Запретные мечты - Дженнифер Блейк

Книги она брала из библиотеки Варда, которую он держал в коробках под кроватью, сложив туда, когда у него делали ремонт. Среди них оказалось немало книг по юриспруденции, включая «Кодекс Наполеона», специально переизданный в 1825 году для Луизианы, над которым Сирена немало поломала голову, когда он попался ей в руки. Кроме того, она нашла множество классических книг в истертых переплетах, немало произведений поэтов-романтиков и кое-что из бульварной литературы. Почти вся классика оказалась, ей знакома; у ее бабушки была богатая библиотека, и Сирена часто наведывалась туда во время летних визитов к ней. Поэзия ей не слишком нравилась, поэтому она по большей части читала дешевые вестерны, до того увлекаясь рассказами о всяких головорезах, индейцах и беглых солдатах, что не замечала, как приходил Вард.

Когда книги надоедали, она садилась у окна и смотрела на проходящих мимо людей. Однажды ее терпение было вознаграждено, и ее взору предстала любопытная картина: пара монахинь в развевающихся на ветру одеяниях шагала в толпе чумазых горняков и сопровождавших их проституток. В другой раз она увидела шарманщика с маленькой обезьянкой. Китайцы, японцы, мексиканцы, негры и полдюжины представителей других наций проходили под ее окнами; нередко она видела чинно шествующих мормонов в строгих одеждах. С этого наблюдательного пункта ее взору открывались цирковые парады – искусанные мухами слоны, печальные бизоны и измученные жирафы. Однажды Сирена увидела похоронную процессию: хоронили убитую девушку, о которой писали в газетах.

Зрелище оказалось не слишком впечатляющим, однако установленный на украшенной перьями черной колеснице гроб утопал в цветах, а шедшие следом женщины надели свои самые лучшие платья, застегнутые доверху по последней моде, шляпки с опущенной вуалью и перчатки. Сирена удивилась, увидев, что среди них почти не было мужчин.

Ее внимание больше привлекали женщины. Глядя на них в этот солнечный день, ставший для них днем траура, Сирена не испытывала к этим падшим созданиям ни тени брезгливости. Они плакали, тихо перешептывались – словом, вели себя так, как другие в подобных случаях. Сейчас они ничем, в общем-то, не отличались от обычных женщин. Как трудно было в эти минуты сказать о них все то, что обычно говорилось об этих порочных созданиях, отдавших себя удовольствиям, – их клеймили с каждой церковной кафедры, их осуждали шепотом или вполголоса, но Сирена от всей души посочувствовала им. С тех пор, как она повзрослела, она уже достаточно наслушалась подобных разговоров. Значит, они зарабатывали деньги, продавая свое тело? Но какой выбор у них оставался? И разве это хуже, чем голод или изнурительная работа, за которую платят жалкие гроши, если ее вообще можно найти? У них не было другого рынка, где можно продать свой товар, кроме сильных, жаждущих их мужчин, чьи деньги, однако, не спасали их ни от осуждения обществом, ни от беременности, ни от болезней. Это казалось несправедливым.

Подобные мысли никогда раньше не приходили Сирене в голову. Но она отчетливо понимала, что ей пришлось бы поступать точно так же, не окажись рядом Вард.

Время шло, и Сирена все яснее представляла, в каком положении оказалась. Часто, сидя вечерами на верхней ступеньке лестницы, ведущей в салун (спускаться ниже Вард ей не позволял), она смотрела на этих женщин за работой и со страхом представляла себя на их месте. Она следила, как они разносили напитки, развлекали игроков, танцевали, выставляя напоказ нижние юбки, нервно и громко смеялись; от этого смеха Сирена содрогалась. Эти бесстыдные женщины, державшиеся столь жеманно и притворно, привлекавшие посетителей похотливыми жестами и взглядами, наверное, обладали утонченной и нежной душой. И они, казалось, нарочито вели себя так шумно, чтобы скрыть ее, спрятать от чужих глаз, потому что это служило им защитой, и, когда она рушилась, с ней уходила и сама жизнь.

Придется ли ей самой когда-нибудь сражаться в этой дикой схватке за мужское внимание? Испытает ли она когда-нибудь гордость победительницы, уводящей ухмыляющегося золотоискателя через заднюю дверь в соседнее заведение – публичный дом Перли?

Ее присутствие здесь, у входа в личные апартаменты Варда, не осталось незамеченным. Сидевшие внизу женщины бросали на Сирену любопытные взгляды, их зависть постепенно сменялась негодованием. Они рассматривали пеньюар, который Сирена никогда не снимала, и их губы кривились в усмешке. Их злобу вызывало еще и то, что мужчины обращали внимание на эту скромную, молчаливую девушку, глядевшую на них с лестницы. Она казалась очень привлекательной, когда усаживалась на ступеньках, обхватив колени. Пару раз старатели пытались подойти к ней, но на лестнице как будто случайно появлялся широкоплечий вышибала, и это заставляло их направлять свое внимание на других женщин. Самым нелепым во всем этом казалось то, что в роли вышибалы чаще всего выступал Отто Бруин.

Он появился в городе через несколько дней после приезда Сирены с Вардом и сразу же вернулся на свою старую работу. Стоявший внизу скорее для того, чтобы защищать ее, чем держать наверху, он напоминал бульдога, стерегущего хозяйское добро. Хотя Сирене и не хотелось считать себя собственностью Варда, она понимала, что окружающие думали о ней именно так.

Так казалось всем, кроме Перли. Она сначала не принимала Сирену всерьез, но уже через несколько дней это заблуждение прошло, и Перли охватило раздражение, когда в конце недели она обнаружила, что Сирена по-прежнему живет в комнатах Варда. Еще через неделю раздражение перешло в открытую злобу. На исходе третьей Перли была уже вне себя от ярости.

Однажды ночью она приблизилась к лестнице. На ней было роскошное парчовое платье, в волосах белоснежные перья марабу. С минуту поколебавшись, Отто отошел в сторону. Смерив его ледяным презрительным взглядом, Перли проследовала мимо и, подобрав юбки, стала подниматься к Сирене.

– Что ты здесь просиживаешь свою маленькую задницу? Иди оденься. Ты нужна мне внизу. – Перли указала в сторону бара, резко качнув головой, так что у нее из прически выпало одно перо. Она сердитым жестом воткнула его обратно.

Подняв голову, Сирена посмотрела на женщину; темные волосы струящимся каскадом упали ей на грудь.

– Я бы не смогла этого сделать, даже если бы захотела, – ответила она. – Во-первых, мне нечего надеть, а во-вторых, Вард мне этого никогда не позволит.

– Нечего надеть? – повторила Перли.

– Мои вещи еще не привезли.

Перли прищурила глаза.

– Клянусь, здесь до этого никому нет дела. Иди прямо так.

– Я же сказала, Вард…

– Мне плевать, что там хочет твой Вард. Я не понимаю, почему ты здесь живешь и ешь задарма.