Знакомьтесь – Юджин Уэллс, Капитан - Игорь Поль

Глава 18. Настоящая репетиция

Сегодня я впервые еду на настоящую репетицию. Все, как у всамделишных музыкантов. Мишель арендовала для меня небольшой зал в Этно-холле. Мишель – всегда за моей спиной и всегда на полшага впереди. Всегда предусмотрит тысячи мелочей, о которых я и подумать-то не мог. Типа охраны, транспорта, оборудования, денег на карманные расходы, одежды, носового платка в кармане и пакета с большими вкусными бутербродами из ресторана. Даже собственного пресс-секретаря приставила. Дюжего парня, больше похожего на грузчика, которого теперь вместо меня терзают разные репортеры. Я краем уха слышал его ответы и был порядком удивлен. В ответ на глупые вопросы о разной чуши он с ослепительной улыбкой и совершенно не задумываясь нес еще большую чушь.

– Этот парень свое дело знает, успокойся, – так мне Мишель сказала.

– Но ведь он обо мне не знает ничего. Как же он будет обо мне рассказывать?

– Твою официальную биографию он изучил. Установку на то, чего мы хотим, получил. А больше ему и не нужно. У таких ребят на любой вопрос есть несколько вариантов универсальных ответов. Он бьет эту публику их же оружием. Главное – ничего толком не сказать. Главное – верно расставить акценты. Ни один шакал через него не просочится. Он профессионал. Работай себе спокойно.

Я и начал работать. Мишель можно верить. Вот только эти чертовы придурки в комбинезонах и с кольцами в ушах мне все еще досаждали изрядно. Откуда бы я не появился – они тут как тут. Лезут, толкаются, щиплют, что-то орут, норовят что-нибудь от одежды оторвать. Прямо у отеля сорвали с меня противосолнечные очки – только я их и видел. Каждый выход из машины и посадка в нее – пытка для меня и бой для охраны. Триста двадцатый едва сдерживается, чтобы не кинуться в драку. Очень его эта публика раздражает. Даже полицейские, что каждый раз оказывались рядом – где толпа, там и они, – не всегда помогали.

Небольшой полукруглый зал оказался очень уютным. Другого слова и не подберешь. Слова тут же гаснут в мягких панелях, говоришь, как в воду – идеальная акустика. Мягкий рассеянный свет откуда-то снизу. Легкие удобные полукресла – бери любое и садись куда понравится. Парни расселись, кто где. Инструменты на коленях. Щипач негромко тренькает, подстраивая гитару. Седой Варвар до блеска начищает губную гармонику на штативе. Остальные просто сидят небольшой кучкой, вытянув ноги, и вполголоса лениво треплются ни о чем. Нарочито грубо установленная аппаратура громоздится двумя большими грудами.

– Привет! – говорю с порога. Надо же что-то сказать. Может быть, эти ребята как-то по-другому здороваются. Но я не знаю, как именно надо. В общем, чувствую я себя под их взглядами не слишком в своей тарелке.

– О! Красный Волк явился! – радостно скалится Чертополох. – Дай пять! – И он звонко хлопает по моей ладони.

– Здорово, чувак! – не вставая и не меняя позы, жмет мне руку Торки.

– Явился? Привет! Пива хочешь? Падай. Где шлялся? – нестройно отзываются остальные. И я почему-то начинаю чувствовать себя так, словно знаком с этой компанией всю жизнь, вот только отошел на минутку за сигаретами. Здоровское это чувство, скажу я вам, быть своим.

– Опаздываешь, лидер, – Варвар прячет в карман тряпицу для полировки. – Мы тут с час уже тусуемся.

– С час? – удивляюсь я. – Помощник Джека сказал, что репетиция в два. Сейчас без одной минуты.

– Кто ж на репетицию вовремя приходит, чувак, – снисходительно улыбается Иван. – Бывает, на нее опаздывают, но чаще приходят пораньше. Потрепаться, пивка попить, стр?мент наладить. Кому надо – и опохмелиться. Настроиться, в общем.

– Я не знал. Буду иметь в виду.

– Да ладно тебе. Не обращай внимания. У каждого свои приколы. Будь собой, и все будет тип-топ, – потягиваясь, изрекает Крошка Фрэнки.

– Ладно. Варвар, а почему ты меня лидером назвал?

– Опа! А кто же ты? Кто нам будет говорить, что лабать будем? И как? Эта, как его, – направление творчества определять, – с некоторой издевкой отвечает толстяк и народ со всех сторон выражает ему поддержку, кивая и хихикая на разные лады. – Ну и, в конце концов, кто нам башляет? А кто башляет, тот и заказывает музыку. Таков закон.

– Точно. Клево выдал толстый, – соглашаются парни.

– Так что давай, Волк. Говори, что и как, – резюмирует Варвар.

Я беру кресло и ставлю его у стены. Сажусь лицом к спинке. Кладу подбородок на руки.

– Ты сказанул, Варвар. Откуда мне знать, как? Я что, музыкант, по-твоему? Я дилетант, как ты сам давеча сказал.

– Ну, коли ты нас нанял…

– Не я, – не дав ему договорить, протестую я.

– Ну, телка твоя, какая разница. Перец этот в галстуке сказал: тебя слушать.

– Ты не тушуйся. Говори, как думаешь. Не съедим, – вмешивается Торки.

– Не боись, поддержим. Подскажем, ежели что, – согласно кивает головой Щипач.

– Давай, парень. Не ломайся. На вот, хлебни. Сразу прояснится. Какой джем без пойла?

И я прикладываюсь. Прямо из горлышка. Крепкий виски жжет пищевод. Живот сразу наполняется теплом.

– Меня про эту чушь пытали уже. Эти, в галстуках, – сообщаю я, переведя дух.

– А ты что? – заинтересованно подается вперед Варвар.

– А ничего. Сказал, как есть. Я в этой ерунде не разбираюсь. Я просто блюз люблю. Что в голову придет, то и буду петь. А парни не подкачают.

– И все?

– Все.

Наступает короткая тишина. Музыканты недоуменно переглядываются. Что они чувствуют при этом – поди разбери. Изумление, надежда, насмешка. Все у них перемешалось.

– А что, мне нравится, – первым высказывается Варвар. – Никаких тебе репертуаров. Выходишь и плюешь на все. Играешь для удовольствия. Чистый джем-сейшн. Когда еще так оторваться можно? Последний раз я по кабачкам так играл. Давно это было. А тут за это еще и башлять будут.

– Мы и последний концерт так отыграли, – соглашается Щипач.

– Зал порвали, – добавляет Торки. – У меня самого чуть башню не снесло. Аж старые деньки вспомнил. Топаешь, бывало по Летсорсу. В «Лиру» торопишься. И никак дойти не можешь. Через дом все какие-то погребки да ресторанчики. Народ клубится. Все двери настежь. И из-за каждой – такой саунд – дух захватывает! Тут минуту постоишь, там стаканчик пропустишь. Ну, не оторваться просто. Меня ведь чуть не выкинули тогда. Я за три месяца ни разу на работу вовремя не явился. Жена меня бросила. Она за год меня трезвого пару раз всего и видела.

– Волк, брат, да ты пел, вроде в тебя черный вселился! – белозубо скалится Чертополох. – Эти белые блюз по-настоящему и не понимают вовсе. А ты – словно в гетто родился.

Все почему-то начинают хохотать после этих слов. Немного погодя, когда понимаю, что смеются не надо мной, тоже присоединяюсь к всеобщей истерии.

– Он… черный… я… не могу… – покатывается Торки.

– Сдохнуть можно, – тычет пальцем в Чертополоха Иван, едва не перегибаясь от смеха вдвое.

– Эта… образина… – сквозь слезы поясняет мне Щипач. – Он… пигментацию себе сменил… чтоб за своего на Новом Конго сойти… за дочкой тамошнего туза приударить… тоже мне – негр…

И хохот раздается с новой силой. Чертополох, обиженно отвернувшись к стене, держится до конца. Но потом не выдерживает, присоединяется к веселью.

– Все равно мне от ворот поворот дали, – сообщает он сквозь смех.

– А чего ж назад не перекрасился?

– Да деньги кончились. А потом привык как-то.

И мы пускаем бутылочку по кругу, закрепляя соглашение. Когда бутылка под смешки и прибаутки незаметно проходит несколько кругов и пустеет, я свободно подхожу к Варвару и усаживаюсь рядом.

– Ну, что, Волк? Сбацаем?

– Сбацаем, Варвар. Сегодня играем Хукера. Пойдет?

– Ну, с твоим репертуаром не соскучишься. Сбрасывай. Расселись, парни.

И мы начинаем. То ли виски всему виной, то ли ощущение какого-то братства, что меня поглотило, но я снова обо всем забыл. Так, сидя на стуле, руки на спинке перед собой, и пел. Сначала «Pots On, Gas On High». Потом щемяще-ритмичную «We Might As Well Call It Through». Варвар просто млел, стуча по клавишам. Щипач едва из кресла своего не вывалился – он сидя играл. Мы все сидя играли. Как на вечеринке. Или как на сцене крохотного кабачка, каких море в городах Новой Калифорнии. «A Sheep Out On The Foam». «Sittin' In My Dark Room». Эти названия, скажу вам – сами как музыка звучат. А уж как самозабвенно Чертополох выдувал. Нет, есть в этом что-то магическое. Что-то от бога. Или от дьявола. Что-то такое, что делает тебя не от мира сего.

– Больше жизни, жизни хочу, – так Варвар сказал, запуская новую тему. Куда уж больше-то! Мы и так все как зомби стали. Глаза пустые, рты раскрыты. Рабы звука, что сами и создали.

И так мы больше часа лабали. Взмокли, несмотря на кондиционеры. Расстегнулись до пупа. Выпили все пиво.

– Хорош, Волк. Пауза, – говорит, отдуваясь Варвар. – Профсоюз не велит лабать за раз больше сорока минут. Сорок пашем – двадцать курим. Так ты нас до концерта загонишь.

И все расслаблено выдыхают, опуская инструменты.