Пёрл-Харбор: Ошибка или провокация? - Михаил Маслов

В декабре 1936 г. Британское правительство направило ноту Японии с требованием подтвердить статью 19 Вашингтонского договора, запрещавшую укрепление тихоокеанских островов. Но японский МИД оставил ее без внимания, учитывая то, что Япония приступила к укреплению своих мандатов еще в 1934 г., британское и американское правительства приступили к строительству фортификаций в Тихом океане. Вашингтонская система окончательно рухнула.

Макс. водоизмещение (т) — Макс. калибр орудий (дюймы) — Срок службы[206] (лет)

Линейные корабли — 3500 — 14 — 26

Авианосцы — 2300 — 6,1 — 20

Крейсера[207] — 800 — 6,1 — 20

Подводные лодки — 200 — 5,1 — 13 

Подводя итоги Лондонской морской конференции 1935— 1936 г., следует отметить, что американская дипломатия потерпела полное фиаско. Вашингтону не удалось дипломатическим путем ограничить амбициозные планы Японии. Наоборот, Япония получила полную свободу действий и приступила к массовому строительству капитальных кораблей. Тем не менее конференция окончательно показала расстановку сил, явно выделились страны-агрессоры, в то же время наметилось определенное потепление в отношениях США, Великобритании и Франции. Явственно проступили новые задачи американской внешней политики — урегулирование отношений с Англией, Францией и СССР на случай возможного в недалеком будущем военного конфликта.

Тем временем Япония усиливала приготовления к окончательному завоеванию Китая. Явно попустительская позиция США толкала Империю к этому. Еще в марте 1934 г., наблюдая за дискуссиями в Конгрессе относительно статуса Филиппин, японские военные пришли к выводу, что США не собирается предпринимать каких-либо активных действий и опасаться их не стоит. Подливали масла в огонь и законы о нейтралитете, которые показывали, что теперь Госдеп и правительство США могут лишь словами клеймить агрессора, однако не имеют юридической возможности вмешаться в конфликт под страхом импичмента. Тем не менее вплоть до июля 1937 г. Рузвельт надеялся на дипломатическое решение сложившихся в тихоокеанском бассейне противоречий. Однако, когда наступило время, он не остановился перед прямыми угрозами. 20 июня 1937 г. Япония озвучила свои намерения «не ограничиваться 14-дюймовыми орудиями» на линкорах[208], в этой ситуации президент решил побряцать оружием, отдав приказ о строительстве линейных кораблей с 16-дюймовыми орудиями, к строительству таких же сверхдредноутов приступила и Англия. «Посмотрим, как выдержат японцы морское соревнование», — сообщил он полномочному представителю СССР А. Трояновскому[209].

Президент отдавал себе отчет в том, что гонка вооружений в определенной мере может обезопасить США, но не их интересы в Китае и Тихом океане. Осенью 1937 г. Рузвельт собирался выступить с очередной мирной инициативой, предложив Японии демилитаризовать ряд островов «как американских, так и японских, а также, может быть, Голландской Индии... Индокитая...»[210], целью этой инициативы было «не мытьем, так катаньем» заставить Японию подписать пакт, так как без подписи Имперского правительства любой договор имел лишь формальное значение и не представлял никакой реальной ценности. Однако эти намерения были расстроены началом японо-китайской войны в ночь на 7—8 июля 1937 г.

Причины столь бесцветной и во многом провальной политики периода первой администрации Ф.Д. Рузвельта носили комплексный и подчас противоречивый характер. Деятельность США на международной арене в этот период далеко не соответствовала идеалам президента, который мечтал об «американском веке»[211], то есть об активной, доминирующей роли США на международной арене.

Рассматривая внешнюю политику Рузвельта в 1933—1937 г., следует согласиться с мнением А.И. Уткина, который называет этот период «потерянным временем во внешней политике США». Однако это же время стало эмбриональным периодом формирования внешней политики Рузвельта, временем целеполагания. Реализация же намеченных планов началась значительно позже[212]. Президент прежде всего стремился укрепить свои тылы — Западное полушарие, этой цели служила вся его политика в отношении латиноамериканских стране 1933—1937 гг.

В свое первое президентство Рузвельт фактически капитулировал перед Японией в Азии, оставаясь на позициях «доктрины Стимсона»[213]. Однако быстроменяющаяся ситуация в мире выдвигала все новые требования, которые невозможно было парировать, оставаясь в рамках «изоляции». Выйти за эти рамки Рузвельту не позволяли многие факторы, во-первых, экономический кризис и его последствия, которые требовалось преодолевать довольно радикальными мерами «нового курса». Эти меры могли быть претворены в жизнь только с одобрения Конгресса, который не считал, что Америка в состоянии потеснить европейско-японское влияние в мире.

Во-вторых, Франклину Рузвельту было необходимо создать прочный внутриполитический базис для проведения активных внешнеполитических акций, для чего надо было склонить на свою сторону общественное мнение. Однако в 1933—1937 г. сделать это было просто невозможно, большинство республиканской и демократической партий придерживались мнения о необходимости сохранения политики «блестящей изоляции». Недаром с 1934 по 1936 г. работала сенатская комиссия Д. Нея по расследованию деятельности «торговцев смертью», которая обнаружила факты причастности американских компаний к продаже оружия воюющим сторонам во время Первой мировой. Огромное количество случаев махинаций, злоупотреблений и нарушений, вскрытое комиссией, ожесточило американский народ против активной внешнеполитической линии[214]. Под воздействием расследования Нея «поток книг и популярных фильмов подняли американский народ против войны так же, как «Хижина дяди Тома» в свое время подняла людей против негритянского рабства»[215]. В таких условиях Рузвельт был вынужден идти на поводу у Конгресса, соглашаясь с созданием в 1935 г. Национального совета по контролю над продажей оружия и законами о нейтралитете, чтобы через какое-то время добиться своих целей.

В то же время Рузвельту удалось сделать ряд важных шагов, позволивших в последствии перейти к более активной линии и не остаться в международной изоляции: были восстановлены отношения с Россией, что явилось серьезным фактом «баланса сил» на Дальнем Востоке. Несмотря на фактический провал II Лондонской конференции, наметилось серьезное потепление отношений с Великобританией.

«Китайский инцидент»

В 1937 г. разразился новый экономический кризис. Конечно не такой масштабный, как в 1929 г. Тем не менее его последствия затронули экономики США, Великобритании, Франции и ряда других стран. В то же время Германия; Япония и Италия практически не ощутили на себе его влияния, т.к. их промышленность была загружена военными заказами и практически не реагировала на изменения мировой конъюнктуры. Экономический кризис — второй за десятилетие — еще в большей мере обострил борьбу за рынки сбыта, источники сырья и сферы приложения капитала.

В условиях экономической лихорадки Ф. Рузвельт был занят прежде всего внутренними проблемами. Он видел перспективу. «Если мы не добьемся экономического восстановления, — говорил президент в близком кругу, — в 1940 г. никто из нас не будет переизбран»[216]. Однако Рузвельт видел, что меры, которые предпринимались им в 1933—1937 гг. в рамках «нового курса», уже не смогут принести необходимого облегчения, они могут лишь на короткое время заглушить симптомы. В то же время президент не мог не отмечать все большего роста международной напряженности — итало-абиссинская война 1935 г., Гражданская война в Испании в 1936 г., наметившийся процесс сколачивания блока фашистских государств и их все более агрессивная внешняя политика. Тем не менее в 1936 г. «Рузвельт был готов игнорировать» международную обстановку. В 1937—1938 гг. ситуация в корне изменилась.

7 июля японские военные спровоцировали инцидент на мосту Лугоуцяо, недалеко от Пекина, и развернули широкомасштабное наступление. Фактически началась японо-китайская война. К концу июля японским войскам удалось захватить Пекин и Тянь-цзынь, в августе окрестности Шанхая стали районом боевых действий. Однако ни администрация Рузвельта, ни он сам не усмотрели в начавшихся военных действиях состояния войны. Правительство США ограничилось лишь «произнесением фраз громкого, но не эффективного сочувствия» Китаю[217]. 12 июля секретарь Хэлл выразил «заинтересованность» Соединенных Штатов в происходящем и попросил посла X. Саито донести до своего правительства «бессмысленность» войны[218]. В отличие от «маньчжурского инцидента», на этот раз Япония действительно начала войну. Если в 1931—1933 гг. японские полевые командиры проводили военные акции и просто ставили Имперское правительство перед фактом, вынуждая политиков подстраиваться, то теперь все было наоборот. Правительство принца Коноэ[219] продолжило курс Хироты. Еще 7 августа 1936 г. кабинет министров принял два основополагающих документа: «Принципы национальной политики» и «Внешняя политика империи». Оба документа декларировали агрессивный курс. Японское правительство планировало завершить государственное обустройство Манчжоу-го. Создать марионеточные режимы в пяти северо-восточных провинциях Китая. Форсировать подготовку к войне с СССР и установить японское господство в западной части Тихого океана и Юго-Восточной Азии. В отличие от предыдущих военных акций в Китае, инцидент у моста Марко Поло (Лугоуцяо) и последовавшая эскалация конфликта были не только поддержаны гражданским кабинетом, но и напрямую управлялись из Токио. Принц надеялся одним ударом покончить с проблемами в Китае и освободить руки для других направлений.