Ветер Балтики - Григорий Мирошниченко

- Вперед, на восток! - сказал он минуту спустя.

- Не закопать ли нам в снег пулеметы? - изнемогая от усталости, спросил командира Логинов.

- Нельзя.

И они пошли дальше.

За пять часов изнурительного пути сделали около шести километров. Дальше идти было невозможно. Они стояли в сплошном тумане.

- Ломайте ветки, - сказал полковник, - разожжем костер.

И хотя пламя могло привлечь непрошеных гостей, полковник решил рискнуть - иначе замерзнут люди.

Когда костер, набирая силу, полыхнул ярким пламенем, возникла новая опасность: штурмана и воздушных стрелков неудержимо повело в сон.

- Не спать! - сказал полковник. - Уснем - погибнем!

Алексеев и штурман проснулись, но через минуту задремали. Спустя немного вскочили: на них загорелись унты и комбинезоны.

Перекатываясь в снегу, как медвежата, они еле потушили одежду.

Наступившая ночь казалась бесконечной. Над головой потрескивали сосны, шумел неугомонный ветер.

А утром пошли дальше. Кругом только однообразная глушь, снежная равнина.

Кажется, Логинов первым сказал, что он видит село.

- Вот там колокольня! И скотный двор!

- Где? Покажи!

Стали вглядываться. Действительно, вдали виднелись, какие-то постройки. Шли по направлению к ним долго, несколько часов. Когда падал от усталости один, ему подавал руку другой. А вокруг по-прежнему тянулись заснеженные болота и кустарники.

- Где же твое село, Петро? Что же это такое? Мираж?

Да, это был мираж.

Они все-таки закопали пулеметы в снег, выбросили планшетки, извлекли все лишнее из карманов. Каждая мелкая вещь стала тяжелой.

Логинов опять взобрался на дерево.

- Впереди только болото.

И снова брели они целый день. Ноги были как свинцовые. Одежда вся заледенела. Выбившись из сил, с трудом разожгли спасительный костер. Плотно прижавшись друг к другу, согрелись. Отдохнув, открыли крышки аптечек и в плоскодонных сосудиках сварили чай из снега.

Пили жадно, медленно, наслаждаясь каждым глотком. Потом разгребали снег, искали ягоды, но их под настом не было. Попадались только зеленые листья брусники.

Вдобавок ко всему поднялся сильный ветер. Морозные вихри кружились, завывали. Мучительно хотелось спать.

Откуда-то с запада послышалась стрельба.

- Если я не ошибаюсь, - предположил полковник, прислушиваясь к отдаленным очередям пулеметов, - то можно считать, что мы перешли фронт и находимся на своей земле.

Взяли направление на юг. Стрельба доносилась все отчётливее.

Полковник выпустил из пистолета несколько пуль.

Но кто мог услышать пистолетные выстрелы?

Снег становился все глубже, и они барахтались в нем, как неумелые пловцы в воде,

- Переходим на древнюю походку человечества - передвижение ползком! пошутил Преображенский.

И они поползли по снегу.

Ползли восемь часов. А вокруг все то же самое: болота, кустарники, глубокий снег.

Вдруг где-то над головой загудел мотор. По звуку командир определил самолет такой же, какими вооружен их полк. ДБ-3 пролетел на запад.

- Нас ищут, - сказал полковник, - держитесь крепче, товарищи!

И снова двинулись вперед. Ведущий сменялся, падая в сторону на снег, следующий становился ведущим. Если и он валился на бок, товарищ за ним прорубал телом снежную траншею.

Они шли курсом 320 градусов. Справа показалась деревня. Но и это был мираж.

Взяли направление 240 градусов.

Глотая снег, Логинов опять крикнул:

- Я вижу колокольню!

Но кто мог теперь ему поверить?

- Мы научены уже горьким опытом. Это мираж. Он преследует нас на каждом шагу, - устало сказал полковник.

- Но на этот раз я действительно вижу церковь! - поддержал Логинова штурман.

Поднимая опухшие ноги, они все-таки пошли к церкви. И чем быстрее хотелось добраться до нее, тем дальше отодвигалась колокольня. Временами она совсем исчезала. Они шли к далекому высокому церковному шпилю с утра до вечера. И стало ясно: на этот раз перед ними не мираж, а настоящая деревенская церковь. До колокольни оставалась какая-то сотня шагов, но никто уже не мог двигаться...

Штурман поник в сугробе. Логинов и Алексеев приподнялись на локтях. Один полковник стоял впереди, по грудь в снегу.

- Нам бы заночевать здесь, - сказал Логинов.

- Нет, нужно идти! Поднимайтесь, - приказал командир.

Когда уже совсем стемнело, они подползли к церкви. Логинов, спустившись с откоса вниз, увидел укатанную и поблескивавшую зимнюю дорогу.

- Дорога! - закричал он охрипшим голосом. - Дорога, товарищи! Идите сюда.

- Вот теперь мы выбрались, - сказал полковник. - Надо только узнать, куда ведет эта дорога?

Рядом темнел сарай, они забрались в него, чтобы хоть немного согреться. Внезапно в щель сарая ударили лучи света. По дороге мчался автомобиль. Они притаились. Невдалеке послышались голоса. Виктор осторожно пополз к дороге.

Полковник и штурман стали у двери, вынув пистолеты. На дороге стоял грузовик - обыкновенная полуторка выпуска Московского автозавода. Виктор понял: попал к своим и сразу же спросил:

- Кто тут старший, товарищи?

- А что вам нужно?

- Мне нужен старший!

- Вот он, наш старший, - указал шофер на командира.

Через минуту летчики оказались в окружении наших солдат и офицеров. Воентехник 1 ранга Геннадий Филиппович Подкидышев из отдельного мотоинженерного батальона, старший лейтенант Евгений Александрович Скорин и их подчиненные оказали летчикам первую помощь и привезли в ближайшую деревню.

А утром Подкидышев доставил их в город, к зданию штаба армии.

- Вам надо хорошенько отдохнуть, - сказали там. - Набирайтесь сил, а мы сообщим куда нужно.

Комиссару Оганезову позвонил начальник штаба:

- Товарищ комиссар, с полковником Преображенским все в порядке! Экипаж нашелся. Все здоровы.

- Вы точно знаете? - все еще не веря, спросил Оганезов.

- Радиограмма получена. Все точно. Сейчас посылаю летчика Сергея Ивановича Кузнецова, чтобы доставил экипаж. Прибудут, наверное, к вечеру.

Но погода стояла нелетная: над землей стелился туман, деревьев совсем не было видно. Кузнецов, однако, настаивал на немедленном вылете. И разрешение было получено. Машина Кузнецова скрылась в туманной дымке.

Прошел день, наступил вечер, а Кузнецова все не было.

- В такую мглу никто не выпустит наш самолет, - сказал начальник штаба.

И действительно, начальник аэродрома, откуда должен был вылететь Преображенский со своим экипажем, сказал:

- Не разрешаю. Нет никакой видимости.

- Но ведь мы полетим с Кузнецовым. Уж поверьте: я-то знаю своих летчиков!

И только после просьбы полковника Кузнецов получил разрешение на вылет.