Путь к Граалю - Сборник статей

Ветер развеял клочья тумана. Уже отданы последние распоряжения. Князь в латах простого воина в передовом полку. «Да как сам лице свое почну крыти и хорониться назади? Не могу в том быти, но хощу, якоже словом, та-кожде и делом – напереди всех!» – запишет княжеские слова очевидец.

Легко дышится перед боем. Ведь самое трудное сражение уже выиграно. Решиться на битву – значит победить. И словно бы не было за плечами многих лет тревог, сомнений, ожиданий. И только откуда-то из глубины души всплывают слышанные в детстве слова: «Сильный не тот, кто не падает, а тот, кто умеет подняться».

Кавалергарды

Дмитрий Зубов

«Мы не стремимся быть первыми, но не допустим никого быть лучше нас» – эти слова графа А. И. Мусина-Пушкина вполне могли бы стать девизом кавалергардов. Созданный Петром Великим, этот привилегированный полк не стал лишь «парадным войском». Свою честь и славу снискал он на полях сражений, а многие офицеры-кавалергарды послужили России и на мирном поприще.

Рыцарская гвардия

Мое знакомство с кавалергардами началось с песни. Да-да, с той самой «Песенки кавалергарда» из кинофильма «Звезда пленительного счастья». Интересно, что в поэтических сборниках Булата Окуджавы первая строчка звучит так: «Кавалергарды, век недолог, и потому так сладок он», в песенниках же чаще встречается другой вариант: «Кавалергарда век недолог…». Всего одна буква, а как меняется смысл! От абстрактного размышления о краткосрочности жизни к очень точной характеристике мироощущения человека, каждый день рискующего собой и всегда готового умереть.

Кто эти люди, кому казался сладким «недолгий век»? Кто эти мифические герои, согласившиеся на подобные условия и связавшие свою судьбу с «рыцарской гвардией»?

Начнем с истории.

Впервые кавалергарды появились у нас в 1724 году в качестве почетного конвоя императрицы Екатерины I, в день ее коронации. Сам Петр I стал капитаном кавалергардии, офицерами числились генералы и полковники, капралами – подполковники, а 60 человек рядовых были выбраны из обер-офицеров, причем, по свидетельству современников, «из всей армии самые великорослые и видные».

Весь XVIII век это воинское формирование много раз видоизменялось: то распускалось, то рождалось вновь, – но всегда оставалось самым элитным и привилегированным полком русской армии, комплектовавшимся в основном из высшей аристократии. Вчитайтесь в их имена: Ягужинский, Меньшиков, Бутурлин, Трубецкой, Воронцов, Шувалов, братья Орловы, Потемкин-Таврический. Такое ощущение, что перед нами – история России того времени! Получается, кавалергарды делали русскую историю? Или наоборот: те, кто делал историю, стремились примерить мундир этого блестящего полка? Как бы там ни было, кавалергарды всегда сохраняли статус сугубо русского формирования и даже в периоды наиболее сильных европейских влияний не превращалась в наемное войско иноземных телохранителей, как это часто практиковалось в той же Европе. Русские кавалергарды, что в дословном переводе значит «всадники-хранители», были не только личной охраной государя императора, но понимали свой долг шире – служение России, защита всего государства.

Кавалергарды 1830 года

«Не раздобыть надежной славы, покуда кровь не пролилась»

Элитные воинские части существовали всегда. Отборные отряды телохранителей имели египетские фараоны и вожди ацтеков, личные дружины были у царей Ассирии и владык Вавилона. Боевой корпус пельтастов в Афинах, преторианская стража в Риме, скириты в Спарте – это всегда были самые умелые солдаты, последний козырь любого полководца.

Персидский царь затмил всех: у него в услужении находились 10 000 воинов личной гвардии. Их называли «атанаты», бессмертные, – во время боя на место выбывшего воина тут же вставал новый. Они долго казались непобедимыми, пугали своим грозным видом и яркими одеждами северных варваров, но дрогнули, встретив на своем пути всего три сотни гвардейцев царя Леонида. Да, гвардия гвардии рознь! Подлинных гвардейцев – гвардейцев духа, людей чести – всегда мало. Дух гвардии не рождается на парадах и смотрах, не приобретается в дворцовых интригах и любовных авантюрах. Героями не рождаются, героев воспитывают. Прав Окуджава – чтобы стать гвардейцем, нужен бой…

Случай доказать всем, что они не парадно-придворное войско, а боевая единица, армейская аристократия, представился кавалергардам лишь в XIX столетии. Зато какой случай!

Аустерлиц. Его небо изменило судьбу не одного только князя Андрея Болконского. Сражение, безнадежно проигранное Россией и союзниками, для русских кавалергардов стало полем славы. Их блестящую атаку, «которой удивлялись сами французы», красиво и точно описал Лев Толстой в романе «Война и мир».

«Ростову страшно было слышать потом, – читаем у Льва Николаевича, – что из всей этой массы огромных красавцев-людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей-юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек».

Граф Матвей Юрьевич Виельгорский (1794–1866)

Алексей Федорович Львов (1798–1870)

Офицеры полка в 1898 году

Иначе и быть не могло: умереть, обескровленным попасть в плен – да; позволить себе отступить – никогда. Так будет на Бородино, так будет и в других сражениях. «Учитесь умирать», – кинул Наполеон своим офицерам, указывая на снежно-белое от кавалергардских мундиров поле Аустерлица.

Полковые легенды рассказывают, что объезжавший поле сражения Наполеон имел неосторожность пошутить над «безусыми мальчишками», полегшими в бесплодной атаке. На этот выпад императора ответил юный корнет, сын генерала Сухтелена. Сделав шаг из группы раненых кавалергардов, на прекрасном французском языке он произнес: «Молодость не мешает быть храбрым!»

Позже на этой фразе будут учиться все поколения кавалергардов и свои уроки отваги, презрения к смерти, дерзости и рыцарства усвоят на «отлично». Спустя сто лет после наполеоновских войн, на полях сражения Первой мировой, другой корнет, Веселовский, напомнит товарищам: «Кавалергарды галопом не отходят!» И этой фразы будет достаточно, чтобы эскадроны завершили вынужденный маневр подчеркнуто спокойно, шагом, не обращая внимания на шквальный огонь немецкой артиллерии. Традиции полка превыше всего!

«Напрасно мирные забавы…»

Не напрасно! Не службой единой жили кавалергарды. Многие офицеры, уйдя в отставку, сыграли видную роль в придворной и общественной жизни, становились дипломатами, политиками, сановниками и даже – благотворителями и музыкантами.

Последнее относится к графу Матвею Юрьевичу Виельгорскому. Уволенный по болезни от службы, он вместе с братом Михаилом посвятил себя меценатству – оказывал покровительство ученым, литераторам, художникам и особенно музыкантам. Дом Виельгорских стал «академией музыкального вкуса». Матвей Юрьевич и сам был талантливым музыкантом, неплохо пел и сочинял пьесы. В своем доме он собрал первый русский квартет и сам в нем играл на виолончели. Кстати сказать, он был обладателем бесценного инструмента работы Страдивари, но однажды, восхищенный игрой известного виолончелиста Давыдова, не задумываясь отдал ему свое сокровище.

Партию скрипки в квартете Виельгорского исполнял Алексей Федорович Львов, еще один кавалергард и при этом талантливый скрипач. Но прославился он не своей виртуозной игрой, а написанием гимна «Боже, царя храни!» на слова Жуковского. Создание народного гимна – сложная задача даже для профессионального композитора. «Я чувствовал надобность написать гимн величественный, сильный, чувствительный, – писал Львов в своих «Записках», – для всякого понятный, имеющий отпечаток национальности, годный для церкви, годный для войска, годный для народа, от ученого до невежды». Первое публичное исполнение гимна состоялось в Большом театре. С первыми аккордами все три тысячи зрителей поднялись со своих мест. Это был триумф композитора.

В кавалергардском полку служил и граф Николай Ильич Толстой, отец знаменитого писателя. Уйдя в отставку подполковником, он, по воспоминаниям родни, деятельно занялся хозяйством, воспитывал четырех сыновей и дочь, был добрым, гуманным помещиком, пекшимся о благосостоянии своих крестьян. Черты отца Лев Николаевич придал в «Войне и мире» Николаю Ростову.

Гвардия умирает, но не сдается!

Говорят, эту фразу произнес наполеоновский генерал Камброн в решающей битве при Ватерлоо. Сам он позже это отрицал, но напрасно – слова услышали, легенда прижилась. Впрочем, слова эти не имеют авторства, национальности или срока давности. Их мог выкрикнуть любой гвардеец, на любом языке, в любом сражении. Кавалергарды не исключение…

XX век. Первая мировая. Тяжелая кавалерия в рыцарских доспехах с рыцарскими представлениями о чести против аэропланов, пулеметов и колючей проволоки казалась анахронизмом. Кирасы и белые колеты пришлось сменить на мундиры цвета хаки, а конный строй поменять на окопы и пешую цепь. Вот только впереди цепи, совсем как прежде, с обнаженной шашкой в руке шел шеф полка – князь Долгоруков: своих принципов кавалергарды не меняли. Они не вернулись с той войны – некуда было возвращаться. Но погубила их не война, а революция. Нельзя посылать элиту войск против собственного народа, не могут гвардейцы исполнять роль полицейских, не их работа – ловить дезертиров. К ноябрю 1917 года в полку осталось лишь четыре офицера. «С отъездом последних офицеров, – говорит летописец полка В. Н. Звягинцев, – порвалась связь с прошлым. Душа полка отлетела. Полк умер…»