Три кита и бычок в томате - Наталья Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И все, наваждение прошло. Теперь Ирина была собранна и спокойна, во всяком случае внешне.
– Кысыл-Ыллык, – зачарованно проговорила она, – что это за город?
– Небольшой городок на Вилюе, – ответил Абаканов. – А почему он так вас заинтересовал?
– Название красивое, – Ирина вовсе не собиралась посвящать этого, в общем-то, совершенно постороннего человека в свои бесконечные проблемы.
– Кстати, то колье, которым вы только что любовались, изготовлено из алмазов, добытых в Кысыл-Ыллыке. Там не так давно открыто новое месторождение, очень богатое. И алмазы там удивительной чистоты, как вы смогли убедиться.
– Как это романтично! – подала голос забытая Жанна. – Алмазы, бескрайние снега, северное сияние… Вам там, в Якутии, не нужен опытный нотариус?
Абаканов аккуратно убрал драгоценности обратно в сейф и пригласил дам присоединиться к остальным гостям.
– Дура ты! – шепнула Жанна, не разжимая губ. – Ох, Ирка, какая же ты дура! Если бы я была на твоем месте, я бы вцепилась в него прямо в кабинете!
Ирина ничего не ответила, но так зло сверкнула глазами, что Жанна шарахнулась в сторону.
Как ни торопилась Катерина, когда она примчалась в аэропорт, самолет Каракас – Санкт Петербург уже приземлился. Из таможенной зоны один за другим выходили дочерна загорелые люди, обвешанные сумками и чемоданами. Вглядевшись в этот скудеющий людской ручеек, Катя с трудом узнала человека, с которым не раз встречалась на вернисажах и тусовках в художественных салонах.
– Суглинский! Генка! – закричала она, расталкивая сплоченные ряды встречающих.
Суглинский повернулся к ней и поставил на пол чемодан.
Действительно, проведенное в Венесуэле время изменило его до неузнаваемости. Лицо его покрывала нездоровая желтизна, волосы поредели, а левая щека то и дело нервно подергивалась.
– Дро… Дро… Дронова? Ты, что ли? – неуверенно, сильно заикаясь, проговорил Гена. – Ско-сколько времени, не скажешь? А то у меня ча-ча-часы по венесуэльскому времени идут… у вас надо при… при… прибавлять или отнимать?
– Времени? Полшестого… А тебе Севка рассказал, какая с твоей мастерской незадача?
– Да зво– звонил я ему… – Суглинский тяжело вздохнул. – Только он или пьяный был, или с по– по– похмелья, или и то и другое вместе. Плюс разница во времени. Так что я почти ничего не по– по– понял, понял только, что мне жить негде.
– У меня пока поживешь, – сообщила ему Катерина. – Ну поехали, что ли!
– По-по-полшестого? – проговорил Гена, и его щека задергалась с новой силой. – У те-те-тебя те-те-телевизор-то есть?
– Телевизор? – удивленно переспросила Катерина. – Ну, есть у меня телевизор, а что?
– По-по-поехали скорее!
По настоянию Суглинского они взяли такси, хотя от аэропорта водители заламывали несусветную цену. Всю дорогу Гена нервно дергал щекой и поминутно спрашивал, который час.
– Да куда ты так торопишься? – не выдержала наконец Катерина.
– Фу– фу-футбол в шесть начинается! Я спе-спе-специально узнавал!
– А кто сегодня играет? – заинтересованно покосился на него водитель.
– Венесуэла – Ямайка! – сообщил Гена. – Никак нельзя пропустить!
Влетев в Катину квартиру, как тропический ураган, Султанский безо всякого интереса пронесся мимо африканских богов, случайно смахнул с подставки чучело леопарда и ворвался в комнату.
– Где у тебя те-те-телевизор?
– Ты бы хоть поел с дороги! – вздохнула Катя, включая ящик.
– Какая еда! – отмахнулся от нее Суглинский и впилился в экран.
– Что, ты там так к футболу пристрастился? – сочувственно проговорила Катерина, подставляя Гене тарелку с бутербродами.
Он в ответ пробурчал что-то нечленораздельное.
– Да, болельщики – это что-то особенное! – вздохнула Катя. – Ты там за местную команду болел?
На этот раз Султанский вообще не удостоил ее ответом. Только один раз он радостно завопил, причем, к удивлению Катерины, это случилось тогда, когда чернокожий футболист с Ямайки забил мяч в ворота венесуэльской команды.
Наконец начался перерыв, и Гена повернулся к Катерине.
– Ты меня из-из-извини, Дронова, я просто их ви-видеть не могу, очень хочу, чтобы им на-на-накостыляли!
– Ко.. .кому? – переспросила Катя, от удивления тоже заикаясь.
– Да этим ве-ве-венесуэльцам! Они меня до-до-до стали за полгода! Одна их жратва че-че-чего стоит! Перец, гады, всюду кла-кла-кла-дут, хлеба черного не достанешь, одна арепа-лепещки ихние… мясо все… всегда или пересолят или пере-пересушат, да еще норовят обсчитать!
Во время перерыва в футбольном матче передавали выпуск криминальных новостей.
– По-прежнему нет никаких подвижек в расследовании трагедии, которая произошла месяц назад с большой группой немецких туристов, – вещал за кадром голос ведущего. – Вот видеозапись, сохранившая лица этих людей…
На экране появилось изображение шумной группы туристов, оживленно переговаривающихся и по одному поднимающихся в салон комфортабельного автобуса.
– Трудно поверить, что этим веселым, жизнерадостным людям осталось жить всего несколько часов, что ни одному из них не удалось выбраться из-под обломков пылающего автобуса…
– Стой! – вдруг истошно завопила Катерина. – Ой! Это ведь он! – Она подскочила к телевизору и ткнула пальцем в экран. – Это он! Повторите еще раз!
– Дронова! – проговорил Гена, от удивления даже перестав заикаться. – Дронова, что с тобой? Что ты такое увидела? Кого ты просишь повторить?
– Извини, Гена! – Катя смутилась. – Ты просто не представляешь, кого я сейчас увидела!
– Мужа своего, что ли? Сказал, что уехал в командировку, а сам у другой бабы?
– Что ты говоришь, Суглинский! Типун тебе на язык! Ты не знаешь моего Валика! Он не такой, как все!
– Ну-ну, – пробормотал Суглинский и снова уставился в телевизор: начался второй тайм.
Катя схватила телефон и набрала номер Ирины.
К счастью, подруга была дома, только голос у нее был какой-то полусонный и мечтательный.
– Ирка! – завопила Катерина. – Ирка, ты не представляешь, кого я только что видела!
– Кого – Валика? – спросила та без видимого интереса. – Вот кого я только что видела…
– Ирка, ты можешь проснуться? Ты что, уже спать легла, что ли? Что у тебя с голосом?
– Да у меня-то все в порядке, – на этот раз Ирина обиделась. – Это ты звонишь и орешь, как будто тебя режут!
– Пока еще не режут, – Катя взяла себя в руки и заговорила спокойнее. – Но варианты возможны. Так ты представляешь, кого я только что видела по телевизору?
– Понятия не имею!
– Нашего кавалериста!
– Какого еще кавалериста? Катерина, ты можешь говорить по-человечески?
– Того типа с лошадиным лицом и конским хвостом! – выпалила Катя. – Того, из Манежа!
– Ты хочешь сказать, что Настину пленку пустили в эфир? Но ведь она у меня…
– Не кричи о таких вещах по телефону! И вовсе не это я хочу тебе сказать! Он действительно труп!
– Ничего не понимаю. Ты хочешь сказать, что его тоже убили? После того, как ты видела его на выставке?
– А вот и нет! Я хочу сказать, что его убили до этого!
– Катька, ты бредишь! Как это возможно? Ведь ты его сама видела, и он был жив-здоров…
Да, но он говорил Гранатову «Я – труп»! Так вот, теперь я знаю, почему он так говорил. Только что по телевизору показали группу немецких туристов, разбившихся в автобусе. Так вот он, этот самый хвостатый тип, был среди них! А эта катастрофа случилась за несколько дней до открытия выставки! Значит, в день вернисажа он официально действительно был покойником!
– Группу погибших туристов? Ведь именно из-за этой катастрофы сняли Гранатова!
– Вот именно! И наш хвостатый приятель был среди них!
– Ты ничего не путаешь? Может быть, это просто кто-то на него похожий?
– Ирка, я ведь все-таки художник! У меня профессиональная память на лица! Как хочешь, это именно он!
Ирина немного помолчала, а потом задумчиво произнесла:
– Тогда понятно, почему Настя так заботилась об этой кассете! Наверное, она тоже видела его среди немецких туристов. Ведь кассета – это единственное вещественное доказательство того, что он не погиб вместе с ними. И он очень не хотел, чтобы об этом кто-нибудь узнал. То есть кто-нибудь, кроме Гранатова, потому что к нему он сам заявился! Только вот зачем?
Она надолго замолчала. Катерине надоело ждать и она окликнула подругу:
– Ирка, ты что – спишь там, что ли? Так вроде еще не поздно, одиннадцать часов…
– М-м-м… – послышалось из трубки, после чего Ирина начала напевать что-то романтическое.
– Да что с тобой стряслось? – удивилась Катя. – Почему ты о нашем деле не хочешь говорить?
– Я вся горю-у, не пойму отчего-о…
– Ты пьяная что ли? – изумилась Катя.
– Немножко, – призналась Ирина, – такое вино замечательное было там, на презентации. Жанка тоже пила, она подтвердит…
– Ирка, ты меня удивляешь!
