Замок на скале - Симона Вилар

Было решено, что всадники разобьются на группы и будут поджидать зверей в укромных местах вдоль Безымянной лощины, а Майсгрейв и с ним еще несколько охотников, чтобы перекрыть путь остаткам стаи, что проскользнут мимо загонщиков, расположатся в самом конце ущелья – там, где горный ручей водопадом срывается со скал в долину.

Миновав селение, они вброд переправились через ручей и пришпорили коней, начав подъем на водораздел. Здесь было куда холоднее, чем за стенами крепости. Сырой ветер пронизывал до костей, подтаявший снег комьями летел из-под копыт. Яростный лай собак заполнял долину. Наверху ветер разогнал клочья тумана, и стали хорошо видны седловины пологих гор, по которым проходила воображаемая линия, разделяющая королевства.

Охотники ехали по усыпанной крупным щебнем тропе, которая, петляя, вела к чернеющему на горном плато лесу. Лошади шли вдоль русла шумного неглубокого ручья, то спускаясь, то поднимаясь на склон, по кремнистым россыпям к зарослям древних дубов, берез, рябины и остролиста, перемежающихся чащами терновника. Затем охотники понеслись между стволов деревьев, заставляя коней прыгать через поваленные стволы и глубокие рытвины. Здесь Стаффорду пришлось использовать все свое умение, чтобы заставить норовистого скакуна подчиниться своей воле и не отстать от кавалькады. Синий плащ баронессы мелькал впереди среди стволов, ее гнедая кобыла шла легким галопом, упруго и уверенно преодолевая препятствия.

Миновав лес на плоскогорье, охотники вновь стали спускаться. Тропа была столь крутой, что лошади ржали и пятились, камни с грохотом летели в бездну из-под копыт, а всадники едва не ложились на крупы, натягивая поводья. Вскоре они оказались в глубокой лощине, по дну которой среди сугробов вился ручей.

Свернув, всадники очутились подле руин каменных построек, среди которых чернели обугленные обломки стропил. Внезапно из развалин показался поджидавший охотников старший егерь. Он возник столь неожиданно, что Бэкингему едва удалось справиться с испуганно взвившимся на дыбы конем.

Егерь лишь посторонился и прямиком направился к барону. По его словам, звери с ночи были обложены в лесу, загонщики заняли свои места и лишь ждут его приказаний.

– Я сам подам сигнал, – сказал Майсгрейв, – когда мы достигнем водопада и поднимемся на скалу.

Он разделил охотников, указав, кому и где стать в засаде так, чтобы ни один лаз не оставался открытым. Генри Стаффорд с Баннастером и старым Флетчером должны были вернуться назад, подняться на склон и следить за долиной, с ними оставался также псарь с тремя волкодавами на сворке. Двум другим своим людям барон приказал стеречь расщелину на другом краю долины – там виднелась узкая кривая тропка. С остальными охотниками Майсгрейв поскакал к верховьям ущелья, и вскоре оставшихся всадников объяла такая тишина, что казалось невероятным, что по всей долине среди кустов дрока, обломков скал и куч валежника скрывается множество людей.

Генри оглянулся. Эмброз Флетчер широко улыбнулся лорду. Его щеки, покрытые медной щетиной, собрались в складки. От него попахивало, как от лохматой горной лошадки. Типичный провинциальный сквайр. Флетчер приблизился к лорду Бэкингему и заговорил, указывая на долину:

– Сэр Филип оказал нам, как гостям, большую любезность, поставив здесь. Отсюда ущелье видно будто на ладони, и, когда зверей погонят, мы окажемся как раз на пути стаи. Славная может выдаться охота, клянусь святым Катбертом! Успевай только управляться с арбалетом.

Генри хмыкнул в сторону:

– У себя в Уэльсе мне случалось брать матерого волка живьем, схватив за уши.

– Святая правда! – поторопился подтвердить Ральф Баннастер, заметив недоверчивый взгляд нортумберлендца. – Его светлость – лучший охотник в Брекон-Биконе.

Генри предоставил Ральфу обсуждать с этим немытым приятелем барона его охотничьи подвиги, а сам стал оглядывать долину. Под порывами ветра туман окончательно разошелся. Впереди простиралась заснеженная низина. Выветрившиеся скалы обрамляли ее так, что между ними оставалось всего несколько расщелин, которые хищники не могли миновать. На снегу вокруг развалин виднелись следы охотников и конский помет.

– Волк чуткий зверь, – неожиданно сказал Генри, обращаясь то ли к Баннастеру, то ли к Эмброзу Флетчеру. – А те, что в этой стае, – просто исчадия ада, если верить слухам.

– Чтоб мне провалиться на этом месте, если это не так, – поддержал Флетчер. – Это сущие призраки. Уж каких только капканов на них не ставили, каких ловушек не мастерили! Обойдут стороной, да еще и помочатся – мол, знаем ваши штучки, дурни. А все эта старая волчица, чисто колдунья Морриган[13], упаси Господь.

И он начертал в воздухе пальцем древний знак, охраняющий от темных сил.

Генри стало смешно. В этом диком краю, где не реже, чем в Уэльсе, встречались кэрны[14], люди все еще верили в Черного карлика[15], урисков[16] и эльфов и в каждом загадочном явлении усматривали вмешательство демонических сил. Да что о них говорить, если еще совсем недавно близ Лондона, в Тайберне, сожгли на костре козу, в которую якобы вселился злой дух.

Его размышления были прерваны долетевшим словно с небес долгим и чистым звуком охотничьего рога. Галки с шумом взвились над вершинами дубов.

– Это барон!

И тотчас все вокруг наполнилось треском, воплями, стуком колотушек, ревом рогов. Звуки долетали из нижнего конца ущелья. Охотники напряженно всматривались вдаль. Даже псы насторожили уши и застыли, негромко рыча и подрагивая могучими лапами.

Генри, не выдержав, спрыгнул с седла на снег и, бросив поводья Баннастеру, подошел к самому краю скалы.

– Осторожней, милорд!..

Широко расставив ноги, герцог вглядывался туда, откуда долетали шум и захлебывающийся лай собак. Теперь он слышал и басовитый звук рога, возвещавшего, что зверь поднят. Голоса собак звучали с протяжным подвыванием, и они, засунув в пасть зверя толстую жердь, взнуздают и свяжут его.

Все решали мгновения. Придавленный к земле, зверь вовсе не собирался сдаваться. Генри не успел и глазом моргнуть, как вожак стряхнул его с себя и одним движением клыков разорвал шею державшей его собаки. В лицо герцогу ударил фонтан крови, шерсть зверя стала скользкой, и он ринулся вперед в тот самый миг, когда Ральф уже был совсем рядом.

– Ушел! Ушел! – вопил герцог, в ярости хватая окровавленные комья снега и швыряя их вслед зверю. Опомнившись, он кинулся ловить за повод коня.

Подоспели ловчие, мимо в сосредоточенном молчании пронеслись псы, и, пока Генри садился в седло и поворачивал коня, он оказался уже в самой середине лавины охотников.