Сердце феникса. На переломе. - Елена Белова

— Дим, я больше не буду…

— Повтори?

— Я больше не буду. — буркнула Зоя. — Правда.

— Да неужели? — Дим еще кипел. Но такое уже точно было, и не раз. Так что ей стало спокойнее.

— Ну извини. А? Если б я знала, что ты так разозлишься из-за какой-то…

От неожиданности он замолк. А потом не успевшая встать Зоя вдруг оказалась плотно прижатой к стене.

— Мне кажется, ты плохо поняла, дорогая сестрица.

И такой у него стал голос, что девушка-демон замерла.

— Мне не нужны проблемы, Зоя. Мне не нужны те, кто оспаривают мои приказы. А ты все никак это не уяснишь…

У нее не было мыслей. Ни одной. Только страх. Не открывать глаза. Не шевелиться. Даже не дышать — чтобы не видеть… тогда, может быть, Оно… то, что посмотрело на нее глазами Вадима… может быть, оно ее не тронет…

— Надо же, даже труд тебя не исправил… — проговорил ровный, очень мягкий голос, — А он даже обезьяну, говорят, превратил в человека. Интересно, если дать тебе этот облик, как скоро ты поумнеешь? Или крыса тебе больше нравится? А, сестрица?

Глава 7

Иногда люди так привыкают жить в смертельной опасности, что даже не замечают, когда она становится действительно смертельной. А ведь все могло сложиться иначе.

— Не надо… — Зоя так и не посмела встать, — Не надо… Дим…

Голос был как детский писк — слабый, бессильный. Жалкий.

— Открой глаза.

— Вадим…

— От-крой гла-за. Живо! — громыхнул голос.

Глаза тут же перепугано раскрылись, но Повелителя Зоя не увидела. Вместо грозной фигуры брата перед ней замерла девчонка. Скорченная у стены фигура, растрепанные волосы… и побелевшее лицо. Оно казалось знакомым. Знакомым… только Зоя никак не могла понять, кто эта жалкая тварюшка и что она здесь делает. Свидетельница ее позора? Доносчица? Шпионка? И лишь заметив на виске золотую заколку — работу горной ведьмы — она узнала это лицо. Свое лицо.

Вадим просто поставил перед ней зеркало. Зеркало… Зойка машинально подняла руку — стереть размазанную помаду… Повелитель скривился:

— Принцесса… — сказал — как выплюнул.

Рука застыла, не коснувшись губ. И Зойка застыла. Что… что это?!

Ее лицо!

Та, в зеркале, тоже в панике схватилась за щеку и подбородок… а их уже не было. Лицо… лицо менялось. Мгновенное жжение, промельк серой тени — кожа скрылась под пробившейся шерстью. Нос почернел, резко уменьшился в пуговку и передвинулся вперед на хищно вытянувшейся морде, глаза сузились в черные бусинки. Пропали губы. Из прорези рта блеснули клыки. Что это… нет… Нет! Зоя задушено вскрикнула, не в силах оторвать глаза от своего отражения. Но из горла вырвался лишь крысиный писк. Крыса… крыса… Нет!

— Нравится? Оставить? Говорят, крысы быстро учатся… в отличие от тебя, — казалось, это говорит не Вадим, а его тигр… дракон… кто угодно, но не Дим!

— Нет? — почти с сочувствием осведомился сволочной братец, — Ладно…

..Морда растянулась в стороны, губы припухли… и тут же отвисли. Пропавшие волосы вернулись, собравшись в лохматую жесткую челку, и, выпутываясь из ералаша волос, вверх поползли… ой, только не это… ослиные уши…

Осел. Она — осел! Гад! Пусти! Нет! Зойка дернулась, рванулась прочь — и ее тут же припечатало к стенке. Не вырвешься. Даже не пробуй рыпнуться. Сиди и смотри на свою уродскую морду. Любуйся!

Нахлынувшее чувство унижения было таким нестерпимым, что по серой шкурке сами собой поползли слезы. Она дернулась — вытереть… Рука наткнулась на шерсть. Зойку затошнило. Нет… нет… я не хочу…

— Ну, сестрица, так какой облик тебе больше по нраву? Крыса? Корова? Курица? Может быть, гусыня? Помнится, ты кое-кого превратила в такую птичку.

Не в силах ничего сказать, Зоя отчаянно замотала головой — так, что слезы разлетелись веером.

— Я так и думал, — сообщил Вадим уже чуть спокойнее, — Есть существо… скажем так, более похожее. Вздорное. Упрямое. Бестолковое. Настолько бестолковое, что считает других глупей себя. Коза.

На этот раз девушка-демон даже не взглянула на свое отражение. Козья морда… у нее! Невыносимо… ужасно… только бы никто не увидел… Нет…

Открылась дверь. Закрыться, спрятаться! Не показываться в таком виде… Но она могла только всхлипывать. И проклинать ту минуту, когда решила, что ее Вадим не тронет.

Она не слышала, что сказал вошедший. Ничего не слышала. Она ждала, когда этот второй, исчезнет, а он все говорил и говорил… и, наверное, смотрел на нее. Разговор слился в дурацкий невнятный шум. Позор, позор, посмешище. Как я вас ненавижу…

— Прекрати реветь. Эта головка у тебя всего на пару дней. Пока, — Вадим щелкнул пальцами, зеркало растаяло… — И если ты, дорогая сестрица, еще раз позволишь себе нарушить мои приказы, то я обеспечу тебя этой подходящей внешностью надолго! Чтобы твои м-м-м… придворные видели, какой наследнице взялись прислуживать! И насколько пойдет корона к твоим рогам! Уяснила?

Она кивнула.

— А теперь — брысь в свои комнаты. Наследница…

Его звали Бернардо, как незабвенного дона Карлеоне, и, казалось, сама судьба готовила ему участь главы мафиозного клана. Он так думал…

Сейчас, прячась в последнем убежище, он думал, что все-таки ошибся с выбором дела жизни. Надо было уходить, сворачивать дела, пока не поздно. На короткое время, сразу после Черного дня, еще можно было уйти… Пока была неразбериха. Но тогда был и шанс заработать — перепуганные лузеры скупали лекарства, оружие, поддельные удостоверения, а в суматохе судьба подкидывала такие возможности! И он упустил шанс исчезнуть. Все хватал, что плохо лежит, все тянул… Вот, дотянул! Новая полиция не брала взяток, не тормозилась из-за адвокатов, прав арестованных, газет и прочей ерунды, и, главное, не стеснялась в средствах. Чертовы телепаты, сволочные демонские отродья! Убивали на месте, без всякого суда, подонки.

За стеной вдруг закричали. Короткий, жуткий, панический крик — и тишина. Бернардо замер Несколько секунд в нем еще жила крошечная надежда, что это недоразумение — кто-то из бойцов просто наступил на крысу… или розыгрыш… А потом закричали снова:

— Здесь, они здесь, зде…

— Шеф!

— Не надо!

— А-а-а!

Застучали автоматные очереди… Кто-то в последней попытке спастись замолотил в его дверь, умоляя впустить. Винченцо? Нет, Лука, телохранитель. Пошел вон! Охраняй меня там! Там! Слышишь, ты? Там! Лука тут же захрипел, но поздно. Выдал, сволочь!

Бернардо рванулся с места… и остановился. Некуда бежать. Некуда. Все. Он обвел глазами стены своего приюта. Подлинник да Винчи, отнятый у какой-то богатого старикашки, Дали, какой-то русский художник… Семь чемоданов: с жемчугом, побрякушками, камушками. Последний схрон, последний "запас на жизнь". Все остальное пропало. Бросить и это? И кем быть — нищим?