Австралийские этюды Полет бумеранга - Гржимек Бернгард

«Право же, трудно поверить, что столь небольшое животное способно поглощать такую уйму корма. Ничего подобного мне не приходилось встречать среди млекопитающих животных».

Спустя 47 дней, 30 августа 1922 года, утконос погиб. Однако даже кратковременное пребывание этого необыкновенного животного в Нью-Йоркском зоопарке вызвало огромнейший интерес и большое оживление.

Более значительных успехов в содержании этих животных в неволе добился Роберт Иди, директор частного зоопарка Коллина Маккензи, расположенного в Хилсвилле, близ Мельбурна. Своего знаменитого Сплэша ему удалось продержать там в неволе четыре года и одни месяц (с 1933 по 1937 год). Содержался он в специальном сооружении, оборудованном для него по эскизу Баррела.

Зоопарк в Хилсвилле не отличается разнообразным подбором животных, но зато он расположен в одном из самых красивых мест Австралии. Находится он прямо посреди живописнейшего леса. Экспонируются здесь только отечественные животные, причем в условиях, очень близких к естественным.

Когда в 1938 году директором этого зоопарка стал Дэвид Фли, он поместил двух утконосов Джил и Джека в искусственном водоеме, в котором самка Джил могла рыть себе гнездовые камеры в земляной дамбе.

Как-то сентябрьским днем (когда в Австралии весна) Джек схватил свою шуструю подружку за голый и плоский, как у бобра, хвост, и они стали стремительно плавать по кругу. Таким способом утконосы выражают свою любовь. В середине октября они спарились, а 25 октября Джил забралась в свою земляную нору высиживать потомство.

Теперь мы уже знаем, что, залезая для кладки яиц в нору, самка утконоса втаскивает туда охапки мокрых листьев, причем метод переноски их очень оригинален: самка прижимает листья к животу подвернутым под себя хвостом. Вход в нору она изнутри запечатывает землей. И только после этого откладывает от одного до трех яиц, но чаще всего два. Для насиживания самка сворачивается клубочком или же ложится на спину и кладет себе яйца на живот, на теплую шкуру. У нее нет на животе сумки, в которой она могла бы таскать своих детенышей. Для этого водного животного сумка и не имела бы большой пользы.

Яйца утконоса напоминают воробьиные, только они более круглые; размер их — от 1,6 до 1,8 сантиметра. Оболочка яиц мягкая, и они легко склеиваются между собой. Вылупившиеся детеныши голые и слепые. Во время насиживания самка, как правило, по нескольку дней не выходит из своего укрытия. Появляется она оттуда только затем, чтобы оправиться, помыться и увлажнить шкурку. Затем она снова исчезает в своей «келье» и тщательно баррикадирует вход землей. Детеныши отваживаются покинуть свое жилище только спустя четыре месяца. К этому времени они уже полностью обрастают шерстью и достигают 35 сантиметров в длину. Юные утконосы бывают весьма резвыми и шаловливыми и охотно играют даже с человеком.

Самка Джил умерла в Хилсвилле на десятом году жизни, а самец Джек дожил даже до семнадцатилетнего возраста.

Такой бесподобный успех в разведении утконосов в неволе не давал покоя администрации зоопарка Бронкса в Нью-Йорке. Было решено переманить Дэвида Фли в Нью-Йорк. Вскоре с ним заключили контракт, по которому он должен был отловить трех утконосов — самца и двух самок — и привезти их живыми в Нью-Йорк.

И действительно, 29 марта 1947 года Дэвид Фли, его супруга и три утконоса отбыли на пароходе в Бостон. Со времени первой поездки утконосов в Америку прошло 25 лет. Теперь плавание занимало уже не 49, а 27 дней. Но, несмотря на это, по дороге пришлось дважды пополнять запас дождевых червей. В Хилсвилле этих трех утконосов целый год приучали к содержанию в неволе. Поэтому они благополучно перенесли путешествие и прибыли в Бостон здоровыми и невредимыми. Там их быстро погрузили на автомашины, и уже через три дня «заморское чудо» было выставлено для обозрения в Нью-Йорке. Вот этих-то животных мне и довелось увидеть во время поездки по Америке.

Над привезенными утконосами были проведены наблюдения, позволившие ближе ознакомиться с их биологией и повадками. Так, например, выяснилось, что эти животные заходят только в теплую (выше 15°) воду. Если же температура воды ниже 10°, они предпочитают оставаться на берегу. Каждый утконос весом в 1,5 килограмма съедает ежедневно 540 граммов дождевых червей, от 20 до 30 раков, 200 мучных червей, двух небольших лягушек и два яйца. Такое содержание утконосов стоило наверняка побольше 45 долларов, которые вынужден был когда-то тратить бывший директор Нью-Йоркского зоопарка, сетовавший на дороговизну пропитания утконосов. Зимой червей приходилось привозить на самолете из Флориды. Двое из этих животных прожили в Нью-Йорке больше десяти лет, следовательно, достигли одиннадцатилетнего возраста.

А Дэвид Фли вернулся в Австралию и поселился близ Брисбена в штате Квинсленд, известном своим благодатным климатом. Там я и посетил его во время пребывания в Австралии. У него частный зоопарк, на территории которого стоит его опрятный деревянный домик. За чашкой кофе он рассказал мне историю следующего, третьего по счету завоза утконосов в Америку, на этот раз уже самолетом.

Когда умер последний утконос, Нью-Йоркский зоопарк заказал Дэвиду Фли трех новых, чтобы заселить ими свой осиротевший водоем. Предыдущий отлов утконосов (в 1946 году) не составил особого труда. Животных поймали в ближайших окрестностях Хилсвилла, и было их вначале целых 19, из которых уже потом отобрали трех самых сильных и выносливых.

Но на этот раз дело значительно осложнилось. Во-первых, понадобилось специальное разрешение на вывоз утконосов, даже два таких разрешения от правительственных органов Квинсленда и Академии наук Австралии: ведь утконосы сейчас в числе наиболее строго охраняемых животных Австралии. Кроме того, не повезло с погодой: никак не хотел начинаться сезон дождей, ручьи и реки все мелели и мелели, в их сухих руслах оставались только редкие бочажки, а то и просто топкие мутные лужи. Было похоже на то, что для утконосов год выдастся тяжелый. Самки даже не приступали к рытью гнездовых нор. Обычно вход в такую нору находится примерно на 30 сантиметров выше поверхности воды. Животное залезает туда насквозь мокрым, а вылезает уже совершенно сухим: земля впитывает в себя всю влагу.

Местность, в которой Дэвид Фли со своими помощниками разыскивал утконосов, была сильно изрезана непроходимыми оврагами и ущельями. Стояла невыносимая жара, мошкара жалила ловцов самым беспощадным образом, иногда ее даже нельзя было прогнать, потому что, завидя на берегу утконоса, нельзя шевелиться. Малейшее движение — и чуткое животное бултыхнется в воду и мгновенно исчезнет из виду.

Бодрствуют утконосы обычно рано утром и поздно вечером. Большей же частью они неподвижно лежат на воде, и течение их несет, словно кусок бревна. Обнаружив добычу, они ныряют, плеснув по воде своим широким, как весло, хвостом. Когда утконос находится под водой, его глаза и уши прикрывают кожные складки, так что ориентируется он там только при помощи органов осязания. Особенно чувствителен у этого животного его длинный «утиный клюв» — так ошибочно назвали когда-то в Европе на самом-то деле совершенно мягкий нарост на голове утконоса. Дело в том, что впервые привезенные в Европу шкурки утконосов имели головы с высохшими, действительно напоминавшими клюв носами.

Под водой утконос держится обычно не более одной минуты, а потом выныривает, чтобы набрать в легкие воздуха. Испугавшись, он может просидеть под водой и пять минут. Все, что утконос собирает — личинок, мелких крабов, улиток, небольших рыб, — он наподобие хомяка запихивает в свои защечные мешки. Туда же он набирает мелких камней и песку — видимо, для лучшего измельчения и перетирания пищи. Добычу покрупней, например раков, утконосы выносят на берег. Звуков они почти никаких не издают, если не считать тихого урчания. От них исходит «лисий запах», который испускают специальные железы, расположенные у основания шеи, однако на воле для человеческого обоняния он практически неуловим. Норы их имеют множество ходов и ответвлений. Так, гнездовая камера находится иногда в семи метрах от входа да еще может иметь боковые ходы протяженностью 18 метров. Поэтому глупо надеяться «выкопать» такое животное из его убежища: оно все равно улизнет.