Безумство храбрых. Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов (Рисунки А. Лурье) - Василий Ардаматский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда генерал Зигмаль решил устроить эту показательную казнь, комендант сразу же предложил обязанности палача возложить на капо девятого сектора. Но генерал не согласился, сказав, что капо — это «почти наш человек».
Зигмаль хотел, чтобы эту роль сыграл запомнившийся ему русский инженер Баранников. Но против этого решительно восстал главный инженер Гросс. Он пригрозил даже, что телеграфирует фирме и потребует снять с него ответственность за планомерный выпуск продукции.
И тогда было решено использовать арестованного накануне немца Вернера, Его взяли по глухому доносу, и ге стаповцы толком еще не знали, что он собой представляет.
На допросе Вернер держался вполне лояльно, уверял, что он давно забыл свою бывшую принадлежность к Коммунистической партии и что готов выполнить любой приказ лагерного начальства.
Однако комендант этому немцу не верил, и чутье не обмануло его. Сейчас, когда капо твердо шагал к нему, комендант не без торжества посматривал на генерала.
Капо Вирт остановился в трех шагах от коменданта. Сам генерал Зигмаль подошел к Вирту и властным голосом негромко произнес:
— Капо Вирт! Я приказываю тебе повесить преступников.
— Я отказываюсь выполнить этот приказ.
Откуда мог знать комендант, что капо Вирт пошел на эту собачью должность по приказу подпольщиков, действовавших в девятом секторе!
Вирта потащили в подземную тюрьму.
К обреченным ринулся сам комендант и человек двадцать эсэсовцев. Пока совершалась казнь, по строю заключенных неумолчно перекатывался грозный гул.
Загремел оркестр, но тут же последовал приказ замолчать, и музыканты разноголосо оборвали веселую мелодию.
В наступившей тишине генерал Зигмаль приказал увести заключенных.
Колонны качнулись, каре сломалось. Заключенные строгими рядами, почти солдатским шагом проходили мимо виселиц. Спустя несколько минут серый людской поток поглотило подземелье…
К генералу Зигмалю подошел бледный комендант лагеря.
— Ну, видите? — спросил он устало.
— Я вижу, что вы не офицер войск СС! — взревел генерал Зигмаль. — Вы безрукая и безголовая баба! Даю вам неделю. Или вы наведете здесь порядок, или отправитесь со своей пустой башкой на фронт в качестве солдата.
Все покинули плац. Только музыканты, которым забыли отдать приказ, продолжали сидеть на своем месте, и на меди их инструментов нелепо весело сверкало солнце.
Поднявшийся ветер разогнал черный дым, и мир вокруг залило добрым сиянием солнца. Нежную белизну излучал лежавший на горе снег. Казалось, что гора светилась.
20
Комендант не был разжалован в солдаты. Он знал, как спастись от этой беды.
Теперь в его ежедневные донесения начальству то и дело включалась стереотипная фраза: «Раскрыта еще одна группа саботажников, необходимые меры наказания приняты».
Вот когда наступил небывалый расцвет «оперетки». Оркестр не уходил с плаца целыми днями. Палачи работали в три смены. По пещерам, где жили заключенные, днем и ночью рыскали эсэсовцы, выискивая обессилевших. В одном из донесений коменданта лагеря говорится: «Обнаружена и обезврежена вредительская группа, методом действия которой была замедленная работа при одновременной симуляции болезни». «Обезврежена» — это все смерть, смерть, смерть. В другом донесении комендант сообщает о принимаемых им решительных мерах к предотвращению угрозы массовой эпидемии. Уничтожением больных занимался специальный отряд эсэсовцев, который в расписания служб именовался «врачебной командой». В крематории срочно оборудовали еще одну печь. Но все равно каждое утро возле него лежали штабеля трупов. Во рву раскладывали огромные костры и сжигали трупы там.
Словом, генерал СС Зигмаль, который так резко обошелся тогда с комендантом, мог Теперь думать, что порядок в лагере наведен. В это время Гитлер издал приказ о награждении особо отличившихся офицеров СС. В приказе можно было найти и фамилию коменданта подземного лагеря «Зеро».
На массовый террор заключенные ответили усилением беззаветной борьбы, в которой беспрерывно погибали и рождались всё новые и новые герои.
Группы сопротивления действовали во всех секторах завода и во всех пещерах, где жили заключенные. В цехе, где делалось радионавигационное оборудование «фау» рабочие из похищенных деталей собрали радиоприемник, а позже и передатчик. Два немецких товарища, Кригер и Гальц, закопали приемник в землю в том месте, где они рядом спали, и по ночам слушали Москву. Лагерь знал всё о приближении фронтов. Когда заработал передатчик, радисты попытались установить связь с одним из штабов наступавшей с запада американской армии. Кригер открытым текстом сообщил местонахождение подземного завода, вызы вая на эту цель американскую авиацию. Очевидно, американцы не поверили в достоверность сообщений и приняли их за провокацию гитлеровцев. Во всяком случае, в дальнейшем американский радист на все вызовы Кригера отвечал идиотскими шутками вроде того: «Хватит пищать про завод, дай-ка лучше адресок хорошей девочки». Кригер, принимая эти ответы, плакал от злости, но снова и снова выстукивал ключом.
Вокруг завода были расположены зенитные батареи, не сделавшие пока ни одного выстрела. Большинство солдат там были пожилые люди из последних гитлеровских резервов. Товарищ Отто нашел к ним ход и связал с ними своих подпольщиков. С помощью зенитчиков была получена взрывчатка, и вскоре в подземелье произошло несколько взрывов, правда не причинивших заводу большого вреда. Однако на гитлеровцев эти взрывы произвели достаточно сильное впечатление. На завод прибыл специальный отряд гестаповцев во главе с опытной ищейкой майором Лейтом. Майор быстро установил, что комендант лагеря действует вслепую и под каток его тотального террора главари подполья могут попасть только случайно. Лейт понял, что произведенные на заводе взрывы — только прелюдия к назревающим грозным событиям, и принял срочные меры. В лагерь из берлинской тюрьмы привезли сотню уголовников, согласившихся за обещание свободы стать агентами гестапо. Их расселили по всем пещерам. Лейт стал получать ежедневную информацию о том, что делалось в пещерах и кто ведет там тайную работу. Последовали новые аресты и казни…
А завод между тем работал. По ночам на подъездных путях маневрировали железнодорожные составы, на платформы грузились «фау». Можно было подумать, что прославленная немецкая организованность настолько сильна, что на ней не отражается ни то, что происходит в лагере, ни то, что происходит на фронтах. Но это было не так. Опытный инженер, Баранников все чаще обнаруживал приметы того, что огромный механизм завода начинает буксовать, давать перебои, и чем дальше, тем все это было заметнее. В это время возглавляемые Баранниковым подпольщики выводили из строя все снаряды подряд.
Горло Германии захлестнула смертная петля. Советские и англо-американские войска уже находились на ее территории. Тог что катастрофа неминуема, понимали все, кто не потерял способности размышлять. Секретное оружие победы, о котором все еще продолжала кричать гитлеровская пропаганда, Германию не спасло. Площадки для запуска снарядов приходилось отодвигать в глубь Германии, откуда «фау» уже не могли достичь многих заветных для гитлеровского командования целей на Западе.
Надо заметить, что конструкторы летающих снарядов подумали об этом заблаговременно и разработали проект снаряда с гораздо большим радиусом действия. Чертежи были готовы давно, но никто не решался доложить Гитлеру о новой конструкции. Ведь, докладывая, нужно было сказать, что необходимость в таких снарядах возникнет, если Германия потеряет пусковые площадки во Франции. А сказать это-потерять голову. Гитлер слепо верил, что союзники не смогут развить наступление и будут сброшены в море. Не один генерал поплатился в то время карьерой и даже жизнью за попытку доказать Гитлеру, что вторжение союзников — серьезная военная операция, которая требует от Германии огромных усилий.
Главный инженер подземного завода Гросс уже имел чертежи новых снарядов и делал все, что мог, для подготовки нового производства. Он ждал приказа начать выпуск новых снарядов и сырья, которые требовалось для их изготовления, — новые «фау» были более сложной конструкции.
В день, когда был наконец получен приказ о производстве новых «фау», Гросса вызвал к себе генерал-директор завода. Идя к нему, Гросс досадовал, что в такой горячий день ему нужно тратить время на этот бесполезный визит. Дело в том, что генерал-директор никогда не вмешивался в технические дела, он в них попросту не разбирался. На этот высокий пост он попал только потому, что был родственником шефа фирмы.
Вначале такая фигура на посту директора всячески устраивала Гросса, он надеялся, что генерал-директор освободит его от всего, что было связано с лагерем и эсэсовцами. Но этого не случилось — эсэсовцы прекрасно знали, кто фактически ведет все дело.
