История Русской армии. Часть 1. От Нарвы до Парижа - Антон Керсновский

Против 50000 пруссаков Фридриха в берлинском районе сосредоточилось таким образом три массы союзников: с востока 58000 Cалтыкова, в 80 верстах от Берлина; с юга 65000 Дауна, в 150 верстах и с запада 30000 имперцев, в 100 верстах.

Фридрих решил выйти из этого несносного положения, атаковав всеми своими силами наиболее опасного врага, врага наиболее выдвинувшегося вперед, наиболее храброго и искусного, притом не имевшего обычаем уклоняться от боя, короче говоря, русских.

1-го августа он обрушился на Салтыкова и в происшедшем на кунерсдорфской позиции жестоком сражении – знаменитой Франфорской баталии – был наголову разбит, потеряв две трети своей армии и всю артиллерию. Фридрих намеревался было обойти русскую армию с тыла, как при Цорндорфе, но Салтыков не был Фермером: он немедленно повернул фронт кругом. Русская армия была сильно эшелонирована в глубину на узком сравнительно фронте. Фридрих сбил первые две линии (захватив было до 70 орудий), но атака его захлебнулась, причем погибла кавалерия Зейдлица, несвоевременно ринувшаяся на нерасстроенную русскую пехоту. Перейдя в сокрушительное контрнаступление во фронт и фланг, русские опрокинули армию Фридриха, а кавалерия Румянцева совершенно доконала пруссаков, бежавших кто куда мог. Из 48000 королю не удалось собрать непосредственно после боя и десятой части! Окончательный свой урон пруссаки показывают в 20000 в самом бою и свыше 2000 дезертиров при бегстве. На самом деле их потеря должна быть не менее 30000. Нами погребено на месте 7627 прусских трупов, взято свыше 4500 пленных, 29 знамен и штандартов и все 172 бывших в прусской армии орудия. Русский урон – до 13 500 человек (третья часть войска): 2614 убитыми, 10863 ранеными. В австрийском корпусе Лаудона убыло около 2500 (седьмая часть). Всего союзники лишились 16000 человек. Отчаяние Фридриха II лучше всего сказывается в письме его к одному из друзей детства, написанном на следующий день: От армии в 48000 у меня в эту минуту не остается и 3000. Все бежит и у меня нет больше власти над войском… В Берлине хорошо сделают, если подумают о своей безопасности. Жестокое несчастье, я его не переживу. Последствия битвы будут еще хуже самой битвы: у меня нет больше никаких средств и, сказать правду, считаю все потерянным. Я не переживу потери моего отечества. Прощай навсегда. Преследование велось накоротке; у Салтыкова после сражения оставалось не свыше 22 – 23000 человек (австрийцы Лаудона в счет не могли идти: их подчинение было условное), и он не мог пожать плодов своей блистательной победы.

Даун, снедаемый завистью к Салтыкову, ничего не сделал со своей стороны для его облегчения, праздными же советами лишь досаждал русскому главнокомандующему. Фридрих II пришел в себя после Кунерсдорфа, бросил мысли о самоубийстве и вновь принял звание главнокомандующего (которое сложил с себя вечером франфорской баталии), 18-го августа под Берлином у Фридриха было уже 33000, и он мог спокойно взирать на будущее. Бездействие Дауна спасло Пруссию.

Австрийский главнокомандующий склонил Салтыкова двинуться в Силезию для совместного наступления на Берлин, но одного рейда прусских гусар в тыл было достаточно для поспешной ретирады Дауна в исходное положение… Обещанного для русских довольствия он не заготовил.

Возмущенный Салтыков решил действовать самостоятельно и направился к крепости Глогау, но Фридрих, предугадав его намерение, двинулся параллельно Салтыкову с целью его предупредить. У обоих было по 24000, и Салтыков решил на этот раз в бой не ввязываться: рисковать и этими войсками за 500 верст от своей базы он считал нецелесообразным. Фридрих, помня Кунерсдорф, не настаивал на сражении. 14-го сентября противники разошлись, а 19-го Салтыков отошел на зимние квартиры к реке Варте. У победителя при Кунерсдорфе (получившего фельдмаршальский жезл) хватило гражданского мужества предпочесть интересы России интересам Австрии и отвергнуть требование Конференции, настаивавшей на зимовке в Силезии совместно с австрийцами и наряде 20–30 тысяч русской пехоты в корпус Лаудона. Уже прибыв на Варту, Салтыков по настоянию австрийцев показал вид, что возвращается в Пруссию. Этим он спас доблестного Дауна и его 80-тысячную армию от померещившегося цесарскому полководцу наступления пруссаков (целых 40 тысяч!).

Кампания 1759 года могла решить участь Семилетней войны, а вместе с ней и участь Пруссии. По счастью для Фридриха, противниками он имел, кроме русских, еще и австрийцев.

И Фридрих II, и его победитель Салтыков, и ангел-хранитель Даун – все трое выявили себя в этой кампании в полной мере…

В кампанию 1760 года Салтыков полагал овладеть Данцигом, Кольбергом и Померанией, а оттуда действовать на Берлин. Но доморощенные австрийцы на своей Конференции решили иначе и снова посылали русскую армию на побегушки к австрийцам в Силезию – победителей при Кунерсдорфе все равняли по побежденным при Лейтене! Вместе с тем Салтыкову было указано и сделать попытку овладения Кольбергом – т. е. действовать по двум диаметрально противоположным операционным направлениям. Положение Салтыкова осложнялось еще тем, что австрийцы не осведомляли его ни о движениях Фридриха, ни о своих собственных.

В конце июня Салтыков с 60000 и запасом провианта на 2 месяца выступил из Познани и медленно двинулся к Бреславлю, куда тем временем направились и австрийцы Лаудона. Однако пруссаки заставили Лаудона отступить от Бреславля, а прибывший в Силезию Фридрих II разбил его (4-го августа) при Лигнице. Фридрих II с 30000 прибыл из Саксонии форсированным маршем, пройдя 280 верст в 5 дней (армейский переход – 56 верст). Австрийцы требовали перевода корпуса Чернышева (русский авангард) на левый берег Одера – в пасть врагу, но Салтыков воспротивился этому и отошел к Гернштадту, где армия и простояла до 2-го сентября. В конце августа Салтыков опасно заболел и сдал начальство Фермеру, который сперва пытался осаждать Глогау, а затем, 10-го сентября, отвел армию под Кроссен, решив действовать по обстоятельствам. Следующий факт отлично характеризует Фермера. Лаудон просил его помощи при предположенной им осаде Глогау.

Фермер, шагу не ступавший без разрешения Конференции, уведомил об этом Петербург. Пока за 1500 верст писались туда и обратно сношения и отношения, Лаудон передумал и решил осадить не Глогау, а Кемпен, о чем и поставил в известность Фермера. Тем временем получился рескрипт Конференции, разрешавший движение на Глогау, Фермер, слишком уж хорошо дисциплинированный полководец, двинулся на Глогау, несмотря на то, что движение это, в связи с изменившейся обстановкой, теряло всякий смысл. Пройдя к крепости. Фермер увидел, что взять ее без осадной артиллерии невозможно. Корпус Чернышева с кавалерией Тотлебена и казаками Краснощекова (всего 23000, наполовину конницы) отправлен в набег на Берлин.

23-го сентября Тотлебен атаковал Берлин, но был отбит, а 28-го Берлин сдался. В набеге на Берлин, кроме 23000 русских, участвовало 14000 австрийцев Ласси[117]. Столицу защищало 14000 пруссаков, из коих 4000 взято в плен. Разрушены монетный двор, арсенал и взята контрибуция. Прусские газетиры, писавшие, как мы видели, всякие пасквили и небылицы про Россию и русскую армию, надлежаще перепороты. Мероприятие это навряд ли их сделало особенными русофилами, но является одним из самых утешительных эпизодов нашей истории. Пробыв в неприятельской столице четыре дня, Чернышев и Тотлебен удалились оттуда при приближении Фридриха. Важных результатов налет не имел.

Когда выяснилась невозможность сколько-нибудь продуктивного сотрудничества с австрийцами. Конференция вернулась к первоначальному плану Салтыкова и предписала Фермеру овладеть Кольбергом в Померании. Занятый организацией набега на Берлин, Фермер двинул под Кольберг дивизию Олица. Прибывший в армию новый главнокомандующий фельдмаршал Бутурлин (Салтыков все болел) снял, ввиду позднего времени года, осаду Кольберга и в октябре отвел всю армию на зимние квартиры по нижней Висле. Кампания 1760 года не принесла результатов…

В 1761 году – по примеру ряда прошлых кампаний, русская армия была двинута в Силезию к австрийцам.

От Торна она пошла обычной своей дорогой на Познань и к Бреславлю, но в этом последнем пункте была упреждена Фридрихом. Пройдя мимо Бреславля, Бутурлин связался с Лаудоном. Вся кампания прошла в маршах и маневрах. В ночь на 29-е августа Бутурлин решил атаковать Фридриха под Гохкирхеном, но прусский король, не надеясь на свои силы, уклонился от боя. В сентябре Фридрих II двинулся было на сообщения австрийцев, но русские, быстро соединившись с этими последними, помешали тому и заставили Фридриха отступить в укрепленный лагерь при Бунцельвице. Затем Бутурлин, усилив Лаудона корпусом Чернышева (20000), отошел в Померанию. 21-го сентября Лаудон штурмом взял Швейдниц, причем особенно отличились русские (Бутырский полк), а вскоре после того обе стороны стали на зимние квартиры. При штурме Швейдница русские 2 батальона первыми взошли на валы, открыли затем ворота австрийцам и стали в полном порядке с ружьем у ноги на валах, в то время, как у их ног австрийцы предавались разгулу и грабежу. Спартанцы и илоты! Союзники лишились 1400 человек. Пруссаков сдалось 2600 при 240 орудиях (1400 перебито).