Дело без трупа - Лео Брюс

Я попытался остановить его комментарии, поскольку хотел послушать более серьёзные разговоры между старшими чинами.

— И что кажется наиболее странным, — говорил один из французских детективов на превосходном английском языке, — его полное спокойствие. Он, кажется, даже не допускает мысли, что за ним могут следить.

Стьют улыбнулся.

— Он — умный человек или за ним стоит умный человек. Но, по счастливой случайности, он никогда не подвергался слежке. — И Стьют рассказал им о схеме Ферфакса и о тех усилиях и расходах, которые тот предпринял в деревне Лонг Хайбери, чтобы сменить имя и получить паспорт на случай чрезвычайной ситуации.

На французов это произвело впечатление.

— Красиво, — признали они, — но вы его вычислили. Именно так вы добиваетесь успехов: тщательность.

— Метод. Порядок, — механически пробормотал Стьют.

— Хорошо, мы следили за вашим другом. Вы уже оказали нам немалую помощь. Он наведался в женский салон красоты, который мы уже долго подозревали в продаже наркотиков. Но мы не стали проводить там расследования, пока вы не увидите своего человека. Мы не хотели его спугнуть.

— Хорошо. Очень любезно с вашей стороны. Похоже, что это дело позволит вывести на чистую воду целую кучу наркодельцов.

— Чего же ещё желать? Их арест — всегда красит полицию.

— Послушайте! — внезапно вклинился сержант Биф, — есть ли у вас какие-то мысли относительно того, кто стоит за всеми этими делами с наркотиками. Я так понимаю, что эти южноамериканские ребята считают, что за всем этим кто-то есть.

— Нет, — сказал французский детектив довольно холодно, — мы не знаем.

Стьют, казалось, почувствовал, что должен объяснить резкость Бифа.

— Сержант, — сказал он своим бесстрастным голосом, — едет со мной, чтобы идентифицировать Ферфакса. Он знает человека в лицо, а я нет. Сержант не в Скотланд-Ярде.

— Понятно, — сказал один из французов.

— Отлично, — кивнул другой.

— Всё равно, — задумчиво сказала Биф, — узнать об этом было бы неплохо.

Мы проехали мимо статуи Бальзака, и, казалось, свернули на улицу Паси.

— Теперь, надеюсь, вы понимаете ситуацию с нашей точки зрения, — сказал один из французов, обращаясь к Стьюту. — Мы нашли вашего человека и мы следили за ним для вас. Но в настоящее время у нас нет никаких причин для его ареста и, конечно, не может быть никакого вопроса о его экстрадиции. Он остановился со своей женой в очень приличном отеле. Мы повидали владельца и обещали ему, что не будет никаких сцен или скандала. Он сделает всё, что в его силах, чтобы помочь нам, но, естественно, он хочет оградить других постояльцев от любых неприятностей. Поэтому всё, что вы можете сделать, это поговорить с вашим человеком и его женой.

— Это всё, что мне нужно.

— Хорошо. И если в процессе вашего разговора вы не сможете получить того, что вам нужно, то мы возобновим наше расследование в салоне красоты, а если мы получим улики против этого Ферфакса, Фримена или Ферриса, как бы он себя не называл, мы арестуем его, и, надеюсь, вы сможете завершить своё расследование в Англии, пока мы его держим. Как вам такой план?

— Замечательно, — сказал Стьют.

— Я прочитал весь отчёт по делу, — вставил другой детектив. — Думаю, он убил девушку. По-моему, этот наркобизнес интересен сам по себе, но к главному преступлению не относится.

— В самом деле? — заметил Стьют. — Вы без сомнения способны лучше разобраться с такого расстояния.

Французский детектив быстро объяснил, что не имел в виду ничего подобного. Он просто теоретизировал.

— У меня никогда не было дела, — сказал Стьют, — дающего такую пищу для теоретизирования. Мне нужны факты. И если я не смогу вытащить чего-нибудь из Ферфакса, я начну нервничать. Это расследование и так уже тянется достаточно долго.

— Мы почти на месте. Хозяин нас ждёт.

— Хорошо, — сказал Стьют. — Их окна выходят на лицевую часть здания?

— Нет. Назад. Я специально об этом спросил, имея в вижу наш приезд.

Мы остановились у мирно выглядящего дома на улице Винёз — лишь маленькая пластинка на фасаде говорила, что это отель. Всё было опрятно, скромно, аккуратно. Как я понял, это было одно из тех заведений, которые берут большие деньги, но и стоят того. Когда машина остановилась, улица была пуста, и мы трое вышли. Один из двух французов быстро повернулся к Стьюту.

— Мы будем ждать вас на углу, — сказал он, — Удачи…

Автомобиль медленно отъехал, и наше разнородное трио двинулось к парадной двери.

ГЛАВА XXI

Хозяин отеля, который выглядел столь же опрятным и аккуратным, как его отель, ждал нас при входе.

— Вам нужен номер 39, — сказал он. — Я только что приказал отнести туда коктейли, поэтому, думаю, вы попадёте в благоприятный момент. Но, пожалуйста, никаких беспорядков.

Его голос снизился почти до шёпота, и он нервно вытащил из кармана чёрного жакета душистый носовой платок. Он с сомнением посмотрел на Бифа, но ему ответил Стьют.

— Мы хотим лишь немного поговорить, — категорически заявил он.

Имелся маленький медленный лифт, и мы направились к нему, но еле втиснулись в кабину, поскольку хозяин решил сопровождать нас. На третьем этаже мы вышли, и хозяин пошёл впереди по устланному коврами коридору. У номера 39 он остановился и, дождавшись, когда мы приблизились, резко постучал.

— Да? — ответил мужской голос, а затем нетерпеливо добавил: — Войдите!

— Несколько джентльменов желают вас видеть, — сказал хозяин, и, не давая времени постояльцам на ответ, открыл дверь. Немедленно мы вошли внутрь.

Это была гостиная — очевидно, внешняя комната апартаментов. На двух креслах, которые были обращены или, по крайней мере, наполовину обращены к двери, сидели мужчина и женщина, удивлённо уставившиеся на нас. Мужчина был в костюме из английского твида, его лицо с тяжёлым подбородком было слегка мешковатым. На первый взгляд эту пару можно было бы принять за английского туриста средних лет и его жену, — нормальные, хорошие, провинциальные люди. Но что-то в них было не так. Я не мог определить этого тогда, не могу и сейчас, но знаю, что было в этой паре нечто неприятное, что отличало её от того типа людей, который они так напоминали. Стьют быстро повернулся к Бифу и прошептал: «Ферфакс?»

Сержант кивнул и тем самым полностью оправдал свою поездку во Францию.

Когда мужчина заговорил, в его голосе послышался любопытный приглушённый звон, который заметен у людей, произносящих звуки в глубине горла.

— В чём дело? — спросил он.

— Жаль тревожить вас, мистер Фримен. Но я хотел бы задать вам несколько вопросов. Я — детектив-инспектор Стьют.

— Но…

— Да. Вы совершенно правы. А это — сержант Биф из Брэксхэма. Неудачная комбинация с вашей точки зрения, мистер Ферфакс. Но так уж получилось.

— Я не знаю…

— Естественно, не знаете, мистер Феррис. У всех нас есть много чего, что следует объяснить друг другу. И поскольку никто из нас не хочет понапрасну тратить время, возможно, лучше всего, если сначала я расскажу вам, что знаем мы. Тогда вам не придётся напрасно тратить время, давая нам массу бесполезной информации. Во-первых, мы знаем, что ваше настоящее имя — Феррис и что вы отбыли срок за торговлю наркотиками. Во-вторых, мы знаем, что вы тождественны с неким намного более почтенным мистером Хьюго Фрименом, который жил какое-то время в Лонг Хайбери и, таким образом, получил паспорт на случай чрезвычайной ситуации. И в-третьих, мы знаем, что, кроме того, вы — рыболов-любитель мистер Ферфакс, который имел обыкновение останавливаться в Риверсайд-отеле в Брэксхэме. Кроме того, мы знаем, что вы получали наркотики от молодого Роджерса. Но довольно многого мы не знаем и надеемся услышать от вас.

Я наблюдал за этой парой. Мужчина утонул в кресле и немного побледнел, но не выказывал признаков паники или открытого неповиновения. Он, я думаю, пытался понять, как лучше вести себя в данной ситуации.

Женщина, казалось, была полностью поглощена коктейлем. У неё было грубое тяжёлое лицо с большим ртом и широкими ноздрями. Но она была абсолютно спокойна.

Наступила долгая тишина. Наконец Стьют продолжил:

— Чтобы перейти прямо к делу, я прямо спрашиваю, кто был убит вами и Роджерсом в ту ночь в среду?

Казалось, что Ферфакса этот вопрос совершенно успокоил.

— Послушайте, — сказал он, — Какова ваша действительная цель? Наркотики или убийство?

Практически это были первые его слова, и я почувствовал к нему невольное уважение. Он не стал напрасно тратить время на глупый блеф. Он не отрицал свою тройственную личность. Он знал, что Стьют не просто брал его на пушку.

— И то, и другое, — ответил Стьют.

— Тогда я не могу вам помочь.

— Нет?

— Нет.

Вновь долгая тишина.