Хроники Чёрной Земли, 1936 год (Мероприятие 2/11; Красноармеец) - Василий Павлович Щепетнёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Конечно, я могу не читать газет. Не слушать радио, не смотреть телевизор, наконец. Поменьше разговаривать с людьми. Даже переехать в другую область. Но и там, думаю, не убегу от того, что происходит здесь.
Надо разобраться. Иначе я просто свихнусь. Надоело умирать от каждого стука, каждого шороха.
И я полез в стол, где у меня лежал чистый блокнот. Напишем диспозицию. Да. Или завещание?
Перевалив дела на Егора, с утра я двинулся в город. Пунктом первым значилась инфекционная больница. Доктор здесь был совсем непохожий на того, из областной больницы. Долго со мной разговаривать не стал. Узнав, что я не родственник покойной, он, сославшись на врачебную тайну, отказался отвечать на мои вопросы. Ладно, зайдем с другой стороны. Используем личные связи.
Друзей у меня было много. Когда-то. Так мне казалось. Одних уж нет, другие далече, третьи раздружились. Остались четвертые.
Мой сокурсник работал в областном комитете по здравоохранению, облздраве по-старому. Системным администратором. Там поставили несколько компьютеров, и он наставлял пользователей. В основном, говорил начальству, когда нажимать на и бродил по интернету за казенный счет. Мне он не то, чтобы обрадовался, но — узнал. Поговорили немного о делах, кто женился, кто уехал, кто умер. Потом я спросил, может ли он справиться о Настасье Киреевой, скончавшейся на днях в инфекционной больнице.
— В инфекционной? — сокурсник потер плохо выбритый подбородок. — Они в сеть пока не вошли. Средств нет. Можно, конечно, попросить одного… Ты говоришь, умерла? Тогда проще. Умерших оттуда возят на вскрытие в патологоанатомическое отделение областной клинической больницы, и, следовательно, протокол аутопсии должен быть в базе данных.
Он сел за компьютер и начал колдовать над клавиатурой. Я отвел глаза, опасаясь приступа комплекса неполноценности. Не освоил я компьютерной грамоты. Да и в моем нынешнем положении ни к чему она мне. Две машины. По пальцам перечту, еще и останутся пальцы.
— Пожалуйста, — показал рукой на экран. — Тут она, твоя старушка. Распечатать?
— Распечатай, — покорно согласился я.
Зашипела хитрая машинка, выдавая лист, я подхватил его, вчитался.
— Мне бы перевести, что тут написано.
— Я больше по компьютерам. По сетям. В медицине — ни-ни. Свяжусь с человеком, он как раз закладывает эти сведения в базу. Мы с ним порой в шахматишки балуемся, по сети. Сейчас и попробую, — он снова заколдовал, но не все коту Первомай. — Нет связи, отвалился модем. Попозже повторю.
— Обязательно, это важно, — и, записав телефон, я покинул компьютерный зал. Иначе начнет убеждать завести компьютер и подключиться к сети. Эти люди немножко зациклились на виртуальности. Идеал, к которому они стремятся — создать компьютерное окружение, ничем неотличимое от реальности и жить в нем. А я и так живу в этой реальности, безо всяких штучек.
По городу я всегда езжу с осторожностью — народу полно, и подрезать норовят, и под колеса прыгнуть, и просто показать, что жизнь не мед. Но эта улочка, спокойная и пустынная, подвоха не обещала.
Я притормозил у старого здания, красивого, но давно не ремонтируемого, вышел, запер кабину, город, все-таки, и пошел к большой двустворчатой двери. Областной краеведческий музей.
Здесь тоже работала знакомая. Даже не сокурсница. Больше. Моя бывшая жена.
Сначала лестницей с чугунными ступенями, а потом длинным мрачноватым коридором я прошел по когда-то хорошо знакомому пути. Постучал. Услышал прежнее. И вошел.
Ирина посмотрела на меня своим обычным взглядом — настороженным и смущенным одновременно. За эти годы мы не смогли стать ни врагами, ни добрыми знакомыми. Вроде все нити оборвали, а вот, поди же, осталось что-то.
Следовало бы произнести какую-нибудь банальность типа, но язык не поворачивался.
— Что-нибудь случилось? — Ирина отметала самую возможность зайти просто так.
— Нет, ничего особенного. Просто понадобились твоя помощь.
— Моя помощь? — недоверчиво протянула она.
— Да, как специалиста. Знакомый моего знакомого — журналист, решивший стать драматургом. Пьесу пишет, или сценарий, как получится. Его заинтересовала история одной нашей деревни, Шаршки. Он просит собрать сведения о том, что происходило в деревне в тридцатые годы.
— Шаршки? — смущенность исчезла, уступив место разочарованию. Или мне просто показалось в своей самонадеянности. Процента полтора еще осталось от прежнего, я имею в виду самонадеянность. — Деревня поблизости от Глушиц?
— Так точно.
— У нас материала может не хватить, надо будет обратиться в архив… — она задумалась, прикидывая. — Галя, кажется, пока работает. Я попрошу ее.
— Да, москвичи — люди деловые и выделили определенную сумму — для ускорения и взаимной приязни, — я выложил заранее приготовленные деньги.
Ирина подозрительно посмотрела на меня.
— Убери сейчас же.
— А причем здесь я? Это Москва.
Она пристально посмотрела на меня, подозревая, не мои ли это деньги. Потом решила, что Шаршки — слишком заумно для такого прагматика, как я.
— По крайней мере, сначала я должна выполнить работу.
— Прекрасно. Выполни. Да, он не ждет пухлого отчета. Несколько страниц, вот и все, что ему нужно. Дух времени, характерные факты.
Сомнение в ее взгляде переживало стремительное возрождение.
— Позвони мне, когда будет готово, ладно? Ну, я побежал, — и я действительно почти побежал, сознавая нелепость своего поведения.
И так каждый раз.
Мои личные дела — это всего-навсего мои личные дела. Потому их — в темный угол, где под фикусом стоит старая радиола и куча поцарапанных пластинок, эстрада семидесятых. Эти глаза напротив.
На сегодня я наметил еще кое-какие дела, но внезапно почувствовал слабость и малодушие. Голоден, просто голоден.
Рисковать и обедать в забегаловке я не стал, обошелся парой бананов, оставшихся с неудавшегося вчерашнего визита в больницу. От обезьяны хоть человек произошел. Не Бог весть какое достижение, но все же… А кто произойдет от человека?
Или… Или уже произошел? Произошло?
На пустой желудок в голову что только не лезет.
Журналиста я назвал не с бухты-барахты. Есть один знакомый. Очень хороший знакомый. По школе. Встречаемся редко, но до сих пор сохранилось чувство, что случись беда — можем друг на друга положиться. Во всяком случае, я это чувствую. Надеюсь, и он тоже.
Работал Роман, так его зовут, в довольно паршивой газетенке, «Астрал» называется. Газетенка, несмотря на мое к ней отношение, довольно популярна не только в нашем городе, но и в столицах, и других весях нашей сильно усохшей Родины. Гороскопы, тайны столоверчения, основы магии и заочные курсы гипноза. От схожих с ней газетку отличает то, что она живет и процветает. Не
