Попаданцам предоставляется общежитие! - Алена Макарова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поддерживающая рука Дейва совершенно неожиданно исчезла, — зомби заботливо прислонил меня к стене коридора и быстро скрылся в полумраке за спиной. Оставив меня на милость похмелья, судьбы и вновь обретенной подруги.
— Вовремя сбежал, умный, гад! А то бы прибила к черту, и тебя не послушала. — Проворчала сквозь зубы ведьмя. Выглядела она помятой, сердитой, страдающей, но определенно лучше, чем я.
— Да за что ты на него опять взъелась?
— Есть за что! Я к нему со всей душой, сердцем и добрыми намерениями, а он… Скотина! Только хотела личную жизнь наладить…
— Чью? — не поняла я. Ольга что, тоже сватовством заняться решила? Но где она зомби невесту нашла? И нужна ли она ему вообще, жизнь у Дейва и так вполне налаженная.
— Свою, естественно! Ну и его заодно.
Я не поверила собственным ушам.
— Ты что, напилась и пошла приставать к Дейву? Он же зомби!
На самом деле, ничего такого уж страшного или неприятного в расовой принадлежности Дейва не было. Ну, умер человек внезапно от непредвиденной (в случае с шулером — от вполне ожидаемой) случайности, оживили его некроманты скердобольные … с кем не бывает?
На родной планете приятеля половина населения — мертвецы ходячие, и остальные их ни капли не чураются, даже семьи совместные заводят. Второе существование ничем не хуже первого считается. Это только я никак от привычных стереотипов отказаться не могу — слишком много фильмов ужасов на Земле пересмотрела. В отличии от Ольги.
— Ну и что, зомби тоже люди. Вроде бы… Я за толерантность! Особенно, когда пьяная… А он — красивый, гад! Чего такому добру зря пропадать?
Чужая логика в очередной раз ввела меня в ступор. А ведь Ольга — даже не умертвие, мы с ней обе землянки, вроде бы одинаково мыслить должны. Интересно, все экстрасенсы настолько…хммм…. толерантные? Или только к нам такой продвинутый экземпляр залетел?
Зато, я теперь, кажется, знаю, о каком щекотливом и очень личном вопросе сбежавший шулер со мной поговорить хотел. Интересно было бы послушать, как он (со всей своей деликатностью) его изложить попытался.
— И что дальше? Дейв сбежал, ты обиделась, прибить его хочешь … Устроите войну на взаимное уничтожение? Будете охотиться друг на друга, пока смерть не разлучит вас или полприюта не разнесете? Мало у нас пропаж, нужно еще добавить?
— Да не собираюсь я на него охотиться! Еще и поугрожать толком не успела, как ты из меня сразу чудовище делаешь, — начала оправдываться смутившаяся от моих обвинений ведьма. Воинственной охотницей на зомби она больше не выглядела, наоборот, насупилась и надула губы как маленькая обиженная девочка, — Ну вспылила немного, нервы опять же, похмелье… Но гоняться за ним точно не буду! Если всех сбежавших мужиков убивать, народу вокруг вообще не останется!
Я поверила — говорила Ольга очень искренне. Желание поскорее вернуться в кровать и ледяная каменная стенка за моей спиной придавали ее словам особую убедительность.
— Слушай, а если б мы и правда войну начали, на кого ты бы поставила?
— На тебя, конечно! — Подруга самодовольно улыбнулась и даже подбоченилась. — Дейв настоящий джентльмен, он не сразу бы решился поднять руку на женщину.
Я покрепче ухватилась за ее плечо: держаться на ногах без посторонней опоры уже почти получалось, но лучше не рисковать. С удовольствием проследила, как горделивое выражение медленно сползает с помятого лица ведьмы (размазавшийся макияж придавал этому зрелищу особую выразительность). Говорить правду — легко и приятно, особенно, когда она так удачно портит настроение ближнему твоему.
В кабинет мы вернулись вместе. Йожка уютно спала там, где ее уронили, и на жизнь своим храпом не жаловалась. Разбитая кружка валялась рядом и претензий тоже вроде бы не предъявляла.
Как ни странно, во время нашей попойки, комната почти не пострадала. Упавшее на бок зеркало, заляпанные самогоном стол и пол, снежные сугробы разлетевшихся по всем поверхностям бумаг — не в счет.
Вместе мы навели некое (очень относительное) подобие порядка и я подошла к зеркалу, собираясь его поднять. Из чуть потертой, покрытой изящными резными завитушками рамы на меня снова глянуло что-то белое, смутное, теряющееся в лабиринте бесчисленных отражений. И одновременно очень реальное, жадно тянущееся, приближающееся, зовущее… Я невольно вскрикнула. Эхом отозвалась стоящая за моей спиной Ольга, только ее вопль прозвучал намного громче и испуганней.
— Жуть какая!
Реакцию у меня приютская жизнь выработала такую, что хоть в спецагенты иди. Зеркало полетело в одну сторону, я в другую, не забыв утащить с собой тяжеленный стул и подругу (тоже не слишком легкую). Первое — для самообороны, вторую — как получится.
— Ты чего, сдурела? — Ведьма моей заботы явно не оценила.
— Что там, в зеркале?
Ольга как-то странно на меня покосилась, но решив, что с опасными (и вооруженными стулом) сумасшедшими спорить будет не вежливо, начала послушно перечислять:
— Стол там видно, стенку, пол, тебя немножко, мою ногу… вроде ничего больше не отражается…
— И все? А белая хрень где?
Во взгляде подруги была некоторая опаска и очень много сочувствия. Мне даже как-то не по себе стало.
— Вера, а ты кого видишь? Пушистых таких, с хвостиками? Или чертиков зелененьких? Ты не волнуйся, я их всех сейчас выгоню! Ты ляг пока, полежи, отдохни. И стульчик поставь. Не надо стульчика, тяжелый он!
Заботливо-воркующий и при этом испуганный тон ведьмы то ли окончательно привел меня в себя, то ли напрочь вывел оттуда — я так и не поняла. И разбираться не собиралась, тут поважнее бы вопросы выяснить.
— Если там только обычные стенки с полом отражаются, то чего ты тогда про жуть орала?
— Так себя увидела! Ненакрашенную. Там не то, что жуть — кошмар полный! Немудрено, что даже зомби сбежал.
Ну, вообще-то, Дейв — существо разборчивое, ему и в не помятом виде далеко не каждая дама понравится. Эстет он у нас, сноб и вообще натура утонченная. С высокодуховными замашками и явственным излишком воспитания. А ольгины макияж с прической могут только мавку или психиатра привлечь. Ей без краски намного лучше: увидишь, и даже перекреститься не хочется…
Но это мы потом обсудим, мне-то что такое померещилось?
Я осторожно, все еще не решаясь расстаться со стулом, прокралась к зеркалу. Подруга опасливо шла следом, на очень большом расстоянии. Полированная поверхность отразила наши перепуганные лица, мой неразлучный стул, комнату и… все! Сколько я ни всматривалась, совершенно ничего сверхъестественного в серебристой глади не появилось.
Да что
