Вендия 2. Незримые нити - Брэнт Йенсен

— Говорить особо нечего, — призналась вдова. — Муж в последние дни перед смертью вел себя странно. Мало занимался дипломатическими делами, все больше проводил время во дворцах браминов из высших каст. В том числе, бывал и у покойных ныне. А когда возвращался домой, то практически не вылезал из этой комнаты. В то же утро, когда его не стало, поплохело ему внезапно. Он ослаб, не мог пошевелить ни руками, ни ногами. Вместо речи было то бульканье, то шипение. Особо он не мучался, во всяком случае, виду не подавал, но прошло четыре колокола, и он умер. Лекари и маги не смогли ему помочь.

— Да, причин для подозрений достаточно, — сказал Конан. — Смерть твоему мужу устроили весьма красивую. Сделали так, что он, умирая, не мог ни произнести, ни написать имен своих убийц. Эффектно. Но, в самом деле, рождает слишком много подозрений. Мгновенная гибель во сне не привлекла бы столько внимания.

— Согласна, — ответила Телида. — Но, думаю, что убийцы как раз и хотели привлечь внимание заинтересованных лиц. Показать, как много они могут. Тем более, что следов яда или магического воздействия у моего мужа не нашли, а все немота и недвижимость конечностей в точности подпадают под описание признаков одного смертельного недуга. Не повсеместного, но и не редкого в этих краях.

— Недуга? — спросил киммериец. — Тогда, мне кажется, у тебя не было ни единого шанса убедить вендийские власти, что это было убийство.

— Я и не пыталась, — сказала Телида. Это стало известием для Конана. — Сразу написала императору Илдизу, понимая, что помощи можно ждать лишь из Аграпура.

— Будем считать, что дождалась, — подытожил Конан. — Что тебе известно про тех браминов, с которыми встречался твой муж? Ты знаешь лично кого-нибудь из них? Сможем мы к ним наведаться?

— Сколько вопросов, — вздохнула вдова. — Про браминов ничего интересного я не знаю. Их было около десяти, тех, кого посещал мой муж. Вайшнавы, шиваиты, кришнаиты. В части их верований я никаких зацепок не нахожу к тому, что бы их объединяло. Все они были…. Впрочем, почему были? Кое-кто есть до сих пор. В общем, люди – богатые и влиятельные. Можешь сделать из этого какие-нибудь выводы?

— Ты не ответила еще на два вопроса, — напомнил киммериец.

— Хорошо, отвечу. Близко ни с кем этих браминов я не знаюсь. Видела в посольстве, мы узнаем друг друга, здороваемся, но не более того. Посетить их дома мы сможем. Я не вижу в этом никакой трудности – нас с радостью примут, но и смысла я тоже не вижу. Идти к браминам надо, имея на руках факты или хотя бы основанные на чем-то подозрения, иначе всерьез с нами разговаривать не будут. Мы в их глазах предстанем даже не то что не игроками в этой партии. Нас даже за крупную фигуру не сочтут. Так, мелочь! Что нам им предложить?

— Все равно, эти люди – наш самый реальный шанс. Если твоего мужа убили за то, что он общался с ними, значит, тайну его смерти следует искать у них. Там же, я уверен, отыщутся и следы тех, кто стоял за Хамаром.

— Придти к ним, приставить саблю к горлу и потребовать ответы. Как тебе такой вариант?

— Не самый плохой. Если у нас не будет другого выхода, именно так я и поступлю. А пока, будь добра, скажи, что именно это были за брамины. Их имена.

— Так и знала, что ты их потребуешь. Держи.

Телида протянула киммерийцу небольшой отрезок бумаги. Хоть в комнате было темно, Конан сумел различить имена, начертанные на нем. Их было одиннадцать. О четверых браминах, упомянутых Телидой, северянин раньше уже слышал, причем о двух в связи с их смертью от рук Хамара. Оставшиеся семь Конану были не знакомы.

Аккуратно свернув бумагу, киммериец убрал ее в сумочку на поясе.

Что делать с полученным списком, он пока не знал, решил только, что обязательно покажется его Рамини, когда у него будет такая возможность.

— Как по-твоему, Конан? — отвлекла киммерийца от мыслей об именах Телида. — Нас убьют?

Северянин удивленно посмотрел на женщину. Проявления страха он от нее никак не ожидал. Телида казалась ему существенным, выделанным из камня. И вот впервые вдова показала, что она тоже человек.

— Наверняка попытаются, — не стал ничего скрывать киммериец. Обман Телида, все равно, бы почувствовала и только осудила бы за него северянина. —– Если станем сидеть тихо, как мышки, то произойдет это не сразу, и погибнем мы тихо и мирно, еще лучше, чем твой муж. Продолжим наши поиски – заставим убийц торопиться.

— И ошибаться? — ухмыльнулась Телида. — Хорошо, пусть будет второй вариант. Ты же не оставишь мне другого выхода. А мы теперь действуем вместе.

— Не спеши с действием, — оборвал вдову Конан. Он решил продолжать беседу в изначальном ключе, раз Телида так и не надумала впадать в истерику. – Сначала я хочу еще одну порцию откровений. Есть что-нибудь, связанное с погибшими браминами, о чем ты умолчала?

— Что может быть с ними связано? — ответила вдова. Не чувствовалось, чтобы она хоть сколько-то обиделась. — Я могу рассказать тебе о каждом из них в отдельности, но что тебе это даст? Не важно, кем они были сами по себе. Важно, чем они заинтересовали убийц, что между ним было общего. Но вот этого никто не знает, в том числе, и я. Сначала мне, вправду, казалось, что убийца сумасшедший, который действует сам по себе. Очевидной связи между жертвами не было, и начало казаться, что ее нет вообще.

— Она должна быть, — убежденно ответил киммериец. — Тонкая, неуловимая, но должна быть обязательно. Браминов убивали не просто так. Хотя кого-то могли препроводить на Серые Равнины и без видимых оснований, чтобы запутать тех, кто пойдет по следу. И ты, Телида, с завтрашнего утра, а может даже с этой ночи, если будет охота, займешься поисками связи между браминами. У тебя ведь есть возможности, знакомых в столице немало.

— Это у моего мужа были возможности, а у меня – так… Хотя он и без того как-то понял, что грядет нечто связанное с браминами. Иначе стал бы он к ним так часто ходить?

— Мужа уже не вернешь, — жестоко заключил Конан. Тут у него в голове окончательно оформилась мысль, которая витала там с самого начала беседы. – Я так понял, что он не делились с тобой своими подозрениями?

Вдова кивнула.

— Но с бумагой-то он ими обязан был делиться! — сказал киммериец. — Всего в его возрасте просто не упомнишь. К тому же, он – дипломат. Я помню, сколько свитков и писем вечно раскидано на столе у Шеймасаи. У твоего мужа просто была обязана выработаться привычка все записывать. Где он хранил свои бумаги?

— Здесь, у нас дома, — радости в голосе Телиды не было. — Я тоже как-то решила, что было бы неплохо в них заглянуть. Но, к сожалению, эта светлая мысль пришла ко мне не так и давно. Когда я разуверилась, что Хамар действовал в одиночку