Два лица (СИ) - Сурмина Ольга

— Этот Конфуций славно поработал. Надеюсь, это желание задержится внутри тебя.

Они оба замолчали. Хьюго устало бил по клавишам, обрабатывая очередной запрос, правда его мысли снова были далеко, он уже перестал обращать на это внимания, ведь на работу это мало влияло. Эд тоже думал о далеком, точнее, не слишком далеком в плане расстояния, о далеком в плане времени. Ночью… с ним же ничего серьезного не случилось. Они просто поговорили. Но осадок остался такой, будто он не встретил старого знакомого, а принял диагноз рака.

Так или иначе, эта ночь серьезно на него повлияла, и с этим придется либо бороться, либо смириться. Первое было явно не в характере Эда, так что приходилось унимать позывы паники. Стоило принимать решение, и чем скорее, тем лучше.

Ветер носил по городу детский смех, неестественный для лета холод, чьи-то печальные вздохи и остатки чьих-то слез. Дни плыли, треть лета уже была за плечами всех без исключения горожан, но никто, толком, не осознавал этого. Тепло и свет усыпляли их бдительность, они много улыбались, гуляли по вечерам, а когда тьма становилась непроглядной, счастливые, расходились по домам. И город наполнялся здоровым, долгим сном. Почти полностью. Почти у всех.

К небу поднималась вся нервозность и отчаяние. Они, словно призраки, бродили ночью, пока не наступал рассвет. Злые, разбитые, отстраненные. Каждого из них что-то тяготило, что-то, что не давало сну мягко входить в сознание. Тени, сминаемые гравитацией, на чьих плечах лежал груз самый разнообразной боли, ярости, хотя кто-то прикрывал это обычной скукой. Тишина заставляла сердце биться медленнее, и это было единственным действенным снотворным для них на данный момент.

Свободная, но странная, немного печальная улыбка: девушка, вроде бы, была в хорошем настроении, а вроде бы что-то ее тяготило. Холи вообще любила улыбаться, не важно, к месту это было или нет. Она задумчиво натягивала гольфы на холодные ноги, настольно, что пальцы на них шевелились с трудом.

Опять приходилось идти туда, куда, в общем-то, не хотелось, но стоило. Брат, и… его друг, давно ее ждали, более того, она уже сильно опаздывала. Там не хотелось появляться, но, сейчас это было нужно. Глубоко вздохнув, Флойд вышла из здания и пошла в сторону столь не желаемого офиса. Дорога была долгой, вокруг, словно тени, скользили люди: кто-то молчал, кто-то о чем-то говорил… стоило признать, они немного разряжали обстановку внутри головы девушки, которая то ли была напугана, то ли нервничала, то ли смущалась.

Она без проблем прошла в помещение, где ее явно ждали, зубы и кулаки сжимались сами, пульс участился, лицо перекосила странная, горькая ухмылка.

Ноги упорно не хотели идти. Не хотели двигаться вперед. Она попеременно дергала плечами и закатывала глаза, ноя про себя, как нелегка и противна ее жизнь, правда легче от этого нытья не становилось. Нервозность отчаянно нагнеталась, увеличиваясь по мере приближения злосчастного кабинета. В глубине души она уже жалела, что затеяла это все. Возможно, в старой квартире не так уж и плохо.

В кабинете была странная смесь запахов кофе и алкоголя. Хьюго опять сидел один, перебирая бумаги, что было странно, так как рабочий день был в самом разгаре, а его помощника опять нет. У мужчины был очень сосредоточенный вид, будто он решал тяжелую логическую задачу, не обращая внимания на гостью. Однако вскоре, не отрываясь от документов, он произнес:

— Проходи, садись, Эд должен подойти позже. У нас много заказов в последнее время.

— Ладно. Куда садиться? — Она немного сконфузилась, нервно встряхнулась и прошла вглубь помещения. Хейз медленно поднялся, все еще изучая взглядом печатный материал, указал пальцем на стул, после чего она прошла и села в него. Внезапно состояние мужчины изменилось: он отвлекся от бумаг, взял девушку за плечи, и медленно улыбнулся. Холи вздрогнула, сцепила зубы и напряглась всем телом. Странное, тревожное ощущение, от которого холодок пошел по телу.

— Я чертовски рад тебя видеть. Посмотришь? — он открыл папку с материалом, и девушка углубилась в просмотр. — Дай угадаю, ничего не нравится?

— Нет, это вообще не мой стиль. Она говорила тихо, но уверенно.

— Я так и думал. Что ж… может переместимся в более удобное место?

— Ты это о чем? — Флойд сдвинула брови.

— В соседнем кафе подают неплохие кексы, как раз в это время. Ко всему прочему, там можно довольно вкусно перекусить, и, разумеется, обсудить всякое.

— Вы… приглашаете меня в кафе? — Она сконфузилась еще больше, нервно сглотнув, и недовольно осмотрев собеседника с ног до головы.

— Ну… да? — Он вскинул брови. — Там будет намного удобнее, и потом, у меня есть к тебе разговор… по поводу твоего брата. Он какой-то странный пришел сегодня.

— Удобнее… что? — Холи сузила глаза. — Странный? Он всегда странный. Может ты сам с ним об этом поговоришь? Думаю, ты вообще к нему гораздо ближе, чем я.

— А я так не думаю. — Мужчина вплотную поднес свое лицо к лицу девушки. — Ведь есть кое-что, что можешь видеть и наблюдать только ты. Так вот, я хочу обсудить это.

— Я… не то что бы хочу это обсуждать. Правда. Не хочу и не буду. — Она вздохнула и отстранилась. Хьюго выпрямился, осмотрел собеседницу, задерживая взгляд на лице:

— Вот ты как. Полагаю, что бы я не предложил, ты скажешь «нет».

— Да? Да, пожалуй. Особенно нет, если это связано с братом. Я теперь мало о нем знаю и уж тем более не собираюсь обсуждать наши взаимоотношения.

— Слушай. Хочу спросить… — его лицо было странным, совсем не свойственным ему самому. На секунду на нем проскользнула… неуверенность, хотя он постарался взять себя в руки. — Вот что, в общем… после того, что ты сказала… ну, тогда. — Хейз завис со странным лицом. — Можно предположить, что… ну. Мог бы я сейчас, прямо сейчас, теоретически… привлечь тебя?

— Что? — девушка вскинула брови, напряженно перерабатывая информацию.

— Мог бы я сейчас привлечь твое внимание?

— Ну… любой человек может привлечь внимание, если, к примеру, начнет бегать по улице голым, или прыгнет с крыши… — она засмеялась.

— Тоже голым? — Хьюго улыбнулся, как-то грустно, пытаясь понять, поняла она или нет.

— Я пойду, в общем. Тут правда ничего нет, я… не буду ждать Эда, пересечемся с ним дома вечером.

— Стой. — Мужчина сжал руки на плечах девушки, отчего та сморщилась, но ничего не сказала. — Подожди. Подумай над моим предложением, по крайней мере в следующий раз здесь точно не будет удобно — вариантов будет больше. Так что имей ввиду…

— Хорошо, все, удачи. — Она встала, поежилась, и вышла из помещения, где в воздухе повисла неловкая тишина.

Хейз проводил ее взглядом, медленно вздохнул, и перевел взгляд на стол, на где аккуратно лежала серебряная ручка. Пишущий предмет пылился, явно не используясь по назначению уже несколько недель. Мужчина стиснул зубы, схватил ее и резким, сильным движением швырнул в дальний угол кабинета, после чего взялся за голову и задумался.

Что он несет? Почему так мерзко себя чувствует? Мерзко, отвратительно, гнусно. Хотелось кого-нибудь ударить, сделать больно, избить. Ярость, злость. В первую очередь на самого себя, оттого что он, уже теперь, фактически, не отдавая себе отчета, унижается перед случайной девушкой. Унижается, и ничего не может с собой поделать, потому что, когда она заходит… так отстраненно и немного грустно, что-то внутри сжимается. Хочется улыбнуться, отвести глаза, и, хотя он сдерживает эти порывы… само их наличие вызывает у него злость.

«Завтра» наступит не скоро. Еще нужно было дождаться конца рабочего дня, дважды поесть, дойти до дома, пережить очередную тяжелую ночь.

Девушка шла по улице, медленно жуя жвачку и опасливо озираясь по сторонам. День, свет, люди, и все равно отчего-то было не по себе, и боялась она совсем не бандитов или жуликов, а что вновь случиться что-то на что она не сможет повлиять.

Почти на все в этой вселенной она могла повлиять: на свою жизнь, жизнь друзей, знакомых, родных. Достать из пламени кошку, отговорить суицидника прыгать, помочь брату бросить курить. Но было кое-что, на что она не могла поправить, не то что бы имеется в виду курс валют или мировые войны… если на ее глазах происходила катастрофа, которую она могла уладить — все в порядке. Но часто в ее жизни случалось то, что уладить было нельзя, или не в ее силах. И это убивало.