Эликсир Купрума Эса (Художник Е. Медведев) - Юрий Сотник

— Ух ты! Во дают!

Дочитав, он в свою очередь передал начало Родиной статьи третьему старшекласснику, к тому придвинулся четвертый. Читая, они ничего не говорили, а только похохатывали:

— Ха!.. Ха-ха!.. Ха-ха-ха!..

А Лева за это время подсунул следующий листок, который вызвал еще большее веселье.

Зоя видела, как постепенно краснеет и все чаще помаргивает Родя, как Венька тревожно взглядывает то на него, то на смеющихся старшеклассников, и никак не могла понять, над чем же эти старшеклассники смеются.

Когда статья была прочитана, Лева аккуратно собрал листочки и передал их Роде.

— Увы, сэр! — сказал он.

— Не пойдет? — тихо спросил Родя.

— Увы! — повторил редактор. — Ни в этом номере, ни через месяц.

— А почему не пойдет? — спросил Веня. Редактор отодвинул от себя стакан с остатками кефира и откинулся на спинку стула.

— Не пойдет по двум причинам. Во-первых, такое открытое письмо займет у нас полгазеты. А во-вторых, прежде чем заниматься наукой, следует овладеть элементарной грамотностью. Я, конечно, не инспектор Мегрэ, но все-таки могу утверждать, что тут некоторые орфографические ошибки исправлены почерком не самого автора, а кого-то из взрослых. — Лева обернулся через плечо к Роде. — Итак, сэр, увы! — еще раз повторил он.

Родя больше ничего не сказал и вышел. Веня, конечно, последовал за ним.

Минуты через две, быстро покончив с завтраком, вышла из буфета и Зоя. В коридоре второго этажа она увидела толпу даже побольше той, что слушала во дворе Родину статью. В центре ее стоял притихший и, как видно, смущенный Маршев. Рядом с ним — Веня.

— Ну ты скажи конкретно: что они вам говорили? — спрашивал Лешка Павлов.

— Да ничего не говорили! — сердито отвечал Веня. — «Хи-хи-хи» да «ха-ха-ха» — вот что говорили!

— Н-ну, правда, на орфографические ошибки указали, — неохотно добавил Родя.

— Во бюрократы, во бюрократы! — закричал Перпетуум-мобиле. — А кто их не делает — орфографических ошибок?! Кто?! Надо на содержание смотреть, а не на ошибки!

Все одобрительно загудели, а Круглая Отличница вставила:

— Интересно, как бы стенгазеты стали выходить, если бы все заметки не принимали за грамматические ошибки!

— Говорят, Лев Толстой и то с ошибками писал, — заметил еще кто-то.

— Да вообще безобразие! — сказал Павлов. — Трубкин не один газетой командует, на это редколлегия есть! Вам надо в комсомольскую организацию пожаловаться или Надежде Сергеевне.

И тут Зою осенила такая мысль, что она даже побледнела. Она протиснулась сквозь толпу поближе к Роде.

— Товарищи! Граждане! Разрешите мне сказать!

— Ну говори, — пробасил Павлов.

— Понимаете, — нарочито мягко, даже застенчиво заговорила Зоя, — я вот была в столовой, когда Трубкин читал статью, и слышала весь разговор… И по-моему… Маршев, конечно, очень умный человек… и Рудаков тоже, но, по-моему… Ты извини меня, Маршев… но, по-моему, ты как-то но умеешь разговаривать со старшими ребятами. Ты как-то застеснялся, стушевался… и Рудаков тоже… А нужно было с ними в спор вступить и… и логически доказать…

Зазвенел звонок, и под этот звон Павлов прокричал:

— Ты учить умеешь! А вот ты сама пойди и докажи! Логически!

Зоя подождала, пока умолкнет звонок, чтобы ее все услышали.

— Я ничего не обещаю, конечно, но… попытаюсь. Может, мне и удастся Трубкина уговорить. На следующей перемене.

— Во фасон! — воскликнул Валерка, и ребята двинулись в кабинет.

Разумеется, Зоя не знала, в каком кабинете занимается Трубкин, и на следующей перемене ей пришлось его долго искать.

В самом конце перемены перед пятым уроком редактор стенгазеты «Алый парус», стоявший в кругу одноклассников, увидел, что к нему подошла хорошенькая черноглазая девочка.

— Трубкин, — проговорила она, — можно тебя на минуту? Мне нужно тебе что-то сказать.

— Откуда ты, прелестное дитя? — продекламировал одноклассник редактора.

— Пожалуйста! Я слушаю, — сказал Трубкин.

— Мне… мне надо наедине поговорить.

— Лева, я ревную! — сказала одна из девушек. Трубкин улыбнулся и раскланялся перед Зоей.

— Мадемуазель, я к вашим услугам! — Он поднялся вместе с Зоей на площадку между этажами. — Ну… мне кажется, мы достаточно уединились…

И тут, глядя снизу вверх на редактора, Зоя сдвинула брови и отчеканила:

— Трубкин! На следующей перемене ты возьмешь у Роди Маршева его статью и поместишь ее в завтрашнем номере газеты. Слышал? Вот!

— И это все? — улыбаясь, спросил Трубкин.

— Все. Родя Маршев учится в пятом «Б».

Редактор шутливо погладил Зою по голове.

— Успокойся, детка, приди в себя! — сказал он, сбежал по ступенькам и вернулся к своим одноклассникам. Те его спросили:

— Как! Свидание уже кончилось?

— Что она тебе сказала?

— Редакционная тайна, — в тон им шутливо ответил Трубкип. — По поводу одной статьи, одной гениальной статьи.

Он говорил это шутя, но почему-то в нем крепла уверенность, что он обязательно должен поместить эту глупую, по его мнению, статью.

Зоя чуть не опоздала па урок: когда она вернулась к своим, ребята уже входили в кабинет. Усаживаясь за стол, Павлов громко спросил:

— Ну что, Ладошина? Говорила с редактором?

Зоя скромно опустила ресницы, но ответила тоже громко:

— Говорила.

— Ну и что?

— Он сказал, что подумает.

— А не врешь?

— Не хочешь — не верь! — ответила Зоя.

На уроке географии Зоя была немного рассеянна. Она не совсем была уверена, что ее приказание подействовало на Трубкина: уж больно небрежно тот проговорил: «Успокойся, детка, приди в себя!»

Но еще более рассеян был в это же время редактор газеты «Алый парус». Он провел очень тяжелые пятьдесят минут. Он по-прежнему считал Родину статью нелепой, он был уверен, что его засмеют, если он поместит статью в газете, что ему, возможно, даже крепко попадет за подобную глупость. И вместе с тем он ощущал, что не найдет себе покоя, если статья не будет помещена, что это просто для него невозможно. Временами Трубкин думал, уж не поддался ли он влиянию этой черноглазой девчонки, но тут же отгонял от себя эту мысль. Такого быть не может! Это у него что-то с психикой, скорее всего, он просто переутомился: ведь нагрузочка у него — дай бог!

…Даже взрослые не могут заниматься одним и тем же делом непрерывно. Временами и Родя с Веней, не говоря уже о других ребятах, забывали о статье, о социологическом обследовании, о научном обществе. Так было и сегодня. Накануне, вечером, по телевидению показывали скачки. На первой перемене второклашки затеяли игру в ипподром. К середине дня в эту игру играли уже и четвертые классы, а к концу дня ею увлеклись пятые и даже шестые.

«Лошадьми» были мальчишки покрепче, а «жокеями» — те, что полегче. Разумеется, «жокеи» скакали у «лошадей» на закорках. Дистанция была от одного конца коридора до другого. Девочки в скачках участия не принимали, но были ярыми болельщицами. Ими же становились и «лошади» с «жокеями», если не их очередь была скакать. Некоторые даже заключали пари на карандаши, ластики и шариковые ручки.

В том «заезде» участвовали три «лошади»: Валерка Иванов под кличкой «Янтарь» с «жокеем» Венькой Рудаковым: Лешка Павлов (кличка «Шайтан», «жокей» — Маршев) и шестиклассник Столбов («Алмаз», с «жокеем» Кукушкиным).

Если второклашки просто бегали рысцой, то ученики более старших классов усложнили правила игры: «лошади» должны были со своей ношей скакать «галопом» — то есть вприпрыжку, и та, которая сбивалась на «рысь», снималась с дистанции.

Крик в коридора третьего этажа стоял такой, что в учительской на втором этаже поговаривали, не пора ли прекратить это безобразие. «Лошади», малиновые от натуги, с выпученными глазами, не то чтобы вприпрыжку, а скорей вприхромку стремились к финишу мимо стоящих вдоль стен и голосящих зрителей. Уже на середине дистанции Янтарь стал заметно отставать, но Шайтан с Алмазом шли ноздря в ноздрю.

— Шайтан, жми! Алмаз, Алмаз, наддай! Лешка, давай! — вопили болельщики.

И вот когда до финиша оставались какие-нибудь пять метров, Шайтану преградила путь высокая фигура редактора общешкольной стенгазеты. Лицо у редактора было недоброе.

— А ну-ка стой! — сказал он резко.

Болельщики зароптали:

— Ну чего мешаешь! Не мог подождать три секунды!

Но Шайтан и его «жокей» сразу поняли, что к чему. Леша остановился, Родя спрыгнул с него.

— Где твоя статья? Давай ее сюда! — сурово приказал редактор.

— Сейчас, — отозвался Родя и подошел к подоконнику, на котором лежал его портфель.

Увидев редактора, Веня сам спрыгнул со своего «коня», и они вместе с Валеркой приблизились к Трубкину. Пока Родя копался в портфеле, к редактору подошла Круглая Отличница и еще человек восемь ребят, так что Лева оказался в кольце «этой мелочи», как он мысленно именовал пятиклассников.