Если счастье близко (СИ) - Стю Мари

Витька демонстративно достал ключи и отдал мне.

– Друзьям надо доверять, – сказал он.

Я взяла ключи и бокал шампанского. Думала, сделаю глоток, на том и расстанемся. Пригубила, поставила бокал на столик.

Витька сдвинул бровки домиком:

– Кларисса, пьем до дна! – сказала он и, лукаво улыбнувшись, посмотрел на меня горящими глазами.

Тогда-то я и поняла – Витька задумал что-то нехорошее. Я резко побежала к двери, но не успела вставить ключи в замок. Он подскочил ко мне, да как тряханёт. Жуткая боль в шее, звездочки перед глазами, я отключилась. Наверно, от испуга потеряла сознание. Не знаю.

Очнулась я голая в постели, прикрытая простынкой. Этот козел сидел в кресле, в чем мать родила, курил сигарету и надменно улыбался.

– Очнулась, наконец-то, – сказал он и самодовольно прибавил: – Не захотела по-хорошему, будет по-плохому.

Витька присел на кровать.

– Не волнуйся, – неторопливо говорил он, – я не трахнул тебя. Только гладил, любовался и немного пошалил со своим дружком, – он кинул взгляд на пенис.

Меня сковал страх, не могла ни пошевелиться, ни сказать слова…

– Да шучу я, шучу, – захохотал он. – Я бы не успел. Прошло-то всего пять минут. А так хотел…

Я попыталась встать, но он меня остановил. Потом встал, подошел к журнальному столику, взял фотографии Полароида.

– Вот, смотри, что у меня есть! – Витька показал снимки.

Пустая бутылка шампанского, два бокала, я голая, будто сплю, он рядом.

– Это мне на память и… на тот случай, если ты вернешься к своему Андрюшке и раскроешь рот. Не захотела меня осчастливить, не видать и ему счастья. Да, да, дорогая моя, ты бросишь Андрюшку, этого смазливого кретина. Иначе, он увидит эти фотки, а я скажу, что сама пришла на хату, чтобы переспать со мной. Да что там Андрюшке, я всем покажу, какая ты распутная.

Витька немного помолчал, упиваясь моими слезами, потом запел:

– Кларисса, Кларисса, распутная ты киса!

Глава 18.

– Я никому ничего не сказала. Андрюшку своего бросила. Позвонила и сказала: «Все кончено!». Соврала, что полюбила другого, – шмыгнув носом, продолжила Лари, не глядя на Ростика. – Когда ты сказал вчера: «Кларисса, пьем до дна!», перед глазами вмиг стал Витька. Если бы я вчера осталась, я…я… – голос Лари задрожал, она замолчала, опустила голову, прикрыла лицо руками.

Ростик бросил руль, подошел к Лари, присел на корточки, взял за руки:

– Лари, не плачь! Лари… Я понял, теперь я все понял… – Ростик сжал руки Лари. – Прости, прости, что так вышло, прости, что я напомнил тебе об этой ужасной истории. Я не хотел, Лари, поверь…

– Да… да… – проговорила Лари. – Конечно, не хотел.

Ростик гладил руки Лари, вытирал ей слезы. Что говорить, он не знал. Да и зачем говорить. Часто боль и горечь сопереживают в молчании.

– Через пару месяцев, как это произошло, – вновь заговорила Лари тихоньким голосом, – я сняла крохотную квартирку в старом фонде, недалеко от университета, бабулька за копейки сдавала. Стала жить одна. Мама, конечно, удивилась, впрочем, как и дядя Толя, но не отговаривали. Сложно делать вид, что все хорошо. Но приходилось улыбаться, притворяться такой же, какой была всегда. Но той девушки-то уже не стало. Я закрылась в четырех стенах и от души наревелась. Похудела на десять килограмм. Как же было тяжело, – вздохнула Лари. – Особенно по ночам. Днем я уходила с головой в учебу. Из университета приходила домой, готовилась к занятиям, ходила в библиотеку, читала, а потом, ближе к вечеру, изнуряла себя аэробикой.

Долгое время ни с кем не общалась, кроме родных, – Лари грустно улыбнулась, – на встречу с ними надевала маску душевного благополучия. Потихоньку пережила случившееся. Хотя, казалось, умру. Просто лягу и умру. Чувство отвращения, вины и стыда не давали покоя. Витькины напевы "Кларисса, Кларисса, распутная ты киса" преследовали по ночам... Я возненавидела свое имя; поэтому поменяла, стала просто Лари. – Лари замолчала, шмыгнула носом, потом прибавила: – Прости, Ростислав. Не думала, что разревусь, как девчонка. Уже столько времени прошло с тех пор. Казалось, вылечила рану. Но… – Лари смахнула слезу, слегка улыбнулась. – Спасибо! Спасибо, что выслушал.

Ростик в ответ прижал Лари к себе.

– Если что, обращайся, – улыбнулся он и вернулся в кресло рулевого. – Давай поговорим о чем-нибудь хорошем… – сказал он, минуту погодя. – Например… например, расскажи, что ты мне хочешь показать?

Лари отпила из чашечки давно остывший кофе.

– Ты когда-нибудь слышал о бухте Дьявола? – спросила она Ростика все еще дрожащим голосом. – Ее еще называют Чертова гавань.

– Нет, не слышал. Но название интригует, даже пугает.

– Ну да, название невеселое. Но там потрясающе! Это небольшой пляж, скрытый. На острове Акротири. Северное побережье Крита. С этой стороны Крит омывается Эгейским морем, а Эгейское море – сказочное. Вода – бирюзовая-бирюзовая, сверкающая! Прозрачная как слеза. Бухта Дьявола – дикий пляж, но туристов там обычно много, – прибавила Лари, немного помолчав. – Но мы никого не встретим, будем одни. Хочется на белоснежный песочек, позагорать и покупаться на мелководье! А ты соскучился по земле?

– Если честно, соскучился, – ответил Ростик, всматриваясь вдаль.

Лари встала с кресла, подошла к борту. Она пила кофе, о чем-то думала и время от времени поглядывала то на Ростика, то на горы, то на море.

Ростик то же молчал. Хотя он старался вести себя, как обычно, его немного встревожила Лари. Но не только потому, что случившееся с ней – преступление против женщины. Ростику показалось, что жизнь Лари очень схожа с его жизнью. Вчера, когда Лари рассказывала о себе, он особенно не вдумывался, но после истории с Витькой, Ростик уловил, что события его жизни – из жизни Лари. Отец Лари уехал с любовницей в другую страну и Юлька, его бывшая, улетела жить за границу; Лари преподает на кафедре уголовного права, Ростик – работал там же. Когда Лари рассказывала, о чем будет книга, упомянула, что Юлька попала в ловушку воздыхателя, тот ее изнасиловал, угрожал, потому она и бросила Ростика. Да, у Юльки сложнее, запутаннее. Ей пришлось и замуж выйти за ублюдка, и жить с ним, как в аду. И все же…

«Может, совпадение?» – подумал Ростик и, погодя, еле слышно повторил: – Может, все-таки, совпадение?

– Что ты говоришь? – спросила Лари, услышав бормотание Ростислава.

– Спрашиваю, как долго еще плыть? – одумавшись, сказал Ростик и переключил внимание на Лари.

– Через минуту будем в бухте.

– Отлично, уже хочу освежиться в прохладной водице, – сказал Ростик, присмотрелся и прибавил: – По-моему, я вижу. Нам нужно свернуть влево?

– Да, в бухту.

Ростислав, словно опытный рулевой, мягко повернул яхту в бухту.

Вид, и вправду, великолепный! Ростик никогда не видел ничего подобного. Он с восторгом осматривал причудливые скалистые горы, море сказочного цвета и белоснежный песочный пляж.

Лари и Ростислав оставили яхту возле берега, метров за сто, не больше. Разделись и в купальных костюмах нырнули в воду.

– Наперегонки? – спросила Лари.

– Да ты проиграешь!

– Я? Ну уж нет. Я как рыба в воде.

– Русалочка? – заигрывал Ростик и нырнул под воду – хотел схватить Лари за ногу. Но не успел – она уплыла далеко вперед.

– Ты где там? – крикнула Лари за десять метров до берега. – Догоняй!

– Это бесполезно! – признался Ростик и усмехнулся. Надо же, точно, как рыба.

Ростислав и Лари прекрасно провели время. Как и обещала Лари, на пляже – ни души. Только они.

Ростик бегал по пляжу, восхищаясь красотами бухты, дурачился, падал на песок, мягкий и теплый, как перина на бабушкиной кровати. Потом, утомленный солнцем, погружался в ласковое море и плавал до легкой и приятной усталости.

Лари наблюдала за Ростиславом с умилением – такой озорной, улыбчивый. После того, как Лари поделилась сокровенным, она другими глазами посмотрела на Ростика. Часто общаешься с человеком месяц, три, год, а сердце не открывается, душа не распахивается, и понять – не поймешь, что не так. А иногда хватает дня, чтобы точно знать – перед тобой человек, с которым можно говорить обо всем, и он поймет, поддержит, подставит плечо. Таким ей показался Ростик. Не только добродушным, но и надежным.