Белогвардейщина - Валерий Шамбаров

Во-вторых, приводимая цифр относится только к ЧК "в порядке внесудебной расправы", в нее не вошли деяния трибуналов и других репрессивных органов.

В-третьих, число убитых приводилось только по 20 центральным губерниям не включая в себя прифронтовые губернии, Украину, Дон, Сибирь и др., где у чекистов был самый значительный "объем работы"

И в-четвертых, Лацис подчеркивал, что эти данные "далеко не полны". Действительно, даже со всеми оговорками они выглядят заниженными. В одном лишь Петрограде и в одну лишь кампанию после покушения на Ленина были расстреляны 900 чел. Впрочем, здесь возможна казуистика, поскольку в "ленинские дни" расстреливали не "в порядке внесудебной расправы", а "в порядке красного террора".

Особенностью "красного террора" являлось и то, что он проводился централизованно, по указаниям правительства - то массовыми волнами по всему государству, то выборочно, в отдельных регионах. Например, телеграмма No 3348 по Южфронту во время рейда Мамонтова доводила до сведений дивизий и полков:

"Реввоенсовет Южного фронта приказывает во изменение прежних постановлений в отношении общей политики Донской области руководствоваться следующим: самым беспощадным образом подавить попытку мятежа в тылу, применяя в этом подавлении меры массового уничтожения восставших".

Летом 1920 г., во время наступления Врангеля, Троцкий объявил "красный террор" в Екатеринославской губернии. В предыдущих главах приводились и многочисленные телеграммы Ленина с подобными указаниями. В централизованных указаниях оговаривались категории населения, попадающие под уничтожение в той или иной кампании, а порой даже вид казни. Так, в телеграмме в Пензу от 11.8.18 Ленин приказывал:

"...Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не менее 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц... Найдите людей потверже".

Другая особенность - подкрепление террора классовой теорией. "Буржуй" или "кулак" объявлялся недочеловеком, во всех отношениях выступал неким неполноценным существом, "неприкасаемым". Поэтому его уничтожение с точки зрении коммунистической морали, в общем-то, и не являлось убийством. Точно так же, как потом, в нацистской Германии - уничтожение "расово неполноценных" народов. Только в России речь шла не о народе, а о его классово-неполноценной части. Поэтому с "классовой" точки зрения вполне допустимыми признавались пытки. Уже говорилось, что вопрос об их применимости открыто обсуждался в печати и решался положительно. Ассортимент их уже в гражданскую был весьма разнообразным - пытки бессонницей, светом - автомобильные фары в лицо, соленой "диетой" без воды, голодом, холодом, побои, порка, прижигание папиросой. Кроме "подручных" средств, применялись и специальные. Несколько источников, в том числе доклад Центрального комитета Российского Красного Креста, рассказывают о шкафах, в которых можно было только стоять прямо (вариант - сидеть скорчившись) и в которые на длительное время запирали арестованных, иногда впихивая по нескольку человек в "одиночный" шкаф. Савинков и Солженицын, ссылаясь на свидетелей, упоминают "пробковую камеру", герметически закрытую и нагреваемую, где заключенный страдал от недостатка воздуха, и кровь выступала из пор тела. Учитывая культурный состав жертв, применялись и пытки другого рода, моральные: размещение мужчин и женщин в общей камере с единственной парашей, всякого рода глумления, унижения и издевательства. Например, для арестованных женщин из культурных слоев общества практиковалась многочасовая постановка на колени. Вариант - в обнаженном виде. А один из киевских чекистов, согласно докладу Красного Креста, наоборот, вгонял "буржуек" в столбняк тем, что допрашивал их в присутствии голых девиц, пресмыкающихся перед ним - не проституток, а таких же "буржуек", которых ему удалось прежде сломить.

Не случайно открытие Н. Тэффи, узнавшей в комиссарше, наводившей ужас на всю округу г. Унечи, тихую и забитую бабу-судомойку, которая раньше всегда вызывалась помочь повару резать цыплят. "Никто не просил - своей охотой шла, никогда не пропускала". Не случайны и портреты чекистов, комендантов тюрем, рисуемые очевидцами - садистов, кокаинистов, полубезумных алкоголиков. Как раз такие люди оказались нужны новой власти и заняли должности, соответствующие своим склонностям. А для массовых расправ, согласно сводке 1 -го кутеповского корпуса, старались привлекать китайцев или латышей, так как обычные красноармейцы, несмотря на выдачу водки и разрешение поживиться одеждой и обувью жертв, часто не выдерживали и разбегались.

Если пытки оставались на уровне "самодеятельности" и экспериментов, проводимых везде по-своему, то казни унифицировались, приводились к единой методике. Уже в 1919-1920 гг. они осуществлялись одинаково и в Одессе, и в Киеве, и в Сибири. Жертвы раздевались донага, укладывались на пол лицом вниз и убивались выстрелом в затылок. Такое единообразие позволяет предположить централизованные методические указания, учитывающие режим максимальной "экономии" и "удобства". Один патрон на человека, гарантия от нежелательных эксцессов в последний момент, опять же - меньше корчится, не доставляет неудобств при падении, как положил, так и лежит, оттаскивай и клади следующего. Лишь в массовых случаях форма убийства отличалась - баржи с пробиваемыми днищами, винтовочные залпы или пулеметы. Впрочем, даже в этих ситуациях предписанный ритуал по возможности соблюдался. Так, в 1919г. перед сдачей Киева, когда одним махом бросили под залпы китайцев множество заключенных (добавив к ним и партию гражданских сотрудниц ЧК, канцелярских и агентурных, - видимо, слишком много знавших), даже в царившей спешке подрасстрельных, дожидавшихся своей очереди, не забывали пунктуально раздевать. А в период массовых расправ в Крыму, когда каждую ночь водили под пулемет целыми толпами, обреченных заставляли раздеваться еще в тюрьме, чтобы не гонять транспорт за вещами. И зимой, по ветру и морозу, колонны голых мужчин и женщин гнали к месту казни.

Но, пожалуй, такой порядок объяснялся не садизмом и желанием поглумиться. Он вполне вписывался в изначальные проекты нового общества и обосновывался все той же железной логикой ленинской антиутопии, напрочь похерившей все моральные и нравственные "пережитки" и оставившей новому государству только принципы голого рационализма. Поэтому система, уничтожающая ненужных людей, обязывалась скрупулезно сохранять все, способное пригодиться, не брезгуя и грязным бельем. Вот только волосы не состригали на матрацы, как нацистские последователи, - но в условиях свирепствующего тифа оно было бы и небезопасным. А одежда и обувь казненных (за исключением разворованного непосредственными исполнителями) тщательно приходовались и поступали в "актив" ЧК. Любопытный документ попал по какой-то случайности или недосмотру в ПСС Ленина, т. 51, стр. 19: