Красочный пассат, или Странствия по островам Южных морей - Януш Вольневич

С одной стороны, после того как я прочитал статью Халстэда, мне уже больше не хотелось купаться в акватории Большого Барьерного рифа, с другой — она косвенно способствовала моему знакомству с Джеком Вилкоком, теперь уже моим другом. С ним я познакомился в кафетерии, и дружба наша началась с беседы о морской «осе».

Джек пил пиво и, как большинство австралийцев, держался весьма непринужденно. Уже через несколько минут мы беседовали, словно старые знакомые. Джек сказал, что у него отпуск и на пристани стоит взятая нм напрокат яхта. И он тут же пригласил меня в путешествие по Большому Барьерному рифу.

Это был исключительно благоприятный для меня случай, тем более Вилкок наметил для экскурсии интересный маршрут, да и его друзья на борту оказались столь же симпатичными, как и он сам.

Яхта «Лили», на которой мы плыли, была красивым восьмиметровым шлюпом с солидным вспомогательным двигателем. С удовольствием вспоминаю это плавание, продолжавшееся несколько дней. Джек отлично ориентировался в коралловом лабиринте. Сначала он взял курс на опасную цепь рифов так называемого Внешнего барьера. Мы шли при хорошей погоде. Освежающий бриз несколько снимал жару. Но так было не всегда. Неожиданно налетал сильный ветер, и тогда нужно было молниеносно спускать паруса, чтобы не напороться на бесчисленные скрытые под водой рифы. Пригодились и мои навыки отставного моряка, которые я приобрел во время былых плаваний по синему Балтийскому и бурному Северному морям.

Иногда за обедом или ужином я вспоминал, как проходит плавание на яхтах у нас в Балтийском море, и тогда молодые австралийцы единодушно сочувствовали польским яхтсменам, из-за того что в экзотической для них Европе так мало солнца и тепла. Боб, рослый юноша из Сиднея, оказавшийся рьяным яхтсменом и летописцем-любителем мирового парусного спорта, стал расспрашивать меня о польских яхтсменах Леониде Телиге, яхту которого он видел на Фиджи, и Кшиштофе Барановском, двенадцатое место которого во всемирной гонке яхтсменов-одиночек он высоко ставил.

Я с удовольствием рассказал ему об успешном одиночном плавании Кшиштофа вокруг света мимо мыса Горн и об Эрвине Вебере[Вебер Эрвин Ежи — первый польский мореплаватель-одиночка — родился в 1007 г. в Кракове. По окончании Львовского политехнического института оказался на практике в Париже. Там он принял решение искать счастья во Французской Океании. В 1933 г., уже будучи в Океании, задумал последовать примеру известного яхтсмена-одиночки Алена Гербо. Преодолев бесчисленные финансовые затруднения, в августе 1935 г. Вебер приобрел бывшую в употреблении яхту и дал ей имя «Фарис». После дорогостоящих переделок яхта под польским флагом отправилась в короткий рейс из Папеэте на остров Муреа вместе с яхтой Гербо, который

обучал Вебера искусству мореплавания. В феврале 1936 г. Вебер отправился в свое большое путешествие. Его маршрут пролегал через Подветренные острова, острова Кука, Палмерстон, Паго-Паго, архипелаг Тонга, Фиджи до Окленда на Новой Зеландии. Вебер прибыл туда в начале ноября 1936 г., пройдя 3200 миль, из коих 1000 — в одиночку.

В мае 1938 г. «Фарис» вновь отправился в океанское плавание. Вебер планировал добраться до острова Уоллис. Там он должен был встретиться с Гербо во второй половине года. Рейс, однако, оказался неудачным. Потеряв во время шторма навигационные приборы, Вебер был вынужден вернуться на Новую Зеландию после 22 дней плавания. В декабре 1938 г. «Фарис» был в конце концов продан, а его хозяин, первый польский мореплаватель-одиночка, поселился на постоянное жительство в Новой Зеландии. — Примеч. авт.] из Кракова. Вебер первым на своем «Фарисе» поднял польский спортивный флаг на Таити. Боба взволновала история Вебера, и особенно его дружба с Аленом Гербо, который был для него олицетворением всех доблестей мореплавателя.

Во время путешествия на борту «Лили» мы говорили обо всем на свете, однако больше всего об опасностях, которыми изобилуют австралийские воды. При этом мне неоднократно напоминали о необходимости остерегаться акул, морских ежей, не говоря уже об анемонах, змеях, барракудах и скатах.

Но так как я уже решил, что не буду слишком рисковать без крайней надобности, то все предостережения выслушивал с благодарностью, но не принимал их близко к сердцу. Зачем в конце концов портить себе красочные закаты, угрюмыми мыслями омрачать неповторимые виды, которые природа создала из мозаики островов, островков, пальм, бесчисленных оттенков изумрудного моря и синего неба.

Однажды утром Джек бросил якорь и, усадив гостей в шлюпку, отправился в море. Гребли минут десять. И вот «капитан» приказал нам высаживаться в открытом море! Мы были потрясены. Но когда поняли, что находимся у гладкого, как стол, рифа, отшлифованного приливами и скрытого под водой не более чем сантиметров на двадцать, тут же вышли из шлюпки. Представьте себе картину: группа людей бродит по воде в океане. Л кругом никаких признаков суши. За рифом простирались открытые воды Тихого океана.

Джек бродил вместе с нами и все время напоминал, чтобы мы были осторожными и не дотрагивались ни до чего голыми руками. Всех экскурсантов поэтому он снабдил теннисными туфлями. Но его мало кто слушал. Вытаскивали раковины, обломки кораллов, морские звезды. Пытались даже ловить рыб и крабов.

Я уже было потянулся за конической формы раковиной с красивым узором, когда Джек, случайно оказавшийся рядом, резко окрикнул меня:

— Не прикасайся к этой гадости!

Затем он сам осторожно вытащил так заинтересовавшую меня раковину.

— Смотри! — Из узкой части тела моллюска высовывался крошечный гарпунчик.

— Чертовски ядовитая штука. Если бы этот «конус» уколол тебя, пришлось бы лечь на несколько недель в больницу. Другие раковины подобного рода тоже опасны.

Урок, преподанный «конусом», подействовал — пыл собирателей поостыл, а я твердо решил до конца своих дней брать любые раковины только за утолщенную часть тела.

Мы стали готовиться к возвращению на яхту, но не успели оглянуться, как вокруг «Лили» оказались три суденышка. Они спускали шлюпки и собирались высадить туристов на риф, а вскоре две небольшие летающие лодки приводнились рядом и на резиновых яликах также высадили шестерых экскурсантов на нашем эльдорадо.

Застрекотал двигатель «Лили». Мы уходили с добычей в направлении прохода Тринити. По пути мы сушили свои раковины и морские звезды, которых собралось немало.

Улитки — самый многочисленный класс моллюсков, насчитывающий свыше ста тысяч видов и уступающий по численности лишь насекомым. Характерным отличием улиток является, конечно, известковая раковина, служащая прежде всего для их защиты. Раковины улиток, особенно морских, отличаются чрезвычайным разнообразием, многие из них вызывают восхищение фантастическими формами и чудесной расцветкой.