Жила-была девочка, похожая на тебя… - Дорис Бретт

«Младшего кого?» – переспросила Энни. Она никогда не слышала таких слов, но они звучали внушительно и солидно.

«Ученого-психолога, – уточнила мама. – Ученый – это очень и очень важная персона, которая изучает разные вещи. Его интересуют, как работают люди, почему они поступают так, а не иначе, и что, например, надо сделать, чтобы они так не поступали, если что-то плохо».

«Это интересно, – сказала Энни. Она начинала убеждаться, что быть таким младшим научным сотрудником не только солидно, но и полезно. – С чего нужно начинать?» – спросила она.

«Помнишь, когда наш Черныш был маленьким щеночком и нам приходилось приучать его не делать свои естественные собачьи дела дома?»

«Да, помню», – ответила Энни.

«Мы знали, что обычно щенки освобождают желудок сразу после еды. Поэтому, покормив его, мы за ним следили, а когда становилось ясно, что он собирается это сделать, мы сразу летели с ним во двор и после окончания его „процедуры“ щедро похлопывали его по спине и приговаривали: „Вот какая умная, хорошая собачка у нас“. Скоро он научился делать свои собачьи дела не дома, а во дворе».

«Я это хорошо помню. По отношению к Чернышу вы с папой были учеными-психологами».

«Ты совершенно права, – ответила мама. – Он делал то, что нам не нравилось, и поэтому мы придумали способ изменить его поведение».

«Это интересно, – сказала Энни. – Я никогда раньше не думала, что такое возможно».

"У нас как ученых, занимающихся вопросами поведения, были и другие способы отучить собаку отправлять свои естественные потребности дома. Мы, например, могли подождать, когда Черныш закончит свои собачьи дела, а потом отшлепать его и выставить за дверь – «прохладиться».

«А если существует несколько способов, как вы решаете, какой именно нужно выбрать?» – спросила Энни.

« Настоящий психолог должен попробовать каждый метод по очереди, чтобы убедиться, какой из них самый эффективный, а затем применить его в дрессировке. Мы могли бы так сделать и в случае с нашим Чернышом, но первый метод был настолько хорош, что нам не потрсбов;игась пробовать другие».

«Ну, а с чего же мне начать дрессировать и перевоспитывать Мэри?» – спросила Энни. Она начинала горячиться.

«Давай-ка присядем для начала и обдумаем несколько разных способов воздействия на Мэри. Тогда ты как ученый сможешь испытать их на практике и убедиться, какой из них наиболее эффективный».

«О, это, похоже, будет интересное занятие», – сказала Энни.

«Начнем с того, – сказала мама, – что мы знаем один способ, который не дает результатов».

«Какой?» – спросила Энни с удивлением.

«А ты подумай», – ответила мама с улыбкой.

Энни подумала несколько мгновений, и ее лицо вдруг озарила догадка.

"Я знаю, – сказала она. – Это – то, что я делаю сейчас. Этот способ не действует, потому что Мэри продолжает меня дразнить. Он не изменил ее поведения1".

«Правильно, – сказала мама. – Я вижу, из тебя получится отличный ученый-исследователь».

«Исследователь? – удивилась Энни, а потом засмеялась. – Ты хочешь сказать, что мою проблему можно исследовать?» 

«Да». 

«Я стану великим исследователем», – сказала Энни. Она уже предвкушала, как это здорово у нее получится.

«Ну, хорошо, – сказала мама. – Приступим». Она взяла лист бумаги и разлиновала его на три колонки. Над первой колонкой она написала: «Что сделала Мэри». Над второй – «Что сделала Энни». А над третьей – «Что произошло». «Теперь, – сказала она, – давай напишем, что мы уже знаем».

В первой колонке, под словами «Что сделала Мэри», мама написала: «Мэри дразнила Энни». Дойдя до второй со словами «Что сделала Энни», она спросила Энни: «Что мы здесь напишем?»

«Не знаю, но когда Мэри меня дразнила, я расстраивалась и начинала плакать».

И мама вписала слова: «Энни расстраивалась и плакала».

«Ну, – спросила она, – а что происходило после того, как ты расстраивалась и плакала?»

«Мэри продолжала дразниться», – ответила Энни.

И мама написала в третьей колонке: «Мэри продолжала дразниться».

«Так, – сказала она. – Давай подумаем, что еще ты могла бы предпринять».

Энни подумала. «Я могла бы притвориться, что мне все было безразлично, и не обращать никакого внимания на то, что она говорила».

«Неплохой вариант», – сказала мама. Она взяла другой лист бумаги и написала на нем: «Что надо сделать», а под этим заголовком: «1. Притвориться, что не замечаешь».

«Что еще ты могла бы сделать?» – спросила она.

«Я могла бы притвориться, что мне все это было смешно, и рассмеяться», – ответила Энни.

«Да», – согласилась мама и написала эти слова под номером .

"Я могла бы скорчить рожицу ей, – сказала Энни. – И это будет номер ".

«Правильно», – сказала мама и внесла это в список.

«Я могла бы подразнить ее в ответ, – продолжала Энни. Она так и фонтанировала все новыми и новыми идеями. – Я могла бы сказать ей, что она ведет себя глупо, и потребовать, чтобы она прекратила свои штучки».

«Это можно поставить под номерами 4 и 5», – согласилась мама.

«Я могла бы ей сказать, что мне не нравится, когда меня дразнят и спросить ее, почему она так поступает».

«Прекрасно, – похвалила ее мама. – У нас получилось всего шесть вариантов того, что ты могла бы сделать».

Энни была удивлена – оказывается, сколько существовало выходов из ее ситуации.

"Теперь, – сказала мама, – нам нужно выработать последовательность, в которой мы их испробуем.

«А почему бы нам не придерживаться порядка, в котором я их придумала», – спросила Энни.

«Хорошо», – согласилась мама.

«Начнем?» – спросила Энни. Ей не терпелось заняться этим интересным делом.

«Значит так, – сказала мама. – Возьми с собой в школу небольшую записную книжку и каждый раз, когда Мэри начинает тебя дразнить, делай в ней пометку. И повторяй это ежедневно в течение двух недель. Тогда мы узнаем, сколько раз в день, в среднем, дразнит тебя Мэри. Две недели – значит десять школьных дней. А если на какой-то день падает праздник или Мэри пропустит уроки по какой-нибудь причине, добавь дополнительный день, чтобы довести общее количество дней до десяти».

«Кажется, это нетрудно, – сказала Энни. – Я начну с завтрашнего дня».

Через две недели она показала маме свою записную книжку.

«Вот, посмотри, – сказала она. – За десять дней у меня получилось двадцать пометок в записной книжке».

«Хорошая работа», – поощрила ее мама.

«Получается, что в среднем Мэри дразнит тебя два раза в день».

«Но что интересно, – сказала Энни задумчиво, – я сейчас так занята своей научно-исследовательской работой, что всякие штучки Мэри уже не действуют на меня, как раньше».

«Да, это действительно интересно, – сказала мама. – Давай посмотрим в твою записную книжку».

Энни показала книжку. «Я оставила место для каждого дня, – сказала она, – и отметила, сколько раз Мэри дразнила меня каждый день».

«Посмотри на разницу между первой и второй неделями», – сказала мама.

Энни посмотрела. «Забавно, – удивилась она, – в течение второй недели Мэри дразнила меня меньше».

«Давай помозгуем, – сказала мама. – Ты сказала, что штучки Мэри уже не действовали на тебя так, как прежде. Может быть, как раз то, что ты перестала так реагировать на них, и меняет ее поведение?»

«Ты, конечно, права», – сказала Энни. Немного подумав, она добавила: «Если то, что я не реагирую и не расстраиваюсь, меняет поведение Мэри, может быть, оно изменится еще больше, если я не будут обращать на ее вредные штучки никакого внимания вообще? Может быть, попробовать с завтрашнего дня?»

«Неплохая идея, – согласилась мама. – Но прежде, чем ты это начнешь, тебе полезно будет узнать кое-что еще».

«А что именно?» – поинтересовалась Энни.

«Как ты думаешь: зачем Мэри тебя дразнит?»

Подумав немного, Энни ответила: «Чтобы расстроить или разозлить меня».

«Правильно, – сказала мама. – Часто люди дразнят других потому, что им нравится выводить их из равновесия. Поэтому, если ты расстраиваешься, то Мэри получает то, чего она добивается, и она знает, что поддразнивание на тебя действует».

«Ты хочешь сказать, что Мэри знает: для того, чтобы меня расстроить или разозлить, ей будет достаточно меня только подразнить?»

«Вот именно, – сказала мама. – Вспомни, что делает Черныш, чтобы получить собачий бисквит?»

«Он садится на задние лапы и просит», – ответила Энни.

«Да, – сказала мама, – и потом он его получает».

Энни вспомнила и согласно кивнула головой.

«Как ты думаешь, – спросила мама, – что получилось бы, если бы мы перестали давать бисквиты, когда он просит?»

Подумав немного, Энни ответила: «Он бы перестал просить, потому что знал бы, что ему ничего не выгорит».

«Правильно, – сказала мама. – Аи да ученый!» И после небольшой паузы добавила: «А теперь скажи мне, пожалуйста, что было бы, если бы домогающийся бисквитов Черныш их иногда получал, а иногда – нет?»