Марджори Уорби - Любимый варвар - Марджори Уорби

Обычно готовая защищать мисс Смит от тех, кто осуждал ее, Оливия вдруг почувствовала к ней неприязнь за ее намеки. Она твердо заявила:

— О моей кузине не будет никаких сплетен, мисс Смит, если вы сами не будете их распускать.

— Ах, так! — Мисс Смит была оскорблена. — Если вы так относитесь к моим доброжелательным советам, тогда не о чем и говорить! До свидания! — И она гордо удалилась.

— Глупая старуха, — сердито сказала Оливия, обращаясь к Перкинсу и продолжая лущить горох. Она попыталась обратить этот случай в шутку, но Мейбл Смит расстроила ее своим мнением о болезни матери Мэри и намеками на Еву.

Оливия не хотела говорить Еве о посещении мисс Смит, но та увидела принесенный ею джем.

— Сварен из тех ягод, которые рассыпал Стивен, я полагаю, — смеясь сказала она.

Оливия тоже рассмеялась и, уверив себя, что не стоит обращать внимания на болтовню мисс Смит, не сказала Еве о намеках старой девы. Это могло бы вызвать у Евы раздражение и испортить ее отношения с соседкой.

Капитан Клунс был уже немолодым мужчиной и казался вполне безобидным. Конечно, ему понравилась Ева. Но это ничего не значит, говорила себе Оливия, отправившись вечером прогуляться, когда дети уже легли спать. Все-таки лучше бы мисс Смит ничего не говорила о Еве и капитане Клунсе. Жаль, что ей, Оливии, не с кем поделиться. Посоветоваться бы с кем-нибудь постарше, с тем, кто был бы мудрее и надежнее. Но кто может быть надежным? Оливия привыкла сама решать свои проблемы или иногда обсуждала их с Евой; но на этот раз она не могла поделиться с Евой. Конечно, дружеское расположение Евы к капитану Клунсу не носило глубоко личного характера, Оливия была уверена, но сможет ли капитан понять это?

Ева заканчивала вязание кофточки для Мэнди и слушала радиопьесу, когда Оливия сказала ей, что хочет немного прогуляться перед сном. Ева только улыбнулась. Она была уверена, что Оливия встречается с Ларри. Она надеялась, что ее кузина начала проявлять настоящий интерес к младшему Хадсону.

Оливия стояла, прислонившись к калитке, задумчиво глядя на ровные ряды яблонь. Вдруг к ней подбежал старый спаниель Панч, обнюхал ее ноги и завилял хвостом. Она погладила собаку и подняла голову, ожидая увидеть Кристину. Но тут ее сердце забилось сильнее, потому что с противоположной стороны изгороди к ней приближался Джейк.

Он подошел к ней и остановился рядом.

— Что вы здесь делаете одна?

Оливия взобралась на верхнюю перекладину калитки и посмотрела на него сверху вниз.

— Я на практике проверяю рекомендацию Мелиссы, как добиться спокойствия духа, — ответила она.

Он облокотился своей загорелой рукой о калитку рядом с ней.

— Расскажите мне об этом подробнее, чтобы я тоже мог воспользоваться ее рекомендацией.

— Это очень просто, — сказала Оливия. — Вы выходите один в какое-нибудь спокойное место — вроде этого — и созерцаете природу.

— Похоже на йогу, — заметил Джейк. — И помогает?

— Мелисса говорит, что это полезно для души. Я готова согласиться с ней. Еще она говорит, что это снимает стрессы и помогает при чувстве разочарования.

— А у вас такое бывает?

— Что?

— Стрессы и чувство разочарования.

— Они, наверное, бывают у каждого.

— Пожалуй, вы правы, — мрачно сказал Джейк.

Они замолчали, вместе глядя на спокойный сельский пейзаж. Дятел застучал на соседнем дереве, дрозд на самой высокой ветке запел свою песню. Неприятное чувство от разговора с мисс Смит стало постепенно улетучиваться под воздействием мирной атмосферы этого летнего вечера. Внезапно Оливия почувствовала себя счастливой.

— Сегодня я не у дел, — вдруг сказал Джейк.

— Нет Мейвис? — поинтересовалась она.

Он пожал плечами:

— Мейвис хороша в малых дозах.

— Тогда зачем встречаться с ней? — Слова вырвались у Оливии прежде, чем она осознала это.

Джейк подошел ближе и встал перед ней, положив руки на перекладину калитки по обе стороны от нее, как бы взяв ее в плен.

— Если девушка, с которой ты хочешь встречаться, избегает тебя, что еще остается делать? — сказал он.

— Я что-то не понимаю, — с замиранием сердца произнесла Оливия.

— Что ты имеешь против меня, Оливия? — внезапно спросил Джейк.

— Ничего. Абсолютно ничего.

— Кроме того, что ты слышала обо мне, что я — прохвост, верно?

Она заставила себя встретить взгляд его синих глаз, и ее выражение смягчилось.

— Я сожалею о том, что случилось тогда в саду, — сказала она. — Я все неправильно поняла. Ева потом сказала мне, что это она просила вас прокатить меня на машине в тот вечер. Вы только хотели сделать доброе дело. А я подумала... — Она замолчала.

— А ты подумала, что я собираюсь пофлиртовать с тобой, так ведь?

Она попыталась отодвинуться, чувствуя его волнующее присутствие.

— Я решила, что вы — местный донжуан, намеренный развлечься с приезжими девушками. С Евой, со мной, с любой другой... Я прошу прощения за свои слова. Вы, наверное, подумали, что я поступила ужасно.

— Нет. Просто предубежденно.

— Ну, во мне больше нет предубеждения, — сказала она.

— В самом деле?

Она соскользнула на землю, чтобы избежать опасной близости его лица, но вместо этого оказалась в его объятиях. Не в таких крепких, как тогда в магазине Мэри, когда банки с горошком чуть не попали ей в голову, а в свободном кольце его рук, сцепленных у нее за спиной.

— Пожалуйста, Джейк, — сказала она прерывающимся голосом. — Я должна идти. Ева там одна. Я обещала не задерживаться.

Он, казалось, не слышал ее слов.

— Меня влечет к тебе, Оливия, ты знаешь это? И твое поведение маленькой недотроги и твоя неожиданная теплота. Ты можешь быть такой милой, если перестанешь сдерживать свои чувства. Но ты боишься, потому что тебе уже однажды причинили боль, верно?

— Я... я не хочу испытать это снова.

— Нельзя отказываться от шансов, которые дает тебе жизнь. Ты не можешь застраховаться от любви. Не бойся ее, Оливия. — И он крепче прижал ее к себе.

Как бы издалека она услышала голос своей матери: «Не позволяй своим чувствам взять верх над твоим разумом, Оливия...» Но сейчас она не хотела ее слушать. На этот раз ей было все равно.

Она ощутила непередаваемый восторг, когда губы Джейка прижались к ее губам, и была потрясена силой своего собственного желания. Она никогда не испытывала ничего подобного. Ни с Дональдом, ни с кем другим. Никогда. Никогда...

Это была не любовь. Не могло быть любовью. Она его почти не знала; он даже и не нравился ей, и все же сейчас ее руки обнимали его, а губы отвечали на его страстные поцелуи.

— Оливия, — хрипло прошептал он, чуть отстраняясь.