Феллини - Бенито Мерлино

Первая — с красавицей Леа Джакомини, которую он встретил в 1954 году, когда, снимая «Дорогу», впервые впал в депрессию. По его собственному признанию, он испытал по отношению к ней совершенно непреодолимое сексуальное влечение. Одним из свидетелей этой истории является давний друг Феллини Титта Бенци, сопровождавший его иногда в этих безрассудных проделках и обеспечивавший ему алиби. Однажды, когда он сопровождал Федерико в поездке к Леа в Сан-Марино, тот сказал:

— Подожди меня немного в этом баре, я ненадолго.

Титта ждал до закрытия бара, а затем, так и не дождавшись, вышел на улицу и продолжал ждать, маршируя под аркадами, чтобы согреться. Незадолго до рассвета наконец появился Федерико. Измученный, продрогший, возмущенный Титта закричал:

— Ты мог бы мне сказать, что задержишься, вместо того чтобы оставить здесь мерзнуть всю ночь!

— Ты мой друг или кто? — ответил Федерико.

Другой друг, иногда сопровождавший Федерико в его похождениях, — это Марчелло Мастроянни:

— Я ему рассказывал о всех своих передрягах, он взрывался гомерическим хохотом, но мало что рассказывал о своих. Теперь, когда я снова думаю об этом, я вспоминаю, что иногда он просил меня подвезти его к площади Унджериа. Он выходил из машины перед церковью, сообщал мне, что у него свидание, и ждал, когда я отъеду, прежде чем шел куда-то. Очевидно, он не хотел, чтобы я увидел, в какой подъезд он войдет.

А Федерико направлялся к Анне Джованни, красивой, довольно полной сорокалетней женщине. Она родилась в Чехословакии в 1915 году, приехала в Рим в 1952-м и стала работать кассиром в аптеке. Федерико встретил ее в мае 1957 года на набережной Тибра, когда она прогуливалась со своей пятилетней дочерью. Между ними возникла тайная любовная связь, сохранившаяся до конца дней Федерико. Анна была простой женщиной, жившей в тысячах миль от кафе, гостиничных номеров, кинокамер и света софитов. Она была для Федерико своего рода убежищем от фантасмагорического и неспокойного мира кино. Но хотя он проявлял заботу о ней, а иногда даже ревновал, она никогда не представляла реальной угрозы для его брака с Джульеттой.

Бульварные газеты приписывали Феллини множество историй, но его романы были скорее сюрреалистическими поэмами, неосуществленной мечтой, фарсом. Таковой была и легенда о романе Федерико с Анитой Экберг, по поводу которой его непрестанно спрашивали друзья. В ответ на все вопросы он блаженно улыбался, подмигивал и оставлял их в неведении, позволяя думать все, что им хотелось бы. Хотя эти сказки и забавляли Федерико, но он быстро уставал от них. Когда назойливые друзья вздумали прозвать его «Фефе», что не только уменьшительное имя от Федерико, но также синоним провинциального донжуана, Феллини вспылил и запретил им посещать съемки. Он позволял приходить только статистам-непрофессионалам. Оценивал их внешний вид, походку, физические данные, умение делать что-то особенное, и если выбирал кого-то, то приглашал прийти к нему в студию. И к нему приходили под предлогом узнать, не появилась ли роль, а если работы не было, то настойчиво предлагали ему всякую всячину: галстуки, шарфы, сигары, и обычно он что-нибудь покупал. Федерико был очень властным, но все те, кто его знал, единодушно утверждали, что он был также мягким, сердечным, добрым и щедрым.

— Dottore? Галстук?

— Но ты мне уже продал один на прошлой неделе!

— Я ведь должен на что-то жить! Разве нет?

— Хорошо, сколько? — спрашивал он, запуская руку в карман.

На самом деле ему нравились эти непрошеные визиты. Он всегда находил среди посетителей модель, чтобы сделать набросок в своей записной книжке, которая всегда была в кармане. Он рисовал карикатуры: лицо с огромным крючковатым носом, грузную женщину с толстыми пальцами, поглаживающими сумку, или ее же со скрещенными ногами, а вот и продавец сорочек и галстуков, только что вышедший из его кабинета… Кто знает, может, кто-нибудь подойдет для следующего фильма?

УЛИЦА ВЕНЕТО… «СЛАДКАЯ ЖИЗНЬ»

В 1950–1960-х годах в северной части Рима, на улице Венето, рядом со зданиями в монументальном фашистском стиле появилось много построек в стиле ар-нуво. Это отели класса «люкс», элегантные магазины, модные тогда бары, выставлявшие столики на широкие тротуары. Произошло заметное оживление культурной и артистической жизни Рима. Широкий проспект, окаймленный деревьями, тянулся от площади Барберини с чудесным фонтаном Тритон работы Бернини до древних стен Порта Пинчиана. Он привлекал светскую публику, легкомысленное общество, мечтающее переделать мир. С раннего вечера и до рассвета интеллектуалы, политики, артисты, деятели кино, журналисты собирались в кафе «Стрега», «Доней», «Кафе де Пари», привлекаемые различными лакомствами или просто желанием увидеть знаменитостей. Они рассказывают забавные истории, спорят, комментируют события, сплетничают, критикуют… А за последним бокалом собирают все свежие сплетни. Фотографы настороже, выслеживают события, а лучше — скандал. В эти годы там часто бывали Эннио Флайяно, Альберто Сорди, многие актеры, снимавшиеся на студии «Чинечитта», такие как Ава Гарднер, Тони Франчиоза, Анита Экберг с мужем, английским актером Энтони Стилом, известные бурными выяснениями отношений на публике.

Федерико нечасто бывает в этих кафе, но он в курсе всех событий по рассказам друзей, в частности Эннио Флайяно. Флайяно постепенно убеждает Феллини вернуться к старому проекту «Моральдо в городе». Он мог бы изобразить Рим, увиденный глазами первого из «маменькиных сынков», набравшегося мужества отказаться от убогого провинциального существования и вступить в новую жизнь в столице. Но Федерико, осознав, что окружающее его общество изменилось, увидев его безнравственность, столкнувшись с его низостью и тщеславием, захотел изменить сценарий. Бесполезно возвращаться к прошлому, когда выросло новое послевоенное поколение, жизнь которого более легкая и сладкая в Риме, теперь тоже более свободном, но в то же время и более декадентском, а улица Венето превратилась в выставку последнего крика моды.

— Мы должны создать скульптуру в стиле Пикассо, разделить ее на куски, а затем заново соединить их по своему усмотрению, — сказал он коллегам в ходе подготовки фильма.

И он действительно делает это. С Эннио Флайяно, Туллио Пинелли и Брунелло Ронди создает огромную фреску, словно составленную из разных картин, приглашающих зрителя в путешествие по Риму, непринужденному, праздному, капризному и пресыщенному. Некоторые кинокритики упрекали его за желание карикатурно изобразить фашистское общество. Но хотя фильм и может показаться таким сегодня, Федерико Феллини не преследовал этой цели. Феллини никогда не критикует, не судит; он описывает, констатирует:

«Я вполне согласен с теми, кто считает, что автор — последний, кто может говорить объективно о своих творениях. Я не хочу показаться тем, кто, в силу кокетства или эксгибиционизма, стремится развеять миф или умалить то, что он сделал. Но мне кажется, у меня никогда не было намерения изобличать, критиковать, бичевать, делать сатиру: я не кипел ни нетерпимостью, ни презрением, ни яростью. Я не хотел никого обвинять».

Грандиозная панорама «Сладкая жизнь» — прежде всего документальная картина, ничего и никого не осуждающая. Это свидетельство нравов эпохи, одновременно католической и коррумпированной, находящейся под контролем папы, переосмысленное автором. Федерико описывает то, что видел сам, что ему рассказали. Все это он переработал, рассматривая сквозь призму своей фантазии. И каждому зрителю, в свою очередь, предлагается рассматривать это через свою собственную призму.

Фильм начинается шумом вертолета, летящего над руинами древнеримского акведука. Все невольно обращают взгляды к небу: гигантская статуя Христа, подвешенная на тросе, пролетает над городом. На борту другого вертолета находится Марчелло Рубини (Марчелло Мастроянни), журналист, готовящий репортаж об этом событии. Его сопровождает фотограф по имени Папараццо. После фильма это имя станет нарицательным: «папарацци» — так будут называть фоторепортеров, работающих для скандальной прессы, готовых на все, лишь бы добыть снимки о частной жизни знаменитостей. Марчелло, неудовлетворенный собой, ищет идеал, ищет себя, мечтает изменить жизнь. Он хотел бы стать писателем, но недостаток вдохновения толкает его браться за любую подвернувшуюся работу. По вечерам он ищет материал для светской хроники в ресторане, где проводят время представители высшего света. Там он встречает Маддалену (Анук Эме), богатую наследницу, изнывающую от смертельной скуки, оплакивающую пустоту своей жизни. Марчелло предлагает проводить ее, а по дороге они ради забавы приглашают в машину встретившуюся проститутку и везут ее к ней на окраину города. Там, в ее убогой комнате в полуподвале, Маддалена решает заняться любовью с Марчелло. Марчелло возвращается к себе только под утро и обнаруживает свою ревнивую невесту Эмму (Ивонна Фюрно) без сознания, а рядом — тюбик с таблетками. Он срочно отвозит ее в госпиталь. Затем вместе с Папараццо отправляется в аэропорт, уже запруженный возбужденной толпой журналистов, намеревающихся сделать фотографии прибывающей на съемки голливудской звезды Сильвии (Анита Экберг). Он присутствует на пресс-конференции голливудской дивы, отвлекается на несколько минут, чтобы узнать по телефону, как чувствует себя Эмма, а та снова устраивает очередную сцену ревности. Затем Марчелло присоединяется к группе журналистов, сопровождающих кинозвезду в поездке по Риму. Они поднимаются на купол собора Святого Петра. Сильвия в экстравагантном наряде, слишком сексуальном для такого случая. Она — очаровательная блондинка, блистательная, с соблазнительными, почти сверхъестественными формами. В тот же вечер он танцует с ней в ночном клубе, где выступает певец рок-н-ролла (Адриано Челентано). «Ты олицетворяешь все, — шепчет он ей, — первую женщину первого дня Сотворения мира, мать, сестру, любовницу, подругу, ангела, дьявола, землю, дом…» Она не слушает его. В любом случае она и не поняла бы его. Капризная, мнительная, провоцирующая, к тому же опьяневшая, она думает только о том, чтобы развлечься. Она заставляет Марчелло увести ее назло своему жениху, совершенно пьяному, и своре журналистов, постоянно преследующих ее. Потрясенный, он следует за ней по безлюдным улицам исторического центра Рима, а она убегает и, увидев фонтан Треви, во всей одежде забирается в воду. Марчелло находит ее, любуется ею, такой восхитительной, но недоступной. По ее зову он присоединяется к ней, войдя в воду тоже в одежде, а затем выносит ее на руках и доставляет к отелю на улице Венето. Там ее ожидает разъяренный жених, который в знак благодарности награждает Марчелло увесистой пощечиной. На следующий день Марчелло обратил внимание на мужчину, входящего в церковь. Он узнает его: это философ Штайнер (Ален Кюни), которого он считает идеалом. Он присоединяется к нему, слушает его игру на органе: токкату и фугу ре минор Баха… На следующий день, снова по заданию журнала, он отправляется с Папараццо и Эммой на поиски места, где якобы произошло чудо… Они оказываются на равнине среди огромной толпы фанатиков, верующих, неверующих, любопытных, окруженных телекамерами. Все они собрались, чтобы молить о милости у двоих детей, уверявших, что им явилась Пресвятая Дева Мария. Но репортаж прерван проливным дождем, который спровоцировал даже смерть одного калеки, но возбужденная толпа не обратила на это внимания… Вечером Марчелло приглашен с Эммой на прием к Штайнерам. Вечер проходил в чопорной атмосфере, говорили о поэзии, музыке, живописи, не избегали и высокопарных тем: женщины, цивилизация, жизнь, любовь, природа. «Нужно жить вне страстей, чувств, в гармонии успешного произведения искусства, так как в любой момент телефонный звонок может объявить о конце всего», — говорит ему Штайнер. На следующий день Марчелло уединился в маленьком уютном баре во Фреджене на берегу моря, чтобы в спокойной обстановке писать статью. Он с улыбкой наблюдает за маленькой официанткой, юной и невинной, чье лицо напоминает ему ангелов в церкви Омбри. Вернувшись в Рим, он узнает от Папараццо, что его отец приехал из Чесены по делам министерства и ожидает его в баре. На роль отца был выбран актер Аннибале Нинчи по причине сходства с Урбано Феллини. При встрече с сыном он выразил желание завершить вечер в «Ча-ча-ча», старом кабаре, о котором ему рассказывали. Там они смотрят выступление танцовщиц, исполняющих чарльстон, затем номер дрессировки кошек, который исполняют те же девушки, одетые в соответствующие костюмы, и, наконец, грустный клоун исполнил очень трогательное соло на трубе. А отец под воздействием шампанского пытается быть молодым и обольстительным. И он действительно очень понравился молодой танцовщице — француженке Фанни (Магали Ноэль), подруге Марчелло. Она приглашает их к себе на спагетти. Но отец, почувствовав недомогание и устыдившись своего поведения, попросил отвезти его на вокзал. Было четыре часа утра. Марчелло прощается с ним, не найдя ни нужных слов, ни смелости, чтобы поговорить с ним откровенно… Другим вечером Марчелло приглашен в замок, где вырождающиеся аристократы пытаются заглушить уныние охотой за привидениями и сеансами спиритизма. Там он встречает Маддалену, которая проводит его по большим пустым залам, пытается соблазнить, но затем предпочитает ему другого. Позже происходит очередная ссора Марчелло с Эммой, она гневно упрекает его в неверности, а он ее — в мещанской, эгоистичной и удушающей любви. Внезапный звонок заставляет его помчаться к Штайнерам: его друг, интеллектуал, просто обожаемый им, убил двоих своих детей и застрелился сам. Для Марчелло все рушится, это конец его надеждам и иллюзиям. И, как обычно, вокруг уже собралась свора фотографов и журналистов, все ждут возвращения жены Штайнера, которая еще ничего не знает… В конце фильма мы видим Марчелло, оставившего журналистику и занявшегося рекламой, на вилле в Фреджене. Там, в атмосфере пьянства и дебоша, его знакомая (Надя Грей) празднует свой развод. Марчелло, пьяный, как и другие, активно участвует в оргиях, продолжающихся до рассвета. Праздник завершается ранним утром походом компании на пляж, где рыбаки с трудом вытащили сеть с огромным морским чудовищем. У Марчелло создается впечатление, что эта огромная рыба — символ упадка мира и что она внимательно рассматривает их своим неподвижным глазом. И тогда он замечает немного дальше, на песчаной отмели, маленькую официантку с профилем ангела, которая машет ему и что-то кричит, словно просит его порвать с этим безнравственным миром. Эта чистая, светлая, юная девушка, возможно, призывает его к настоящей жизни, но узнает ли он ее? А из-за порывов ветра и шума волн он, не расслышав ее, отворачивается и присоединяется к остальным. В конце фильма — крупным планом милое улыбающееся лицо молодой девушки.