Переписка П. И. Чайковского с Н. Ф. фон Мекк - Чайковский Петр Ильич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Будьте здоровы, бесценный друг.
Безгранично Вас любящий
П. Чайковский.
247. Чайковский - Мекк
1880 г. мая 3-7. Каменка.
Каменка,
3 мая.
Вы спрашиваете, милый друг, что за человек Римский-Корсаков? Я его порядочно знаю и до прошлого года считал его человеком, вполне достойным всякого уважения. Но с того вечера, когда в прошлом 1879 г. я видел его на концерте того же г. Шостаковского распорядителем и дирижером,, подносившим от публики лавровые венки концертанту, мое хорошее мнение о нем поколебалось. Шостаковский -совершеннейший нуль, ничтожество, случайными обстоятельствами возведенное на высоту выдающегося таланта. Его заставили разыграть роль жеpтвы деспотизма Рубинштейна. Что Рубинштейн деспот и подчас очень самодурный и очень взбалмошный, это мы все хорошо знаем, но именно по отношению к Шостаковскому он не оказал никакой особенной несправедливости, так как в самом деле эта знаменитость очень бездарна и недостойна появляться на эстраде в Муз[ыкальном] обществе. Ошибка Руб[инштейна] состоит в том у что ему не следовало вовсе приглашать его преподавателем в консерваторию. Как бы то ни было, но поддержка, оказываемая кружком Римского-Корсакова г. Шостаковскому, основанана том, что Корсаков был сердит на Рубинштейна, который, взявшись руководить парижскими концертами во время выставки, помешал кружку выставить одного из своих и иметь исключительное влияние на составление программ. Это очень мелочно, пошло и недостойно честного и серьезного артиста, каким я воображал прежде Корсакова. Положим даже, что Рубинштейн, не испещрив программы концертов творениями Мусоргского, Корсакова, Кюи и Бородина, совершил художественную ошибку, но из этого не следует, что в отмщение ему нужно поддерживать и увенчивать лаврами такое абсолютное ничтожество, претендующее на серьезное значение, как Шостаковский.
Погода несколько изменилась, но Каменка как будто заколдована, и дождя все-таки нет. Кругом везде ходят тучи, и в окрестностях перепадают хорошие дожди, но бедную Каменку они минуют. По крайней мере, теперь есть надежда, что очарование скоро кончится и что несчастные каменские поля дождутся влаги с облаков. До чего они в ней нуждаются! Нельзя без слез смотреть на истощенную жаждой растительность!
Вчера уехал брат Анатолий. Он начинает свою службу в Москве с большой неосторожности. Вместо того, чтобы остаться здесь полторы недели, на что имел законное право, он остался целых три, и я очень боюсь, что его дебют в Москве будет служебною неприятностью за произвольное продление отпуска. Дай бог, чтобы его служба пошла успешнее. Анатолий вообще меня очень беспокоит.
Как я рад, милый друг, что Вы часто видите таких милых детей, как те, про которых Вы мне пишете! Нет в мире ничего более отрадного, как созерцание детских милых лиц, и я здесь постоянно ими наслаждаюсь, так как маленький Юpий и его старшие братья-восхитительные дети! Мой любимец Володя, вероятно, будет артистом; он беспрестанно обнаруживает признаки очень богатой артистической фантазии. Собственно к музыке у него больших способностей нет, хотя и по этой части он делает успехи. Вероятно, из него выйдет или живописец или поэт.
6 мая.
Слава богу, засуха кончилась. Вот уже несколько дней сряду периодически падает дождь. Зато началось другое бедствие- жучки. Об этом ужасном насекомом, пожирающем, как саранча, свекловичные плантации, у Вас в Подольской губернии еще не имеют понятия, и дай бог, чтобы он не дошел до Вас. Здесь с каждым годом они плодятся все более, несмотря на все предпринимаемые меры. Приходится все свекловичные поля пересевать. Можете себе представить, милый друг, сколько страдает от этого свекловица!
У меня теперь две работы и обе спешные: 1) инструментую фантазию на итальянские темы, которая непременно должна быть окончена в самом непродолжительном времени, чтобы быть напечатанной к будущему сезону, и 2) делаю корректуру первого акта “Оpлеанской девы”, которую тоже хочу непременно приготовить к августу, хотя я до сих пор еще не имею положительных сведений о том, пойдет ли она в Петербурге.
Алешу я устроил очень хорошо. Здесь есть двухклассная школа, в которой экзамены на льготное свидетельство происходят в конце мая или начале июня. Чтобы иметь право держать в ней испытания, он должен был поступить в списки учеников, в противном случае ему пришлось бы ехать в июле в уездный город и экзаменоваться там. Теперь он каждое утро отправляется в школу и возвращается лишь к обеду. Я надеюсь, что экзамен состоится никак не позже 1 или 2 июня, и тогда по окончании его я тотчас же, если позволите, отправлюсь в Симаки.
Сестра в последние дни опять нехорошо себя чувствует. За границу она думает выехать между пятнадцатым и двадцатым числом.
7 мая.
День невеселый. Дождь льет, не останавливаясь ни на минуту, но так как для хозяйства это хорошо, то нужно утешаться этой мыслью. Для жучков дождь, к сожалению, не вреден. Они только прячутся, но, как только выглянет солнце, принимаются есть с удвоенной прожорливостью.
Сирень теперь в полном цвету, и, смотря на кусты ее, я беспрестанно вспоминаю Браилов, где два года сряду мне приходилось быть как раз во время расцвета сирени. Как там должно быть хорошо теперь!
Полагаю, что Вы уже в Сокольниках. Дай Вам бог хорошей погоды. Сокольники с их чудным лесом могли бы быть прелестным местом, если бы были подальше от Москвы. Я очень хорошо знаю место, где Ваша дача.
Будьте здоровы, милый, дорогой друг.
Безгранично преданный Вам
П. Чайковский.
Юлье Карловне, Пахульскому и Милочке поклон.
248. Мекк - Чайковскому
[Москва]
10 мая 1880 г.
7 часов утра.
Милый, дорогой друг! Пишу Вам сегодня только несколько слов, потому что уже написала два деловые письма. У нас холод ужасный, несколько раз шел снег. Я совсем была готова переехать на дачу в Сокольники. Все было уложено, и в доме все убрано и приведено в положение отсутвующих хозяев, как в тот же день, когда я должна была переехать, пошел снег, термометр упал на четыре градуса, и мне пришлось сидеть в комнатах, где вся мебель, люстры, часы находятся под чехлами, где нет даже-достаточного количества пепельниц, и ждать погоды....
Владислав Альбертович занимается усердно к экзамену. Вчера он, бедный, был огорчен: получил известие, что отец болен, а он ужасна привязан к своему отцу, и тем более огорчен этим, что не может и поехать к отцу по случаю экзамена. Поэтому послал вчера туда своего брата. Его отец служит на нашей железной дороге помощником начальника участка и живет в Либаве.
В Браилов хочется мне выехать двадцать восьмого, не знаю, как удастся. Послала туда Ивана Васильева приготовить что можно. До свидания, мой дорогой, несравненный друг. Всем сердцем Ваша
Н. ф.-Мекк.
249. Чайковский - Мекк
Каменка,
1880 г. мая 12-14. Каменка.
12 мая
Только что окончил инструментовку итальянской фантазии. Не знаю, какую собственно музыкальную ценность будет иметь это произведение, но заранее уверен в том, что оно будет хорошо звучать, т. е. что оркестр эффектен и блестящ. Теперь примусь за переложение его в четыре руки и постараюсь, чтобы оно было как можно легче.
В последнее время чувствую себя нехорошо: дурно сплю, без всякой причины ежеминутно раздражаюсь, о чем-то неопределенном беспокоюсь, чего-то неопределенного же страшусь, ну, словом, нервничаю, но воли себе не даю и в борьбе с своей нервностью остаюсь победителем. Вообще же у нас здесь все благополучно, и все здоровы. Погода стоит невеселая, холодная и хмурая.
14 мая.
Мое неопределенное состояние нездоровья разрешилось очень пустяшной, но весьма скучной болезнью, т. е. крапивной лихорадкой, замечательно назойливой и мешающей мне спать.
