Побег (Фонтан желаний) - Джуд Деверо

Наконец, она увидела, что он, беспомощно съежившись, сидит у окна на стуле, содрогаясь всем телом. Подойдя к нему, она сразу поняла, что у него жар; по подозрительно блестевшим глазам и бессвязной речи Риган догадалась, что он бредит.

Она оглянулась на шорох за спиной — Сара в ужасе осматривала каюту:

— Да как же здесь можно жить?

— Попросите Тревиса, чтобы он прислал сюда горячей воды, да побольше — распорядилась Риган. — Еще мне нужны тряпки и мыло.

— Разумеется, — ответила Сара, нисколько не завидуя Риган, которой предстояло такое занятие.

Лившийся в окна каюты Дэвида Уэйнрайта солнечный свет падал на золотистые волосы Риган. Солнце освещало ее мягкое муслиновое платье, пахнущее духами, подчеркивая каждый из крохотных расшитых золотом розовых бутонов. Ее рука слегка придерживала книгу, и произносимые ею слова были так же нежны, как и она сама.

Дэвид лежал, откинувшись на подушки в выстиранных наволочках, уложенные на койку со стороны окна, и подняв голову. Рука его была перевязана, а белоснежная рубашка распахнута на шее.

Прошел месяц после того, как Риган обнаружила его, больного и заброшенного. Сразу после выхода в море он стал мучиться от качки и ушел в свою каюту. Спустя несколько часов он неловко упал с койки и сломал руку. Страдая от боли и тошноты, он так ослабел и был так беспомощен, что не смог позвать на помощь. Пытаясь снова лечь на койку, он поскользнулся и потерял сознание. Когда Риган пришла к нему, он даже не помнил, кто он и где находится. В течение многих дней после того, как ему наложили повязку, никто не догадывался, как он страдает.

Все это время Риган не отходила от него. Она вычистила грязную каюту, вымыла Дэвида. Она все время была рядом с ним и даже уговорила выпить бульон из солонины. Риган упорно поддерживала в нем волю к жизни. Дэвид был тяжелым подопечным. Ему казалось, что он умирает, что он больше никогда не увидит Англию, что вина за его смерть на совести Америки и американцев. Он долгими часами твердил Риган о том, будто бы доживает последние часы.

Риган радовалась, что теперь есть повод избавиться от власти Тревиса, что впервые в жизни она кому-то нужна и ни для кого не является обузой.

— Риган, прошу вас, хватит читать, лучше поговорите со мной. — капризно произнес Дэвид, со скорбным видом пошевелив поврежденной рукой.

— О чем же вы хотите поговорить? Кажется, мы уже абсолютно все обсудили.

— Вы хотите сказать, — все, связанное с моей жизнью. А кем были ваши родители, где вы жили в Ливерпуле, как вы познакомились с этим американцем?

Положив книгу на стол, она встала.

— Пожалуй, нам надо пройтись по палубе. Сегодня такой хороший день, и нам вдвоем неплохо бы размяться.

Слабо улыбаясь, Дэвид спустил ноги на пол и терпеливо ждал, пока Риган поможет ему подняться.

— Моя загадочная леди, — произнес он, и по голосу его чувствовалось, что он предпочитает поменьше знать о ней.

Первым, кого они встретили на палубе, был Тревис: Риган держала Дэвида за талию, а он обнимал ее за плечи. Риган не могла не обратить внимания на контраст между изящным светловолосым юношей в безупречном платье и загорелым Тревисом, одежда которого просолилась и пропахла потом.

— Решили немного проветриться? — вежливо поинтересовался Тревис и, приподняв бровь, насмешливо улыбнулся Риган.

Коротко, почти грубо, Дэвид кивнул и чуть ли не подтолкнул Риган вперед.

— Ну как вы могли выйти замуж за такого человека? — спросил он, когда они остались наедине. — Вы такая добрая и нежная; стоит мне подумать, что вам приходится выдерживать ласки этого бесчувственного детины из колоний, как я опять начинаю заболевать.

— Он не бесчувственный! — поспешно возразила она. — Тревис…

— И какой же он? — терпеливо спросил Дэвид. Ответа он не получил. Отойдя от него, Риган облокотилась о поручни, и, глядя на воду, спросила себя, какой же для нее Тревис? Ночью она стонала от удовольствия, и то, как по вечерам он всегда готовил ей горячую ванну, убеждало Риган в его доброте. И все же ее не покидала мысль о том, что она — его пленница.

— Вы мне не ответили, Риган, — сказал Дэвид. — Вам нехорошо? Вы, наверное, устали. Я понимаю, что ухаживать за мной — не самое легкое дело. Может быть, вам…

— Нет, — она улыбнулась, услышав знакомые жалобы. — Вы же знаете, как мне приятно ваше общество. Не посидеть ли нам?

Весь день оставаясь с Дэвидом, она совершенно не прислушивалась к его словам. Зато она внимательно наблюдала за тем, как Тревис ловко карабкается по вантам, как аккуратно складывает толстые тяжелые канаты на палубе. Иногда он останавливался и подмигивал Риган, постоянно чувствуя на себе ее взгляд.

В ту ночь она впервые за многие недели вернулась в каюту раньше Тревиса. Когда он вошел, лицо и глаза его сияли.

Казалось, за последние недели он стал еще красивее: его лицо загорело, мышцы стали еще крепче, чем раньше.

— После тяжелого дня так приятно тебя увидеть. Могла бы и поцеловать меня при встрече; или ты все поцелуи отдала юному Уэйнрайту?

Радость ее улетучилась.

— Предполагается, что я должна молча сносить эти оскорбления? Хотя и то, что ты навязал мне позорную связь, вовсе не значит, что другой мужчина может — или хотя бы попытается — добиться того же.

Отвернувшись, Тревис снял рубашку и начал умываться.

— Очень рад, что щенок не пытался наложить лапу на то, что принадлежит мне. Ему такое, конечно, не по силам, но хотелось бы быть полностью уверенным в этом.

— Ты невыносим! И я тебе не принадлежу! Тревис самодовольно улыбнулся.

— Может, стоит доказать, что ты принадлежишь мне?

— Я не принадлежу тебе, — повторила она, отступая. — Я сама могу о себе позаботиться.

— Хм, — Тревис улыбнулся и подошел к ней. Он ласково и призывно провел пальцем по ее руке, и когда ее смотревшие столь решительно глаза дрогнули, он прищурился.

— Разве сможет этот недоросль возбудить тебя одним лишь пальцем? Она отпрянула.

— Дэвид — джентльмен. Мы говорим о музыке и книгах, в которых ты ничего не понимаешь. Его семья — одна из древнейших в Англии, и мне нравится его общество. — Она гордо выпрямилась. — Я не позволю, чтобы ты своей ревностью помешал нашей дружбе.

— Ревностью? — Тревис рассмеялся. — Если бы я к кому и ревновал, так уж, конечно, не к этому нытику. — Взгляд его опять стал серьезным. — Но, кажется, он начинает питать к тебе серьезные чувства, и я думаю, что тебе надо реже видеться с ним.

— Реже! — вскипела Риган. — Ты намерен вмешиваться в мою жизнь буквально во всем! — Она продолжала более сдержанно. — Я — свободная женщина, и когда мы приплывем в Америку, я собираюсь воспользоваться своей свободой.