Герои и чудеса средних веков - Жак Ле Гофф

Еще более поразительным выглядит возрождение Мерлина в процессе возвращения древней кельтской культуры. Великий участник этого возрождения — знаменитый чартист поэт Теодор Эрсар де ля Вильмарке, опубликовавший в 1839 году свой знаменитый сборник старинных бретонских песен Barzaz Breiz («Народные песни Бретани»), вызвавший резкую полемику. Автор подчеркивает в подзаголовке связь между нынешним бретонским возрождением и Средневековьем: «Народные песни древних бретонцев, предшествующие исследованию о происхождении рыцарских эпических сказаний Круглого стола». Мишель Зенк выделил четыре поэмы сборника Barzaz Breiz о Мерлине: 1. Мерлин в колыбели; 2. Мерлин колдун; 3. Мерлин бард; 4. Обращение Мерлина. Увенчал свои изыскания и размышления о Мерлине Эрсар де ля Вильмарке изданием в 1862 году труда, который ознаменовал высшую точку романтического обновления и «окельтивания» Мерлина: «Миррдин, или Волшебник Мерлин: его история, его творения, его влияние».

Начиная с 1860 года образ Мерлина в литературе постепенно сходит на нет, хотя его еще можно встретить даже в поэмах Теннисона. В первой половине XX века Мерлин вдруг пробуждается — в мрачном «Разложившемся колдуне» Аполлинера и «Рыцарях Круглого стола» Жана Кокто. В мае 1941 года «Мерлин Волшебник» Эмиля Рудье представлен на сцене театра «Одеон». Как многие герои и чудеса Средневековья, Мерлин также обретает новую жизнь с появлением кинематографа и мира искусства для детей. Если Волшебнику с длинной седой бородой самое место в фильмах о рыцарях Круглого стола, то маг и колдун получился одним из самых удачных персонажей Уолта Диснея в его мультяшках для юных зрителей.

Поль Зумптор убеждает, что «легенда о Мерлине находится в стадии явного вымирания», что Мерлин на пути к полному исчезновению из западноевропейского имагинарного. Однако, думая о нашей истории, такой богатой на превращения, воскресения, новые инкарнации старых героев, — кто осмелится сказать «прощай» магу и прорицателю?

СВИТА ЭЛЛЕКЕНА

Коллективный фантастический герой — свита Эллекена — вводит нас в мир мертвецов и небес.

Равно как и в мир феодальный, ибо свита Эллекена — это, с одной стороны, образ феодального клана, а с другой — охотничий поезд или вооруженное войско. Тут явно выделяются две характерные черты: солидарность предводителя и всех, кто составляет его свиту, и бешенство этой своры, особенно явно выраженное в немецком названии свиты Эллекена: wutende Heer — армия свирепых или wilde Jagd — дикая охота. Свита Эллекена вводит в средневековое и западноевропейское имагинарное ораву стенающих, улюлюкающих и разбушевавшихся привидений, это образ буйных и агрессивных сил потустороннего мира.

Происхождение имени Эллекен остается нвыясненным, этимологические исследования не принесли удовлетворительных результатов, как и то объяснение, что было дано еще в XIII веке и заменяло Эллекена на Керлекена, в чем смысла оказалось не больше. Другое любопытное качество, присущее этому своеобразному герою средневекового имагинарного, заключается в том, что, как мы увидим далее, в XVI и XVII веках он окончательно уступает место персонажу совсем иного свойства — Арлекину.

Свита Эллекена впервые упоминается в тексте начала XII века «Церковная история» (написанном на латыни) англо-нормандского монаха Ордерика Виталия, жившего в аббатстве Сент-Эвру, что в приходе Лизье в Нормандии. В реалиях 1091 года Ордерик Виталий излагает историю, которую, по его словам, он услышал от очевидца, молодого священника по имени Вальхелин. В ночь на 1 января 1091 года Вальхелин, возвращаясь домой после того, как проведал больного из своего прихода, и оказавшись в уединенном месте, где поблизости не было никакого человеческого жилья, вдруг услышал шум и грохот «войска несметного». Укрывшись под деревьями и насторожившись, он увидел великана с дубиной в руке, приказавшего ему стоять где стоит и смотреть, как прошествует, отряд за отрядом, целое воинство. Сперва идет «неисчислимая толпа пехотинцев с вьючной скотиной, нагруженной одеждой и всевозможной утварью, и походили они на разбойников с добычей». Они проходят с торопливыми подвываниями, и священник замечает среди них своих недавно умерших соседей. Затем следует шайка могильщиков, волокущих носилки, на которых сидят карлики с непомерно большими головами; два черных демона, эфиопского вида, и с ними третий волокут в носилках человека и пытают его, а он вопит от боли. В нем Вальхелин узнает умершего без покаяния убийцу священника, отца Этьена. За ними скачет целый сонм всадниц, сидящих боком в седлах, утыканных раскаленными гвоздями, от порывов ветра наездницы подскакивают и потом опускаются на эти седла, а их груди пронзены другими гвоздями, багровыми от жара. Среди них Вальхелин видит многих знатных дам, проживших в роскоши и блуде. Затем идет «воинство монахов и клириков, предводительствуемое епископами и аббатами, опирающимися на посохи и облаченными в черные одежды». Они просят Вальхелина молиться за них. Потрясенный священник узнает видных прелатов, которых он почитал образцами добродетели. Следующее шествие, самое страшное из всех, удостаивается пространного и точного описания. Это воинство рыцарей, все сплошь черное и изрыгающее огонь, оно несется вскачь на бесчисленных конях, потрясая знаменами. Священник многих узнает и тут.

Вальхелин делает попытку задержать одного из рыцарей, чтобы выведать побольше и заручиться свидетелем своего необычайного приключения. Первый вырывается от него, нанося ему рану — метку на горле, а вот второй оказывается братом Вальхелина. Он открывает ему, что, несмотря на грехи, и он сам, и их отец смогли избежать вечных адских мук. Он просит священника творить молитвы, служить мессы, подавать милостыню бедным, и тогда он сможет покинуть воинство мертвых. Что до самого Вальхелина, то ему следует позаботиться о том, чтобы приумножить свое благочестие, потому что он скоро умрет. В действительности священник прожил еще полтора десятка лет, что и позволило Ордерику Виталию собрать воедино и записать его свидетельство.

Этот рассказ, целью которого является сообщить проповеднику истории нравоучительного свойства, наглядно выявляет роль этого диковинного шествия — кавалькады Эллекена. Первое тут — критика феодального общества. По словам Жан-Клода Шмита, она является «инфернальной копией феодальной армии». С другой же стороны, и это главное, — перед нами ужасающий образ, призывающий племя человеческое побороть свои грехи, чтобы избежать адских мук. Как говорит Ордерик Виталий, это видение показывает Господа, подвергающего грешников «разнообразным видам очищения от грехов огнем чистилища». Таким образом, этот текст отображает необходимость, которую испытывали мужчины и женщины начала XII века, — необходимость перестроить географию потустороннего мира и религиозных обрядов, дабы по мере возможностей избежать вечных мук в аду. И, как знать, не было ли появление в конце XII века официально признанного Церковью третьего отсека ада — чистилища, откуда можно с большей ли, меньшей ли быстротой выкупить не самых страшных и тяжких грешников, ответом на то состояние духа, какое вызывалось этим текстом. И не был ли тот первый мертвец, которого пытался удержать Вальхелин, прежде чем встретил своего брата, ростовщиком, то есть одним из тех, кто начиная с XIII века извлекал наибольшую выгоду из возможности освободиться из чистилища? При таком допущении можно лучше понять почти полное исчезновение после XIII века свиты Эллекена.

Текст Ордерика Виталия хорошо показывает, как тема свиты Эллекена служила способом выражения социальной критики. По замечанию Жан-Клода Шмита, она еще лучше проявляется в «целях политических». Тут уместно вспомнить английского клирика Готье Мапа, в своем памфлете De nugis curialium подвергающего резкой критике двор короля Англии Генриха II. Он уподобляет нескончаемые переезды двора Генриха II бродяжничествам свиты Эллекена. Он же пытается и объяснить будоражащее своей непонятностью имя Эллекен и происхождение его свиты, которые отсылают к тем временам, когда Великобритания была заселена кельтами. Это имя могло происходить от имени очень древнего бретонского короля Херлы (Herla —Hellequiri), заключившего союз с королем «Пигмеев», то есть королем карликов, королем мертвецов. Король карликов явился на свадьбу Херлы с дочерью короля франков и поднес хозяину многочисленные дары. Годом позже Херла тоже отправляется в пещеру, где попадает в роскошный дворец карлика, также празднующего свою свадьбу и одарившего Херлу множеством подарков, подобающих феодальному королю, таких, как, кони, псы, соколы и т.д. Еще король карликов преподносит ему в дар маленькую собачку, canis sanguinarius, по-английски bloodhound — бульдог. Он должен будет возить ее с собой, скача на коне, и ни в коем случае не ступать ногою на землю раньше, чем соскочит собака, иначе он сразу превратится в горстку праха. Выйдя на свет, Херла понимает, что со времени его отъезда прошло два столетия, а он-то думал, что его не было только три дня. На его землях хозяйничают бретонцы, сменившие саксов. Херла обречен вечно скитаться вместе со своим войском, ибо собака никогда не спрыгнет на землю. История Херлы — это сказка о разнице в длительности времени земного и потустороннего, но главное — это и прочное проникновение в английскую историю мистических фантазий XII столетия. Свита Эллекена — это миф о привидениях, обреченных блуждать по миру, в котором для них еще нет места, предназначенного именно им, — чистилища.