знаешь, я подумаю над твоими словами. — По-моему, и не расслышав меня толком, согласился Дейлин, небрежно прощаясь.

Подождав, пока эльф исчезнет привычным путем через перила, еще раз осторожно подошла к карнизу. Нет, совершенно точно - они слишком красные.

Тревожное настроение, в общем-то, не имеющее ничего общего с художником, не позволяло усидеть на месте. Походив бесцельно по комнате, покосилась на полку с восковыми уродцами, вновь вышла на балкон. «Тучи уплотнились, к ночи они затянут все небо,» — подумала, посматривая на тонущее в пушистых перинах солнце. Шум ветра, обычно так много говоривший мне, казался раздражающе громким. Хочу тишины — поняла отчетливо. Внешней и внутренней. Я устала жить ожиданием. Я устала прислушиваться к шагам в коридоре ночью, и собственному отчаянию днем. Я знаю, что никогда не услышу того, чего жду с упорством, достойным лучшего применения.

Одиночество многоречиво, я устала его выслушивать.

Кувшинки в закрытом пруду — возможно, они действительно желтые… Сдернув со спинки кресла меховую накидку, решительно спускаюсь вниз, в правое крыло Дворца, придирчиво спрашивая себя — а не затем ли бегу туда, что буду хоть немного ближе… к нему?..

Я не одна.

В полумраке крытого пруда постороннее присутствие ощутилось резко, тревожаще.

— Прости, что нарушаю твое одиночество. Ты желаешь остаться одна?

— Я слушаю тучи, здесь, где их голоса не перекрывает гомон леса. Если желаешь, их можно слушать и вдвоем. — Неожиданно храбро ответила, удивляясь собственной разговорчивости.

Эльф подходил из затененного угла, вырисовываясь сначала силуэтом, потом объемной тенью. Отведя взгляд, принялась рассматривать кувшинки: желтые, белые и розовые, почему-то уверенная, что настоящие кувшинки бывают только какого-то одного из представленных цвета.

— Я — Маррир, а ты, верно, Элирен?

Плотные тучи все более становились свинцовыми. Если бы сейчас была не зима, наверняка могла бы разразиться прекрасная гроза. Снег, превратившийся из мелкой крупы в пушистые комки, постепенно гасил окна в прозрачной крыше, затягивая их таинственной занавесью. Когда слой его слишком тяжелел, он просто съезжал по покатым поверхностям, на какое-то время освобожденное окно вновь оживало, потом всё повторялось. Клочки полу-света мягко перемещались по поверхности пруда, придавая тишине завершенность.

Темнело.

«Ты — блик. Я — тьма. Это танец, Элирен».

«Вообще-то я не подходящий партнер тебе, эйльфлёр…»

«Кто слышит голос зимы, тот слышит музыку теней».

Медленный танец в сгущающихся сумерках… он просто взял меня за руки, и повел по песку, мысленно отсчитывая ритм: «»раз, два… раз, два…

Шаг друг к другу, шаг назад. Шаг в серый квадрат, шаг в квадрат плотной ночи. Поплыли столбы рассеянного мутного вечера, поплыл притихший пруд. Переплетаясь, смазываются границы даже теней. Даже оттенков. Даже тишины.

Мир закружился вокруг нас, вокруг обрывков тьмы, вокруг светлых пятен под ногами, чистых окон и незрячих глаз…

— Ты желаешь остаться, или покинешь пруд?

— Мне пора уходить. — Скрывшая реальность темнота усилила мистичность. Окна сверху окончательно погасли, скупо отливая серым, не пропуская и луч света. Где-то рядом эльф, но я не слышу его движений, отпустив руки, не чувствую присутствия.

— Если позволишь, хотел бы проводить тебя наверх.

Вложив пальцы в точно протянутую руку, неторопливо иду за ним.

Должны бы появиться двери и терраса, но вдруг появляются винтовые ступени, по стенам изредка — факелы, эльф, проходя мимо, зажигает их. Для меня. Промежутки темноты между кругами света длинные, Маррир не отпускает моей руки. Не оставляет, проводя вверх по лестнице, через несколько переходов в узкий коридор, вновь вверх по лестнице. Подойдя к глухой стене на верхней площадке просто легко прикасается к ней пальцами, и мы оказываемся в знакомом коридорчике с полукруглой аркой. Именно здесь эльф отступает от меня.

Когда-нибудь я научусь никак не относиться к всеобщей осведомленности о месте проживания женщины, приведенной принцем Эллорном. Его привычки сложились давно, и как видно, не изменялись.

— Твое общество доставило мне истинное удовольствие. Надеюсь, я был не слишком назойлив?

— Ну что ты, Маррир. На какое-то время ты провел меня в сказку. Доброй ночи, эйльфлёр.

— Доброй ночи, Элирен. Завтрашняя ночь будет лунной, тучи разойдутся, ветер утихнет. Доброй ночи.

На террасе кто-то присутствовал, прислушавшись к негромкому напеву, поняла: Дейлин. Сразу прошла к бассейну, присела на бортик, рассеяно слушая доносящуюся песню. Сумбур теней в голове не проходил, околдовывая, обещая открыть некую истину, что может сделать счастливой…

Ночью мне снится Маррир, он стоит в полнейшей темноте над непрозрачной водой крытого пруда, слушая умирающую вьюгу.

Утром, выглянув на террасу, постояла над стертым венком, удивляясь сговорчивости эльфа. Ведь, что ни говори, а я могла и ошибаться.

Не зная, куда себя деть, просто отправилась бродить по Дворцу. В одном из переходов едва не столкнулась с беловолосым эльфом. Отскочив от неожиданности, рассматривая его, поняла: то, что вначале приняла за особый оттенок волос, было сединой. Слегка улыбнувшись мне, он поклонился, извиняясь, прошел мимо. Черные глаза очень напомнили кого-то, долго вспоминала — кого, так и не смогла.

Потом уже сообразила: одежда эльфа была зеленого цвета.

Перед тем.

Утро еще раздумывает, надо ли ему просыпаться столь рано, а в угловой мастерской слегка позвякивает молоточек. Мастер не зажигает света, не раскрывает ставней. Он не видит ночь.

Ближе к полудню приходит принц Бринон, останавливается у входа, привыкая к полумраку. Маррир, оторвавшись от работы, зажигает светильники, отходит к окну, поскольку оно не открыто, получается — отступает в тень.

— Доброго утра, отец.

— Сейчас середина дня. Ты позволишь оторвать тебя от дел?..

— Я всегда рад тебе, отец.

Принц пристально рассматривает не склепанные половинки ножен под короткий меч. Посредине ножен причудливый узор: даже не притрагиваясь к ним, и не шевелясь, кажется, что по спирали сам по себе движется блик света, обвивая ножны лентой.