В стране мифов - Феликс Арский

Однажды в хижине пастуха укрылась спасавшаяся от погони женщина. Это была Антиопа, бежавшая из тюрьмы, куда ее заточили фиванский правитель Лик и жена его Дирка. Недолго радовалась своему освобождению Антиопа. Увидела ее жестокая царица во время праздника в горах. Позвала она Зета и Амфиона и приказала привязать беглянку к рогам дикого быка. Вот уже пойман разъяренный бык. Подвели к нему дрожащую пленницу. Но вдруг…

«Остановитесь, несчастные! Вы хотите погубить свою мать!» Это в ужасе вскричал пастух, неожиданно возвратившийся домой. Разгневались близнецы. Схватили они коварную клеветницу и предали ее мучительной смерти-той самой, которую она готовила невинной Антиопе. (В конце II века до нашей эры родосские скульпторы Аполлоний и Тавриск изобразят этот драматический момент в знаменитой скульптуре «Фарнезский бык» («Казнь Дирки») — самой крупной античной мраморной группе из дошедших до нас. Римская копия ее хранится ныне в Неаполе.) Долго гнали они быка, пока растерзанная Дирка не превратилась в журчащий ручей. (Много лет спустя фиванки — уже не мифические, а вполне реальные — будут приходить к нему, и умываться его прозрачной водой, которая обладала удивительным свойством делать женщин красивыми.)

И вот на берегах этого ручья братья, захватившие власть в Фивах, начали возводить стены и башни — без них город был беззащитным. Могучий Зет, шутя переносил огромные каменные глыбы и громоздил их одна на другую. Амфион же обратился к своей златострунной лире — и под ее звуки огромные камни сами стали двигаться к городу и укладываться в строгом порядке. Во II веке нашей эры греческий писатель Павсаний посетил эти места и в своем «Описании Эллады» ценнейшей книге по истории Греции, ее мифологии и культуре — заметил: «У Зета и Амфиона общий могильный памятник — небольшая земляная насыпь… Камни на могиле Амфиона, положенные внизу и совершенно неотесанные, говорят, будто именно те самые, которые шли на звуки его струн».

Горделиво возвысились неприступные семивратные Фивы, и тщетными были все попытки врагов овладеть ими. Правда, до поры до времени. До 336 года до нашей эры, когда гений полководца-разрушителя оказался сильнее гения певца-созидателя. Этим полководцем был Александр Македонский. Его войска стерли город с лица земли, пощадив лишь храмы и… один-единственный дом. Тронуть его — значило оскорбить богов. Ведь в этом доме жил некогда (в VI веке до нашей эры) Пиндар — вполне реальная историческая личность, которая со временем стала легендарной.

«ПИНДАРА ЗОВЕТ БОГ!»

Родился он у подножия горы Геликон, где Музы водили свои хороводы. Мальчиком любил бродить среди полей, окружавших неприступные Фивы. Однажды, утомившись, он прилег отдохнуть в тени деревьев и заснул. А пробудившись, увидел, как пчелы порхают над его головой, и почувствовал вкус меда на устах. Отец его, обучавший сына игре на флейте, понял, что Музы подарили мальчику сладкопенье. И отправил его к лучшим музыкантам Греции — пусть каждый из них раскроет перед ним тайны своего искусства. И стал Пиндар самым знаменитым певцом в Элладе.

Был этот муж согражданам мил и пришельцам любезен.Музам он верно служил. Пиндаром звали его.

Он сочинял гимны и оды и славил тех, кто совершал выдающиеся деяния, полководцев, царей, героев, победителей на праздниках и играх. Наперебой приглашали его к себе могущественные правители, как самого дорогого гостя встречали его на Олимпийских играх, где лучшей наградой победителю считалась ода в его честь, составленная Пиндаром.

Его пением наслаждались люди и боги. Сам козлоногий весельчак Пан выучил песни Пиндара и танцевал с нимфами под их мелодии. Муза Полигимния могла гордиться своим избранником не меньше, чем Каллиопа Гомером. Но особенно благосклонен к поэту был Аполлон.

Однажды в Дельфах на праздник лучезарного бога пришло много граждан с богатыми дарами. Насмешками встретили они певца: «Что ж ты являешься к богу с пустыми руками? Или тебе нечего принести ему в жертву?» — «Я спою ему благодарственную песнь, — гордо отвечал Пиндар. — Ведь без песен поэта всякая доблесть погибает в безмолвии».

И Аполлон оценил столь необычный дар. Он приказал жрецам каждый раз во время его праздника провозглашать перед закрытием храма; «Пусть придет Пиндар! Пиндара зовет бог!» И поэт пировал вместе с дельфийскими жрецами (ему позволялось отведать жертвенное мясо!), сидя на троне, на который никто, кроме него, не имел права всходить.

Странствуя по городам, он до глубокой старости продолжал участвовать в состязаниях певцов и почти всегда выходил победителем. Лишь пять раз пришлось уступить ему пальму первенства. Правда, его соперником была женщина, славившаяся не только своими стихами, но и необыкновенной красотой. Звали ее Коринна. Благодарные жители Танагры на самом видном месте в городе воздвигли в ее честь статую и выставили картину, где изображалась поэтесса, надевающая на голову повязку после победы в Фивах над Пиндаром. Через 600 лет Павсаний увидел эту картину и был потрясен красотой Коринны.

Всех богов прославил Пиндар в своих песнях. Лишь одного имени не произносили его уста — имени Персефоны. Обидно было царице подземного мира. И вот когда поэт завершал свой жизненный путь — ему уже исполнилось 80 лет, — она явилась ему во сне и, горько упрекнув, предупредила: «Еще не поздно исправить ошибку — торопись, пока ты не вступил в мои владения».

Через десять дней Пиндар умер. Его сожгли на погребальном костре в Аргосе, где он участвовал в праздничных состязаниях, а затем дочери перенесли урну с прахом в Фивы. Там встретилась им старая родственница и рассказала: во сне перед ней предстал Пиндар и спел ей последний свой гимн, посвященный владыкам царства теней. Проснувшись, она записала его и поведала людям, на долгие годы сохранившим в памяти имя великого поэта. Одна из его од была даже вырезана на камне в Дельфах, другая — на острове Родосе. В Элладе, Египте, а позднее в Византии звучали его стихи — яркие, напряженные, стремительные, подобные горному потоку. Это о них римский поэт Гораций говорил:

Как с горы поток, напоенный ливнем,Сверх своих брегов устремляет воды,Рвется так, кипит глубиной безмернойПиндара слово…

После смерти поэта дом его стали считать священным, и фиванцы написали на нем: «Пусть никто не сжигает дома поэта Пиндара». Что ж удивляться, если этот призыв был услышан Александром Македонским. Все-таки величайший полководец древности получил воспитание у величайшего философа античности — Аристотеля.

Но то, перед чем отступила сила оружия, сделало время. Оно разрушило дом и постепенно стирало память о поэте, которого в Европе все меньше и меньше стали понимать. В XVIII веке Вольтер иронически назовет его «возвышенным певцом греческих наездников и кулачных боев» — его, славившего красоту и мужество человеческого духа и тела, смиренного перед богами, независимого перед правителями, поэта владык и владыку поэтов.

Времена меняются. Сейчас «доблесть мышц, рук и ног» снова в чести во многих странах. Но спортсмены, побеждающие на крупных соревнованиях, удостаиваются золотых медалей и… удивительно бездарных поделок, выдаваемых за стихи. Дождутся ли они своего Пиндара? Или Музы уже совсем состарились, обессилели, и потому так вольготно стало тем, кого еще в I веке до нашей эры высмеивал Гораций:

Кто не искусен в бою, — уклоняется с Марсова поля,Тот не вступает в игру, чтоб не подняли зрители хохот.Тот, кто ни в обруч, ни в мяч, ни в диск играть не искусен,Только несведущий вовсе в стихах их писать не стыдится.

Древние греки были в этом отношении строгими ценителями. Они «божественным именем чтили поэтов», то есть тех, кто наделен особым даром — тем, что мы называем талантом. Полководец, законодатель, философ — ими можно было стать. Поэта греки безоговорочно ставили выше — ведь ему открыто нечто такое, что недоступно другим. Когда в середине VII века до нашей эры спартанцы, отчаявшись победить своих соседей, обратились за советом к Дельфийскому оракулу: что им делать, чтобы победить непокорных, — тот предложил им отправиться к афинянам и просить у них вождя. Афиняне охотно откликнулись на такую просьбу. Можно вообразить разочарование воинственных спартанцев, когда перед ними предстал не полководец, а… хромой школьный учитель поэт Тиртей. Однако своими песнями он так воодушевил воинов, что те в первом же сражении наголову разбили врагов.

Вперед, о сыны отцов-граждан,Мужами прославленной Спарты! —

гремели слова его военного марша, с которым спартанцы шли в бой.

Вперед, сыны отчизны милой!Мгновенье славы настает! —

прозвучит через 2400 лет набат «Марсельезы», которая поведет к победе революционных солдат. Как известно, автор песни, ставшей гимном французской революции, — капитан Руже де Лиль — покоится в парижском Доме инвалидов рядом со знаменитым маленьким капралом, ставшим императором.