Зубы дракона. «Властелин мира» - Николай Дашкиев

Джоши уверял, что он ни в чем не виноват, упрашивал выпустить его, даже обещал полицейским взятку, но это не помогало. Полицейские не проронили ни одного слова.

А в полицейском управлении главный начальник сразу потребовал, чтобы Джоши сказал, где то лекарство, которое он получил от русского доктора, — вернее, не лекарство, а страшный яд, вызывающий чуму?

Напрасно Джоши клялся, что никакого лекарства он не брал, а только отнес письмо, содержание которого ему неизвестно. Старика обыскали еще раз и бросили в подвал.

Джоши совсем упал духом. Он понимал теперь, кто был виновником несчастья, и жалел, что не разоблачил рыжего еще тогда, когда тот крадучись выбирался из имения Сатиапала во время ливня в первый день Азарха. Допрос в полицейском управлении наводил Джоши на мысль, что сагибу Лаптеву, а может быть и седобородому начальнику, угрожает большая опасность.

О себе Джоши не беспокоился. Он, правда, знал, что такое индийская тюрьма. Человек, попавший в нее, может заранее распрощаться с жизнью. Побег не спасает: куда деваться беглецу? Его найдут, и повторная кара будет еще более жестокой. Приходилось ждать, надеясь на милосердие несправедливых судей, покоряться и терпеть. Джоши и решил придерживаться этого правила. Но когда во время следующих допросов от него требовали рассказов о том, что происходит в имении Сатиапала, что делает раджа, Джоши отважься на большой риск.

Тюрьмой, в которой его держали, громко называлась яма в земле, закрываемая крепкой крышкой. Заключенных даже не караулили, так как ни единого случая побега до сих пор не было.

Почти всю ночь старый Джоши рыл в земле узкий ход, выбился из сил, ободрал до крови ногти, но все же выбрался наружу и пошел прямо джунглями к имению Сатиапала, не страшась хищных зверей.

Он шел целый день, останавливаясь только для того, чтобы хлебнуть пригоршню воды, и поздно вечером постучал в ворота имения.

Дверца открылась на удивление быстро. За ней стояли Сатиапал, управляющий, а немного дальше — тот самый рыжий.

— Вот он, — воскликнул Джоши неистово. — Держите его, сагиб! Он следил за русским доктором! Он оповестил полицию!

Старику показалось, что рыжий сделал такое движение, будто собирался удрать. Джоши бросился к нему, но Сатиапал остановил:

— Не подходи, Джоши, — смердит!

Действительно: в воздухе стоял густой смрад, — такой, какого Джоши не приходилось слышать никогда и нигде. Запах испорченного мяса, гнилых овощей показался бы просто деликатным по сравнению с нестерпимой вонью, от которой туманилось сознание и сводило внутренности.

— Уходи прочь, грязная тварь! — сказал Сатиапал, показывая пальцем на ворота. — Иди! Ты будешь смердеть, как хорь, и люди станут избегать тебя. Можешь считать это счастьем, ибо в противном случае я не выпустил бы тебя и перекроил на шакала… Ты хотел украсть мою тайну? Так вот получи!.. Прочь!

Рыжий сжался и, дергая связанными за спиной руками, скользнул за ворота. Он бежал зигзагами, будто боялся, что ему выстрелят в спину, и вскоре скрылся в темноте.

— Смердящий хорь! — с отвращением молвил Сатиапал.

И в ответ послышалось:

— Не все хори смердят, уважаемый раджа!

Хинчинбрук все-таки не удержался и в последний момент сказал то, о чем следовало молчать.

Что же случилось?.. Кто посмел так жестоко поиздеваться над ним, самым хитрым и самым дальновидным?.. Откуда взялся тот неслышный для себя запах, от которого других начинает тошнить?

Майкл Хинчинбрук бежал через джунгли, почти теряя рассудок от отчаяния и ненависти. Он не мог сообразить, в чем дело.

Со времени своей последней неудачной разведки шпион притаился и не отваживался на решительные действия. Удирая из лаборатории, он, правда, сбил погоню на ложный путь, подбросив украденные кристаллы в комнату русского, но полной безопасности не добился. Удивительный способ назначения на должность подтверждал опасения, что Сатиапал подозревает Хинчинбрука. Это было тем более досадно, что наконец-то появилась возможность пошарить и в' самой лаборатории.

Ему приходилось выполнять грязные и неприятные обязанности санитара в хирургическом отделении, но с этим можно было мириться. Главное, что Хинчинбрук теперь ежедневно заходил в помещения, где производились опыты, и мог кое-что прихватить оттуда.

Однажды он увидал красный кристаллик, который лежал возле стола, полузакрытый скомканной бумажкой. Вероятно, это была ловушка. Не имей Хинчинбрук в тайнике именно такого кристаллика, он бы отважился рискнуть. А теперь он только втихомолку посмеялся, продолжая свой путь.

Да, Хинчинбрук уже кое-что сделал для выполнения задания. В момент бегства из лаборатории, рискуя собой, он стащил целых шесть кристалликов, — четыре подбросил Лаптеву, а два спрятал в тайник, устроенный в одном из уголков имения среди кустов. Побаиваясь, что кристаллы испортятся от влаги, он втиснул их в коробку радиостанции, пожертвовав одним наушником. Оставалось только узнать, для чего нужны эти кристаллы, и можно убираться отсюда.

Все свое внимание шпион теперь сосредоточил на советском враче. Сатиапал в последнее время часто разговаривал с Лаптевым, разрешил ему бывать в лабораториях. Обстановка изменилась, но как именно и почему — шпион не знал.

Ему удалось подслушать разговор Лаптева и Джоши. "Лекарство", о котором шла речь, очевидно, было каким-то очень ценным препаратом, и Хинчинбрук решил поставить в известность об этом свое начальство. В ту же ночь он передал радиограмму.

Никто, казалось, не заметил, как в глухую ночь из окна выскользнула темная тень, долго прислушивалась и озиралась а потом поползла в кусты и исчезла в них. Никто, казалось, не заметил Хинчинбрука и тогда, когда он возвращался назад тем же путем. Еще две ночи наведывался шпион к радиостанции, ожидая сообщения о результатах допроса Джоши, и ничто не вызвало его подозрений.

И вот сегодня в полдень, когда он зашел к Бертону, тот вдруг сморщил нос и спросил:

— Чем это от тебя так несет, Майкл? Или ты начинаешь гнить?

Хинчинбрук ответил колкой шуткой. Ах, если бы он знал, что его ожидает! Он, не теряя ни секунды, покинул бы именье, даже рискуя получить пулю в спину!

Все, к кому он приближался в тот день, сначала удивленно морщились, а потом отходили прочь. Даже животные, за которыми убирал Хинчинбрук, беспокоились и забивались в дальние углы.

Как всегда, точно в два часа его позвали к профессору Сатиапалу. И едва Хинчинбрук зашел в кабинет к профессору, как тот насторожился и спросил:

— Что это воняет? Не от вас ли, случайно?.. Подождите, подождите! — он подошел ближе и даже закрыл глаза. — Фу, какая гадость!