Чувство Родины. Стихи и поэмы - Владимир Фирсов

Глава одиннадцатая

Он к жизни равнодушным не был.И, дорожа пришедшим днем,БлагословлялДорогу в небо,Что по ночам грустит о немИ ждет его крылатой птицы,Чтоб одиночество забыть,Чтоб с нейВ одном полете слитьсяИ в звездный путь поторопить!

О небо над аэродромом!Заря,Как розовый гранит,Над грозным реактивным громомСвое спокойствие хранит.

Огней сигнальное движенье.Команды четкие слова.В зенит до головокруженьяВосходит неба синева.

Все это видел я когда-то.Мне скажут: «Невидаль!»Ну что ж!Аэродром в тех самых ШтатахНа наш, наверное, похож.

И там, я думаю, все то же.И там уходят в звездный путь.Вот толькоЛюди не похожи.И в этомВся земная суть.ТамСмерть моей земле пророчат,Внушая ненависти пыл.Там жив, наверное,Тот летчик,Что Хиросиму ослепил.

И на испытанных машинахЗемле Вьетнама смерть несутТе самые,Что нынче живы,А завтра ждет их страшный суд…

О небо над аэродромом!Я полюбил тебя давно,Ведь ты одноНад каждым домом,Над каждым городом одно.

И день и ночь в твоих просторахЛетят Отечества сыны,Чтоб просыпался каждый городПод мирный гимн моей страны,Чтоб мог народ спокойно сеять,Не зная посвиста свинца,И чтобы дети АлексеяГордились родиной отца,Чтоб знали,Что она крылата,Что в той крылатостиСветлаИ та трагическая дата,Что жизнь его оборвала.

Садам — цвести.Расти — заводам.И самолетам — ввысь лететь…А людям — жить земной заботойИ в небо звездное глядеть.

Им жить в немеркнущем движенье…А детям помнить,Что ониСобой являют продолженьеДорог, пришедших в наши дни.Им жить теплом родимых пашенИ, веря в жизнь иных планет,Им верить,Что дороже нашейПланеты не было и нет,Что в славе новых поколенийТа не состарится земля,Где веченИ бессмертен Ленин,Как стены древнего Кремля.

НА МОЕЙ ПАМЯТИ

Поэтическое повествование

Светлой памяти отца коммуниста Фирсова Ивана Алексеевича посвящаю

Глава первая

Вот и Ельня.ОстаетсяДым вокзала в стороне…

Знал ли Федор, что вернетсяК дому, к детям и жене?Знал ли он в огне кромешномНа смертельной из дорог,Что судьба — дожить?Конечно,Знать он этого не мог.Знал одно: сражаться надо.Если бой — так смертный бой.

В рюкзаке лежат наградыРядом с ячневой крупой.На груди им места мало:Уместились в рюкзакеРядом с кружкой,Что бывалаНе в одной живой руке.И еще в футляре хлипкомПрикипела к рюкзаку —На своем большом векуВиды видевшаяСкрипка.Детство, юность — всюду с ней.С ней прошел он путь кровавыйКавалер солдатской СлавыВсех возможных степеней.

Будь же ты благословенен,Край, что льнами знаменит,Где стоит село Славене,Может, тыщи лет стоит.То название земноеИз глубин веков дошло.Как ты там, мое родное,Сердцу близкое село?..

Оглянулся.Дым вокзалаЛег среди угасших звезд.А до дома путь немалый,Как ни меряй — тридцать верст.Тридцать верст —Через смятенье,Через боль и забытье,Через бывшие селенья,Через прошлое свое.

Глава вторая

На душе рассветно-тихо.Мир наполнен тишиной.Неотцветшею гречихойСнег лежитПеред войной.

Пахнет свежестью поленниц,Спят ребята в полумгле.Пахнет дремой, зимней леньюТишина в родном селе.

Под окном, сутулясь, иваУ избы отцовской спит.Телка выдохнет лениво,Дверь лениво проскрипит.

Вот лениво звякнут ведра.Громыхнет бадья о сруб.И потянетсяНа вёдроК тусклым звездамДым из труб.

Тишина в краю родимомИ понятна и ясна,Если пахнет сладким дымом,Хлебным дымом —Тишина…

Встанет Федор.Влезет в шубу.Шумно выйдет на мороз.По привычке глянуть любоНа дымок,Что в звезды врос.Помолчать ему приятноНа знакомом холодкеС самокруткою, понятно,В чуть озябнувшей руке.Дым махорочный колечком,Снег вливается в рассвет.Убегает от крылечкаЗа калиткуДашин след.

Много дел у Даши.Словом,Все дела, дела, дела.Ждут телята и коровыЧеловечьего тепла.И тепла хватает, верно…Федор весело глядит,Представляя,Как по фермеДаша бабочкой летит,Как ее мелькают руки,Как бока коров рябят…

Федор гасит самокруткуИ идет будить ребят.— Время в школу собираться.Ну, пора, пора, сынки…

На горячий хлеб ложатсяСала стылого куски.И, проснувшись через силу,Восседают вдоль стеныАнатолий и Василий —Гордость Федора. Сыны.«Выйдут в люди постепенно», —Федор думает порой.Анатолий ходит в первый,А Василий — во второй.И глядит отец с улыбкой,Как они рядком идут.Батька грамотен не шибко,Сыновья не подведут.Путь привычный, путь веселый.Попрощались у моста.Восемь верст идти до школы,Что в деревне Красота.Не беда!Довольна долейДетства светлая пора.

И учительствует в школеАнна — Федора сестра.Неказиста Анна вроде,А, гляди, взяла свое:Сам директор школы ходитВ женихах у нее.Говорят, что Анна рада,Что не чает в нем души…

И в правленье за нарядомФедор весело спешит.

Глава третья

Дом чем ближе,Тем больнее,Тем сильней душа болит.К дому тридцать верст длиннее,Чем дорогаНа Берлин.Тучи, словно клубы дыма,Застилают ясный день.И проходит ФедорМимо,МимоБывших деревень.

Вот еще одна деревня.Ни дверейИ ни окон.Помертвелые деревьяСтонут звоном похорон.Смотрит солнце исподлобья,Тучи скорбные грустят.Рядом печи,Как надгробья,ТрубыТраурно гудят.

И, прошитые морозом,С мертвым инеем в ветвях,На печахРастут березы,Как на брошенных церквях.Будто черный снег,Над нимиМолча кружит воронье…Где ж твое, деревня, имя,Имя звонкое твое?Там, где речка протекала,Над перильцами мостаИмя дивное сверкало,Холостых ребят скликалоЧистым словом — красота!Эх, бывало, ноги носятТак, что рвешься в высоту.— Ты куда? —Бывало, спросят.— Да на танцы, в Красоту…Все равно — зима ли, осень,Ночь в снегах или в цвету.— Ты куда? —Бывало, спросят.— На свиданье, в Красоту.

Там доверчиво любили.И, должно быть, неспроста.В Красоте девчата былиТо, что надо, — красота!

Из-за них во дни престольяПарни глохли от вина,Выворачивали колья —И на стену шлаСтена.Старики, как дым, седые,Вспомнив молодость свою,Тоже шли, как молодые,В том безрадостном бою.Ну, да это редко было!..А обычно в КрасотеПесня девичья царила,В песне пелось о мечте.

Ты мечта моя, мечта!Дай мне крылья светлые,Чтоб манила высотаВо края заветные.Только ты не торопись,Может, все не сбудетсяИ моя земная жизньВ будущем забудется.Пусть не вспомнят обо мне,Стану ясным деревомИ сгорю в земном огнеНа костре затерянном.Лишь бы ты жила, мечта,Человека радуя,И манила высотаНад весенней радугой.

Ох ты, молодость!Когда же,Где же ты найдешь причал?..Слушал Федор песню ДашиИ взволнованно молчал.Он молчал,Храня улыбку,Понимал, что у негоДве любви —Она и скрипка.Кроме нету ничего.И на лавочке, у клуба,В синеватой темнотеСлушать песню было любо,Любо думать о мечте…

Вот ребята безыскусноПросят Федора:Мол, тыНе играй уж очень грустно.

Федор встал из темноты:«Ну о чем играть, о чем?Все о жизни, все о боли…»Вот он в пальцы взял смычок,Как берут щепотку соли.Вот смычок коснулся зыбкоСамой трепетной струи,И в лесу,Заслышав скрипку,Заскучали соловьи.

Как играл на скрипке Федор!Он играл и вспоминалТрудно прожитые годы,Боль,Которую познал…

Вспоминал,Как нарождалсяМир распахнутых сердец,Как пришел домой с гражданскойВ куртке кожаной отец.

Мама плакала от счастья,И, прижав ее к груди,Все шептал он:— Настя, Настя…Настя… Настенька… — твердил.А потом совсем негромко:— Полно, Настя, я — живой! —И легко над головойПоднял Федора с сестренкой.

…Горбунов АндрейС отцомБыли старыми друзьями.Время гнуло их свинцом,Мяло вражьими конями.Вместе тяжкий путь прошли,Ставший гордостью и болью,Степи Сальские леглиНа виске седою солью.И, пройдя тропой прямойПо бушующему свету,Принесли они домойЗемлю,С верой в землю эту…И, поверив до концаВ мир, который очень молод,Федор в кожанке отцаШел в ячейку комсомола…

Брал отец по вечерам,Тишину села тревожа,Скрипку в рукиИ играл —Так сыграть не всякий сможет!И в осенней тишинеПод отцовскою рукоюПела скрипка о весне,Песней душу беспокоя.

…Пусть не вспомнят обо мне,Стану ясным деревомИ сгорю в земном огнеНа костре затерянном.Лишь бы ты жила, мечта,Человека радуя.И не гасла высотаНад весенней радугой.

Песня до сих пор жива.А потом…Отца не стало.Что поделать!ТаковаДоля многих комиссаров.От родных лесов едали,Где века пески скучали,Пал солдат своей землиВ жаркой битве с басмачами.

Нет отца.Но до концаНадо жить на свете,Зная,Что в ответе ты за знамя,Что на ордене отца!

Нет отца…И далеко,Далеко куда-то глядя,Плачет мамаИ щекойСиротинку скрипку гладит.

Что ей скажешь?Ничего.Как утешишь вдовью долю?На работе, в поле, в доме,Что ни слово — про него…

И совсем беда пришла,Будто в мире горя мало:Через годСкончалась мама —Ношу жизни не снесла…

Помертвели все цвета,Все желания уснули,Опустилась высота,Плечи Федины сутуля.

…Но потом случилось так:Снял однажды все печалиГорбунов Андрей —ЗемлякИ отца однополчанин.

Он вошел в сиротский домИ сказал:— Решайте, дети,Я, как вы, один на свете,Может, жить ко мне пойдем?..

Так и вышло.И делаЛадно шли.Отцом и братомСтал Андрей Ильич ребятам.После школыС аттестатомНа рабфак сестра пошла.

…О весны нежданной одурь!Душно, аж невмоготу.Зачастил тогда-то ФедорИз Славеней —В Красоту…

…А теперь…Ушла деревня.В мир, в котором нет оконТолько черные деревьяНе уходятС похорон.

Смотрит солнце исподлобья.Тучи скорбные грустят.Смотрят печи,Как надгробья,Трубы траурно гудят.То крича, то замирая,Мерзлый ветер очи жжет.

Только школа — та, что с краю,Пепелище стережет.Вот колодец.След недавний.И над школою — дымок.

Здесь сосватал Федор ДарьюВ тот, давно минувший срок,И колодец тот же самый,Что пятнадцать лет назад,Тот же снег.Вот только саниС бубенцами не скользят.А скользили,А летелиЯсным лебедем в снегах!Девки плакали и пели,Жениха, мол, проглядели,И вздыхали: ах да ах!Но об этом лучше после…Федор к школе повернул,И дверей тягучий поскрипПамять прошлого спугнул.

В школе людно.Слишком людно.Духота — не продохнуть.Ребятенок плачет в люльке,А другойХватает грудь.

Будто в мир какой-то древнийСмотрит школьная доска.

Здесь и школа,И деревня,Жизнь и смертная тоска.

Все знакомы, даже страшно.— Здравствуйте, —И, сняв рюкзак,Лишь спросил:— А как там Даша?Как в Славенях… тоже так же?Так же там… или не так?

— Живы! —С искренним участьемВся семья произнесла.Понял Федор:Ноша счастьяНепомерно тяжела…

Федор шел, верней — тащилсяБез дороги, без тропы.Что он мог?Ну поделилсяДолей ячневой крупы.А душа?Что делать с нею,Вынуть и сказать: бери?К дому тридцать верстДлиннее,Чем дорога на Берлин.

Глава четвертая