Тайны древней Африки - Николай Николаевич Непомнящий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«А в старом Египте большая церковь святый страстотерпец Георгий, монастыре девич; а в церкви на левой стране, на стене, написан образ Георгий Страстотерпец, за решеткою медяною: многа же чюдеса и исцеления бывают от того образа. Исцеляет бо турок и арапов и латынян не токмо християн единех, но всех невозбранно».
Отъезд Афанасия Никитина. Он был первым из русских, кто пришел к сомалийским берегам со стороны Индии
Правда эти записки позже приписывались другому автору — Трифону Коробейникову, который, несмотря на свою купеческую фамилию, был всего лишь дьяком. Он тоже был на Востоке, но уже по поручению другого царя, Федора Иоанновича (правда в Египте не был).
К следующему XIV веку относятся четыре памятника русской паломнической литературы, из них мы выберем лишь один — сочинение Василия Гагары. Он был купцом в Плесе, снаряжал суда в Персию, в 1634 году отправился в святые места Востока, в том числе в Египет. Гагаре удалось побывать и в Нубии, причем в Египте выкупил из полона жителя Московии Иеремию (скорее, Еремея), за что получил грамоту от александрийского патриарха Герасима. В его «Житие» есть такие любопытные, загадочные и необъяснимые до сих пор строчки:
«Да за Геоном же рекою 8 поприщ есть озеро с великой пятницы по вся годы стоит кроваво до вознесениева дня. Да близ того же езера въходят из земли кости человечьи с великой же пятницы до вознесениева дни, головы, и руки, и ноги, и ребра шевелятца, уподобися живым, а головы с волосами, а бывают наруже поверх земли. И нехто быстурский паша, именем Сафер, во Египте ненависти христианской веры, и те кости повеле в великую яму все погрести в землю, а на утрее те кости по прежнему стали наруже, верху земли, коя где была, потому что шевелятца до урошного дни, до вознесения».
В средние века традиции «хождений» появились и в Белоруссии. Наиболее яркое из них — путешествие Несвижского князя Миколая Криштофа Радзивила по прозванию Сиротка. В 1583–1584 годах он побывал в восточном Средиземноморье и составил текст дневников своих странствий, впервые вышедших в 1601 году. Дневник этот издавался 19 раз. Он хотел обо всем рассказать не «наподобие историков» — для этого можно было и не выходить из дома, — а основываясь на своих собственных наблюдениях. Но тем не менее Сиротка критически разбирает и сочинения своих современников, в частности фантастические вещи, относящиеся к Африке: «Кедрей пишет, что такой величины этот зверь (речь идет о гиппопотаме — Авт.) бывает, что слона может целиком проглотить… Но чтобы он смог съесть слона, это невозможно!» Сиротка видел гиппопотамов в Египте. Там же он побывал у сфинкса и пирамид, а в Александрии — у древнехристианской колонны. В пещерах с бальзамированными захоронениями видел множество тел, у которых «мумию берут» (в те времена мумии считались лекарством).
Но больше всего его интересовало хозяйство тех стран, где он бывал — особенно возделывание цитрусовых и винограда.
Когда Сиротка покидал Каир, его со спутниками подвергли таможенному досмотру, но таможенник, услышав, что путешественники разговаривают не по-местному, быстро их отпустил, ибо сам оказался евреем родом из «Хелма русского» (город под Люблином)…
Подобно Гагаре и Арсению Суханову, Сиротка тоже был удивлен устройством инкубаторов:
«Мы присматривались к печам, в которых цыплята лежали, они на манер шатра сделаны из соломы и обмазаны глиной, наверху круглое отверстие, но такое малое, чтобы солнце не повредило лучами своими яйцам. Они имеют двери с севера и двери с юга, которые на ночь навозом зажженным согревают, чтобы ночной холод яиц не охладил…»
Много места в «Путешествии» отведено описаниям неведомым в Белоруссии животных — обезьян, хамелеонов — вполне реальных созданий, между тем как до того читатели удостаивались сообщений о разных «китоврасах» (кентаврах) и иных мифических созданиях. Сиротка же рассказывал о настоящих киноцефалах — собакоголовых обезьянах — павианах. Он приобрел несколько штук, а также циветт, ихневмонов, леопардов и диких коз, а в Каире видел страусов, «которые бегают быстро, как и наши дрофы».
В октябре 1584 года он уехал из Александрии, и в море судно попало в страшный шторм. Суеверные пассажиры увидели причину шторма в двух мумиях, которые путешественник вез с собой, и заставили выбросить их за борт[2].
Русское издание книги Сиротки оказало значительное воздействие на умы отечественных читателей, которые правильнее смогли оценить и «хождение» Трифона Коробейникова (как мы помним, на самом деле речь шла о путешествии Василия Позднякова…).
Столетие восемнадцатое
В первый же год в Палестину и Египет совершил паломничество Иван Лукьянов, московский священник. Он видел в Палестине богослужение коптов и эфиопов — «хабешей», а в Египте узнал такие сведения об истоках Нила: «Нил-река… бежит мутна и быстра, а воды пить нельзя ни по коему образу: а там наливают в сосуды да миндальные ядра кладут, так вода отстоится и хороша станет.
А Нил-река три месяца мутна бывает, потом и очищаться станет. В Великой Эфиопии, когда у нас бывает зима, а у них лето, от нас к ним солнце де забежит — так у них в месяцах тех лето бывает, а когда настанет месяц май, так у них станет зима становиться…» И так далее. Эти слова нужно было понимать так: истоки Нила — в южном полушарии, времена года в Европе и южной части Африки полярны. Все это Лукьянов узнал в Египте и понял по-своему, по-простому: «Финики не дороги; фунт копейка сушеных…»
В восемнадцатом веке начались контакты украинцев с Африкой. Еще до того ходил к святым местам Африки киевский паломник Даниил, и уж по его «следам» шли соотечественники в Египет и далее. Монахи Селиверст и Макарий явились сюда в 1705 году и, понятно, удивлялись чудесам местной природы: финиковым пальмам и «птахам, которые очень велики, называются страусы».
Кроме них тут побывали иеромонах Варлаам из Киево-Печерской лавры, Серапион Множинский из-под Чигирина, Ипполит Вишенский из Чернигова. Но наш рассказ — о другом представителе украинской интеллигенции, которому не довелось найти применения своим
