Эра Броуна - Леонид Смирнов

– …Христианский бог – обман, утешение для слабых, кандалы для сильных, смерть для всякой надежды на свободу. Демократические идеалы – подлый обман, последняя стадия, предел обмана… Все покупается и все подкупаются – и это называется воплощением воли народа?! Если только их народ – это стадо баранов, которое можно приманить пучком соломы… Свободы, подлинной свободы духа – там, на Севере – никогда не было и нет. Здоровые человеческие отношения – семейные, родовые, племенные – извращены и безнадежно втоптаны в землю. Тело человеческое служит одному лишь разврату, оно продается подобно хлебу или автомобилям. Не осталось абсолютно ничего святого, а враждующие между собой христианские церкви неустанно поливают друг друга грязью, любыми средствами зарабатывают деньги на свою сытую жизнь и беспрерывно лгут, благословляя царящий распад, крах государства, нравственности и самого человека. И честным людям, если они еще остались на Севере, уже не к кому обратиться за защитой. Ведь они не знают Мамбуту, и Мамбуту не знает их…

Верховный шаман красно-черного духа Мамбуту Пага-лусу Третий тоже был тайно вывезен сюда – из священного городища Арваку. Его взяли сразу после Великой Пляски.

Поначалу Пагалусу был помещен в одной из задних комнат личных апартаментов Хабада. Когда генерал наконец соизволил появиться там, он сразу же почувствовал тяжелый дух, исходящий от верховного шамана, несмотря на все усилия мощного кондиционера. Это был толстый старик в длинной, некогда белой юбке, с голым лоснящимся торсом и почти женской грудью. На голове его криво сидел посеревший от времени венец из страусиных перьев, которому явно пошла уже не первая сотня лет. На голых ногах с раздутыми ревматическими суставами были чудовищных размеров адидасовские кроссовки без шнурков. Понятное дело, во время традиционного обряда в честь Мамбуту жрец выступал босиком.

Казалось, Пагулусу дремал, развалившись в мягком кожаном кресле. Перед ним на журнальном столике стояли дочиста вылизанные тарелки с грудой идеально обглоданных куриных косточек. Это все, что осталось от принесенной шаману с дворцовой кухни двойной порции обеда. Шаман вдруг приоткрыл левый глаз, бросил пронзительный взгляд на генерала и снова закрыл его.

– Добрый вечер, великий Пагалусу. Благодарю твоих могучих предков за рождение столь всесильного слуги Мамбуту, – церемонно произнес Хабад, чуть наклонив голозу. Оставалось надеяться, что он ничего не перепутал.

– Привет и тебе, соратник, – проворчал старик, открывая оба глаза. – Перестань кривляться. Я слушаю тебя…

– Извини, достойнейший, что вынужден был столь неожиданно и бесцеремонно пригласить тебя во дворец. Но тревога за судьбу страны заставила меня пойти на подобное святотатство… – В голосе Хабада не было ни грана раскаяния.

– Посмейся, посмейся над стариком… – благодушно проворчал шаман. – Мамбуту потом пощекочет твои ребра раскаленным жезлом. Он тоже имеет чувство юмора… Да не тяни ты время – скажи, что надо. Быть может, я и смогу тебе помочь. Я бы хотел поскорей вернуться… кхе… в мое гнездышко, соратник. – И этак мерзенько захихикал.

Верховному шаману было все равно, каких духов насылать, на кого наводить порчу, лишь бы всуе не тревожили дух великого Мамбуту. Самое трудное оказалось убедить старика, что его собственных усилий может не хватить и он должен действовать вместе с каким-то гнусным белым шаманом и его дурацкой «железякой». И не просто рядом, не просто одновременно, а именно в унисон, как бы сливаясь воедино.

– …И пускай бы гнили, заживо разлагались – какое нам до них дело?! Но ведь люди Севера изгадили всю планету, они несут нам свои болезни, свои пороки, заражают скверной подрастающее поколение… Они не хотят умирать одни, когда рядом живут и развиваются здоровые народы, здоровые культуры, им хочется всех утянуть за собой в могилу…

Приблизился ключевой момент. Хабад собрался с духом и, выдержав полуминутную паузу, сказал:

– Недалек тот час, когда я скажу вам: «Хабад КОМАНДА». И с этого момента вы будете безоговорочно подчиняться мне, ибо поведу я вас на победный, последний бой за свободу. Ждите моего приказа, верьте – придет день освобождения!

Все!.. Камера остановилась. Генерал вытер выступившие на лбу капельки пота.

Все население ТАР отныне будет делиться не на белых и черных, арабов и негров, чиновников и обывателей, военных и гражданских, а на смотревших и не смотревших его.

До того как телевизионщики собрали манатки и убрались восвояси, Хабад еще раз тщательно проинструктировал Ширази, что делать, как и где хранить эту пленку. Например, проявлять и озвучивать ее он потребовал в своей личной фотолаборатории. Отпустил генерал телевизионного комиссара лишь со взводом из состава внешней охраны.

Оставшись один, Хабад прошел за ширмочку. Шибак, стоя на коленях, внимательно рассматривал машину, помигивающую огоньками индикаторов и ровно светящуюся Красными точками сенсоров. Верховный шаман разлегся на Хабадовой кушетке и делал вид, что задремал.

– Прекрасно поработали! Спасибо! – жизнерадостно воскликнул Лидер Революции. – Теперь небольшой торжественный ужин и, получив обещанное вознаграждение, вы отправитесь по домам. Самолеты будут готовы через час…

За длинным столом, уставленным всевозможными кушаньями, уселись лишь они трое: Шибак и Пагалусу – на противоположных концах, а Хабад – точно посередине, как всегда имея за спиной дверь (путь отступления на чрезвычайный случай).

Генерал, впрочем, как и «профессор», старался не видеть и не слышать чудовищно чавкающего верховного шамана. Переговаривался с Шибаком о всякой чепухе. Обслуживали себя сами – в комнате це было ни слуг, ни охранников. чХабад не любил лишних свидетелей.

Он уже несколько лет ежедневно принимал маленькие дозы этого яда, надежно приучив свой организм. Гости же примерно через полчаса должны незаметно задремать, и этот радостный сон окажется для них последним.

Завидный конец, – думал генерал, накладывая себе салат из ростков бамбука в ананасном желе. – Боюсь, мой будет другим…

Заявление директора Бернского отделения Интерпола:

«Сегодня в девять часов утра в номере отеля „Санкт-Галлен“ обнаружен труп известного американского биофизика Эдварда Гоули, зарегистрировавшегося под именем Джона Уолда. Как известно, двенадцать дней назад он внезапно исчез из своей лаборатории в Принстоне вместе с несколькими экспериментальными приборами. Учитывая, что покойный не привозил в отель каких-либо громоздких предметов, невозможно с уверенностью сказать, похищена ли экспериментальная аппаратура убийцей или она находится в каком-нибудь тайнике, устроенном Гоули.

Поданным судебно-медицинской экспертизы, смерть биофизика наступила в результате остановки сердца. На теле обнаружены следы многочисленных мелких повреждений, сделанных острыми предметами, а также ожоги от сигарет. У трупа вырвано четыре ногтя на руках. Все это свидетельствует об особо зверском характере убийства. В номере обнаружены принадлежащие Эдварду Гоули документы и около десяти тысяч долларов мелкими банкнотами. Таким образом, версия ограбления представляется маловероятной.

Швейцарская полиция ведет активный поиск преступников. Не исключена возможность участия в операции представителей ФБР, о чем уже ведутся переговоры».

Корреспондент газеты «Република» сообщает из Джубы: «Вчера ночью в районе реки Тондж потерпел крушение четырехместный частный самолет неустановленной принадлежности, летевший на север. Прибывший на место пять часов спустя полицейский наряд из Вау обнаружил среди обломков изуродованное тело пилота. При нем не найдено никаких документов (включая полетный журнал), равно как денег, ценностей или оружия. Также отсутствуют следы каких-либо перевозимых грузов.

Известно, что несколькими часами ранее над территорией Судана уже пролетал некий частный самолет, направляющийся по международному коридору в южном направлении.

Причины катастрофы вряд ли будут выяснены, так как министерство внутренних дел Республики Белого Нила, сославшись на нехватку средств, отказалось направить к месту крушения экспертов. К тому же, до настоящего момента ни одно государство не выразило заинтересованности в проведении подобной операции».

Глава восьмая

4 ОКТЯБРЯ

Из-за ночных событий Петер поднялся не в шесть, как планировал, а лишь в полвосьмого. Его боевой дух был ослаблен.

Совершив налет на кухню и стащив оттуда полбуханки хлеба и ломоть бекона, фон Рег поспешил убраться со станции, пока личный состав не проснулся после вчерашнего застолья. Он надел маскировочный комбинезон, захватил с собой нож, пистолет, бинокль, фотокамеру, флягу с водой и фляжку с джином. На всякий случай оставил в изголовье раскладушки записку: «Ушел на охоту по северному склону. Надеюсь прийти до темна. Рег».