Ритианский террор - Дэймон Найт

Она вскочила и пошла к двери. Спенглер догнал ее, толкнул ее назад на кушетку и удерживал ее, навалившись все своим весом.

- ...и не потому, что ты принадлежишь кому-нибудь другому, или будешь принадлежать, а потому, что ты слишком пуглива, слишком эгоистична, слишком погружена в себя, чтобы когда-нибудь принадлежать кому-нибудь.

Она боролась с ним безрезультатно. Ее глаза были наполнены слезами, она вся дрожала.

Спенглер расстегнул ее одежду и снял ее.

- Посмотри на себя! Ты же женщина, живое существо, а не мумия! Почему ты ненавидишь себя? Разве ты получаешь удовольствие от того, что убиваешь себя и все, к чему ты прикасаешься? - Он затряс ее. - Отвечай мне.

Она вздохнула:

- Не могу...

- Что ты не можешь? Ты можешь чувствовать, ты можешь говорить, ты можешь делать все, что может делать человеческое существо, но ты не хочешь. Ты не можешь покинуть свою маленькую нарядную раковину, которая оберегает твою жизнь. Ты не покинешь ее, чтобы спасти Империю, даже чтобы спасти свою жизнь.

- Пусти меня.

- Ты не больная, и не испуганная, ты просто эгоистка. Холодная и эгоистичная. Все для Джоанны, и пусть остальная часть Вселенной хоть вешается!

- Пусти меня.

Ее дрожь прекратилась; она все еще тяжело дышала, но ее бледные губы перестали дрожать и обрели жесткое выражение. Она подняла веки и посмотрела на него прямо, не мигая.

Спенглер поднял свободную правую руку и ударил ее по лицу. Ее голова качнулась. Она посмотрела на него скептически, ее рот приоткрылся.

Спенглер ударил ее опять. После третьего удара опять появились слезы. Ее лицо неожиданно сжалось и она издала ряд коротких звериных звуков. После четвертого удара она перестала откидывать голову. Ее тело обмякло, глаза были закрыты, без выражения. Ее всхлипывания стали механическими и бессмысленными, и походили на приступ икоты.

Спенглер скатился с нее, встал и сел в кресло. Он чувствовал себя выпотрошенным и пустым. По всем его членам разлилась тяжелая усталость; он чувствовал как медленно и сильно бьется его сердце. Он сказал бесцветно:

- Ты можешь подняться. Я не хочу больше бить тебя.

Через определенный промежуток времени она села, сгорбив спину и опустив голову. Когда она поднялась на ноги и направилась к дверям ванной комнаты, Спенглер поднялся и стал перед ней, схватив ее за руки.

- Послушай меня, - сказал он, - ты должна выйти за меня замуж и мы будем счастливы. Ты понимаешь это?

Она посмотрела на него, не проявляя никакого интереса.

- Ты дурак, - произнесла она.

Она стояла неподвижно, пока он не отпустил ее, а затем не спеша прошла в ванную. Дверь закрылась за ней и Спенглер услышал, как щелкнул замок.

5

Спенглер вошел в кабинет, как обычно, за полчаса до начала рабочего дня. Он долго сидел после того, как покинул башню Джоанны прошлой ночью, а после этого плохо спал. Сегодня утром у него болела голова, и эту боль возбуждающие средства не могли подавить полностью, но его ум был ясным и холодным. Он точно знал, что он хотел сделать.

Положение дел, после его грубой ошибки, которую он совершил прошлой ночью, все же можно было восстановить. Это была, конечно, катастрофическая и недопустимо грубая ошибка, она отбросила его назад, по крайней мере месяцев на шесть, но не выбила его из колеи окончательно. Его первым побуждением было послать Джоанне подарок: что-нибудь, что понравится ей так сильно, что она не сможет отказаться его принять - старинную картину, или книги, или пластинки. Вполне вероятно, можно было найти нечто такого сорта среди вещей, реквизированных департаментом в случаях измены; он мог бы поискать и у частных коллекционеров. Он даже уже сочинил записку к такому подарку: она была смиренной без раболепия, полной сожаления без надежды. В ней подразумевалось, что Спенглер больше никогда не увидит Джоанну. И он на самом деле не будет видеть ее - по крайней мере месяц.

Последние три недели этого месяца Спенглер собирался посвятить большой стратегии - распространению слухов, которые наверняка достигнут ушей Джоанны: что он ушел весь в работу, что он перестал улыбаться, что он был болен, но отказался от лечения. Что-нибудь в этом роде, детали он отработает позже.

Первая неделя будет посвящена совершенно другой цели. Его разрушительный взрыв прошлой ночью имел, по крайней мере, один хороший эффект; он научил Спенглера, что нельзя вести несколько битв одновременно. Начиная с сегодняшнего дня вся его энергия будет направлена на одну цель: раздавить Пембана.

Это можно сделать, и это должно быть сделано. Он недооценил этого человека, но теперь все. С сегодняшнего дня все будет по другому.

- Десять часов, - пропищали часы.

На его столе лежала кассета итоговых отчетов, адресованных ему Кейт-Ингремом. Деятельность ритиан теперь была частично отслежена: восемь из них, путешествуя вместе, достигли Земли как пассажиры "дикого" грузового космолета второго класса, который приземлился в Стамбуле десятого декабря. Из Стамбула они, как стало известно, стратосферным экспрессом добрались до Парижа, дальше их следы терялись, пока семеро из них не появились восемнадцатого декабря в Альбукерке. Восьмой ритианин вылетел на борту лайнера, покидающего систему Капри двенадцатого декабря, всего через два дня после прибытия группы. Он высадился в Лули, где его след затерялся.

Без сомнения, подумал Спенглер, там он изменил свой внешний вид и продолжал путешествие окольным маршрутом. Сейчас он уже в ритианской системе.

Его возвращение раньше всей группы было загадкой. Очевидно, группа еще не закончила выполнение своего коллективного задания, иначе остальные уехали бы тотчас. Или же у них были разные задания, и он выполнил свое раньше остальных. А, может быть, ритиане посчитали какую-то информацию настолько важной, что отослали немедленно посланца с ней обратно.

Спенглер быстро просмотрел план конференции, который мисс Тимони подготовила вчера днем, затем отложил его и провел полчаса, диктуя многочисленные записки.

В записке для Пембана он повторил вчерашние вопросы слово в слово.

В записке для Кейт-Ингрема он докладывал о состоянии полковника Кассины и проводил анализ ситуации, данный Пембаном, без комментариев.

В записке к Бостиану он просил предоставить, и предоставить как можно скорее, приемлемую процедуру для выявления ритианской маскировки.

Ответ Пембана поступил к нему незамедлительно; по всей видимости, он подготовил его ночью и держал наготове до поступления формального запроса от Спенглера.

Спенглер со злостью установил кассету и стал просматривать текст. Он был составлен на хорошем стандартном языке, таком хорошем, что у Спенглера мгновенно возникло подозрение, что Пембан может и говорить на стандартном языке вполне правильно, а не со своим жутким произношением - если захочет.