«Робот-зазнайка» и другие фантастические истории - Генри Каттнер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С экрана Сэм говорил спокойно и убежденно. Он подчеркнул, что принять участие в крестовом походе может любой, внести вклад если не личным трудом, то финансовой поддержкой. Красочно описал, какие опасности и лишения ждут человека на поверхности. А значит, только самым храбрым и стойким следует идти в добровольцы. Эффектно завершая свою речь, он сделал главное заявление.
То, что до сегодняшнего дня могло принадлежать только богатым, теперь предлагается всем, кто послужит величайшему делу человечества. Каждый спонсор будет знать, на что расходуются его деньги, и самым непосредственным образом следить за волнующими событиями на поверхности.
– Взгляните!
На экране появилось пестрое изображение джунглей и с головокружительной быстротой взмыло к зрителю. Круг бархатно-черной грязи был испещрен, как цветочным узором, кронами деревьев. Когда он приблизился, стала видна переливчатая змея, скользящая по черному болоту. В следующий миг жижа взорвалась и челюсти грязевого волка сомкнулись на теле змеи. Рыча и неистово расплескивая грязь, сражающиеся исчезли из виду, и бархатная топь успокоилась, только круги пробегали по ней да розовые пузыри вспухали и глухо лопались, и этот звук слышался во всех башнях.
Сэм поблагодарил аудиторию и попросил потенциальных добровольцев потерпеть еще несколько дней, пока формируется первая отборочная комиссия. Он заметил с вызывающей скромностью, что надеется заслужить доверие общества честным служением ему и вольному компаньону, который передал ему все дела в башнях, а сам сражается на поверхности, в джунглях, которые он так хорошо знает.
– Мы все, – закончил Сэм, – скоро станем очевидцами этой борьбы, и теперь уже не чудовищам, а людям будем сочувствовать – людям, бесстрашно пытающимся завоевать Венеру, как наши предки некогда завоевали Старую Землю…
Семьи ничего не предпринимали.
И это очень сильно тревожило Сэма. Потому что ему не с чем было бороться. Конечно же, он не доверял тишине. Попытки проинтервьюировать кого-нибудь из бессмертных по вопросу, занимавшему все умы, ни к чему не привели. Бессмертные улыбались, кивали, но отказывались давать комментарии.
Однако планы осуществлялись с головокружительной быстротой. В конце концов, говорил себе Сэм, что могут сделать Харкеры? Заявить во всеуслышание, что захватывающая новая игра способна привести к катастрофе? Но нельзя дать ребенку погремушку, а потом отобрать ее, не вызвав истошного визга. Обитатели башен гораздо опаснее детей, и они привыкли к тому, что семьи держат их в отеческих объятиях. Лишив их этой опоры, нужно ждать неприятностей.
Сэм знал, что выиграл лишь гамбит, но не партию. Однако у него было слишком много забот, чтобы беспокоиться о будущем. Конечно, весь план – сплошное мошенничество. Но ведь так было задумано с самого начала. Парадоксально, но Сэм надеялся на рассудительность Харкеров. Они полагают, что попытка колонизации не удастся. Наверняка они правы. Логик считает иначе, и обычно он не ошибается. Разве может ошибаться машина? Но машина очень грубо ошиблась в оценке Сэма, так что стоит ли вообще полагаться на нее?
Единственный способ реализовать задуманное – это гарантировать, что колонизация сорвется. Сэм охотится за большими деньгами. Публика завелась, она вовсю покупает, а он вовсю продает.
Он продал триста процентов акций.
А теперь пузырь должен лопнуть. Если Сэм вложит деньги в строительство на поверхности, ничего не останется ему. Да и как можно выплатить дивиденды по тремстам процентам акций?!
Но на бумаге все выглядело прекрасно. В поисках новых источников снабжения расцветающая цивилизация стряхивала воду с гигантских плеч и широкими шагами устремлялась к берегу. Следующая задача – межпланетные и межзвездные полеты.
Ad astra – волшебный сон. Сэм выкачает из него все, что можно.
Прошло два месяца. Розат, как и прочие плоды успеха, сама упала ему в руки. Сэм продал все три квартиры и вместе с певицей нашел новое место, полное неслыханной роскоши. Окна выходили на гидропонный сад, цветущий так же пышно, хотя и не так опасно, как джунгли над головой. Из этих окон Сэм мог видеть огни всей башни, где каждый житель плясал под его дудку. Мир – шизоидная фантазия, мир – мечта мегаломана, мир – воплощенный волшебный сон. И все это – настоящее.
Сэм еще не осознавал случившегося, хотя, оглянувшись назад, он бы понял. Но его все быстрее кружил водоворот событий, уже вышедших из-под его контроля. Если бы у него было время сделать паузу, спокойно подумать и подвести итоги! Но времени не было.
Когда наступил финал, Розат сидела на пуфике у ног Сэма и тихо напевала. Юбки ее сине-фиолетового платья расстелились по полу, образовав круг, голова с прической-облаком склонилась над лирой.
– Войдя неспешно, тихо в дверь…
До чего же восхитительно взмыл ее нежный голос! Кто только не пробовал себя в исполнении старинных баллад, но куда им было состязаться с таким идеальным инструментом, как горло Розат!
– Она рекла: «Поверьте, о юный друг, что вам теперь…» – пропела она текучим голосом, и ее прервала музыкальная трель телевизора.
Сэм понял: дело важное, иначе бы его не тревожили в столь поздний час. Он неохотно встал.
Розат не подняла головы. Она сидела совершенно неподвижно, как будто звонок заморозил ее. Затем, не поднимая глаз, тронула струны лакированными ногтями и пропела последнюю строчку:
– …Остался час до смерти»[64].
Сэм нажал кнопку, и появившееся на экране лицо едва не заставило его отшатнуться. Это была Кедре Уолтон, причем разъяренная. Бессмертная так резко придвинулась к экрану, что черные локоны взвились, точно змеи Медузы. Похоже, она разговаривала с кем-то, ожидая ответа на вызов, и ее гнев был адресован не только Сэму.
– Сэм Рид, ты болван, – без всякого вступления заявила она. Египетское спокойствие бесследно исчезло с узкого высокомерного лица, а в голосе не осталось даже высокомерия. – Неужели веришь, что тебе это сойдет с рук?
– Еще как сойдет, – пообещал Сэм.
Он не сомневался, что все идет точно по плану.
– Бедный глупец! Ты просто никогда не связывался с бессмертными. Наши планы реализуются медленно, мы можем себе это позволить. Но ты, надеюсь, не внушил себе, что Харкер оставит тебя в живых после того, что ты натворил? Он…
Голос за ее спиной произнес:
– Кедре, дорогая, позволь мне сказать самому. – И на экране появилось юношески гладкое лицо Захарии. Взгляд был задумчив. – Кое за что я должен поблагодарить вас, Рид, – продолжал бессмертный. – Вы действовали умно. У вас оказалось больше талантов, чем я ожидал. Вы заставили меня поднапрячься и тем самым доставили немалое удовольствие. К тому же
