Нет дьявола во мне - Ольга Володарская

И тут бабах!

Потом всполохи, озарившие черное небо. Грохот, треск, звон вылетевшего из рам и рухнувшего на вздыбленную брусчатку стекла… И среди этой какофонии то ли писк, то ли жужжание… Это несся к голове Марко кирпич. У него была отменная реакция, и он успел пригнуться…

Кирпич только задел висок. Шаркнул по нему, пусть и сильно, если учесть скорость, с которой летел. Марко от боли потерял сознание, получил сотрясение мозга. Но если бы не присел, кирпич раздробил бы кость, пробил голову насквозь.

Не остался стоять на месте, чтобы умереть.

Не остался в доме, чтобы умереть.

Чтобы умереть, он остался верен себе. Не поддался на посулы и угрозы. Не изменил принципам. Присяге. Долгу.

Но не умер! Вместо него погибли его девочки.

Стоят ли этого принципы, долг и присяга?

Он не мог разобраться, поэтому хотел уйти в отставку. Но уговорили не делать этого. Доработать в органах правопорядка до пенсии. Сам замминистра вызывал в свой кабинет, чтобы вразумить. Но Марко упрямился до тех пор, пока не предложили место шерифа в местах, где он вырос.

…Залаял Чак. Жалобно. Он мог так. С подвыванием после каждого «гав». В данном случае это означало следующее – хозяин, я проявил чудеса терпения, а теперь накорми меня, я очень, очень… просто невероятно голоден!

– Все, все, идем! – Марко ласково похлопал Чака по боку.

И пес понесся в кухню.

Марко следом. Оказавшись там, первым делом открыл кран и налил воды. Вода в деревне была отличной. Никто не покупал бутилированную, все употребляли в пищу водопроводную. Выпив два стакана, Марко занялся завтраком для них с Чаком.

А за приготовлением думал. О деле, возбужденном по факту смерти Даниеля. Как-то не очень оно продвигалось. Улик, указывающих на убийцу хотя бы косвенно, на месте преступления не обнаружилось. На теле жертвы тоже ничего. И ни один из допрошенных Марко людей не пролил ни капли света на это дело. Тот же Алекс, Книжник, с кем он имел разговор последним. Все местные в один голос уверяли, что убить Даниеля мог только кто-то пришлый. Причем случайно. Но все автобусы с туристами ушли до обеда, а парень погиб после.

Разогрелось жаркое. Марко разложил еду по двум тарелкам. Чаку побольше, а сам он есть не хотел. Но надо было. Завтрак, важнейший из приемов пищи, этому еще дед учил. И жизнь подтверждала это. Полицейская. Не известно, когда выпадет случай поесть. Бывало до ночи голодными ходили. В лучшем случае перекусывали фастфудом. А с домашней едой ничего не сравнится. Например, вот с этим жарким…

Марко был неплохим кулинаром. Хотя готовил по-простому. Мясо, лук, перец, картошка да вода. Никаких изысков. Это ингредиенты для жаркого. А кто-то сметаны добавлял, зелень, обжаренные овощи, грибы. Про специи вообще нет речи. Марко даже не знал вкуса шафрана или базилика. И все равно предпочитал свое простое варево каким-то изысканным ресторанным блюдам. Он знал, из чего приготовил его. И был уверен, что свежий продукт, мясо, рыба, овощ – не важно, будет вкусен и без специй. К тому же он готовил с любовью. А именно она, по словам того же дядьки Самира, является лучшей приправой любому блюду.

Загавкал Чак. Почуял запах.

– Сейчас, – сказал ему Марко. – Минутку можешь потерпеть?

Пес рыкнул протестующе. Типа, я умираю от голода, давай уже еду, и пусть она будет не теплой, как я люблю.

Марко положил ему в чашку жаркого. Налил воды. Себе стал готовить кофе. Хотелось натурального, а не растворимого, поэтому он достал закопченную старую турку. Еще дедушкину. Старик был большим любителем кофе. А также крепкого табака. У внука создавалось впечатление, что дед постоянно пьет кофе и курит. А летом еще и недоспелые яблоки грызет. Такие кислые, что любой другой на его месте прослезился бы. Дом до сих пор пах всем этим. Кофе, табаком и яблоками. Хотя в саду не осталось ни одного дерева, а Марк терпеть не мог этот фрукт.

Он налил себе кофе. Придвинул тарелку со своей порцией жаркого. Взял хлеб и сметану. Ему нравилось макать кусок хлеба в густые белоснежные сливки. Сервировав стол, Марко уселся за него. Голова болеть перестала, поэтому появился аппетит. В предвкушении трапезы он облизнулся. Поймав себя на мысли, что иногда копирует повадки домашнего любимца, улыбнулся…

И тут заколотили в дверь!

Чак оторвался от еды и вопросительно глянул на хозяина. Марко в ответ пожал плечами. Кого могло принести в такую рань, он не знал. Но предчувствие подсказывало, что ничего хорошего этот утренний визит не сулит. Отложив ложку, которой готовился зачерпнуть жаркое, Марко пошел открыть.

– Здравствуй! – поприветствовал его визитер. – А ты чего это заперся?

– На ночь я всегда закрываю, – ответил Тетереву Марко.

– Вкусно у тебя пахнет…

– Ты на запах пришел?

– Нет, я… – Снова повел носом Стефан и сглотнул. – Я пришел сказать, что в горах найден еще один покойник. Меня послали сообщить тебе.

Глава 2

Она спала так сладко, что не хотела просыпаться. Но тот, кто орал на улице, казалось, считал своим долгом разбудить Марианну. Ругаясь сквозь зубы, она открыла глаза и села на кровати.

Был день, солнце светило вовсю. Выходит, она проспала не меньше десяти часов, хотя казалось, совсем недавно легла. С Дино вчера Мари засиделась и не поехала в город, как планировала. Вместо этого пришла домой, забралась в кресло с огромной чашкой горячего шоколада и смотрела советские комедии до глубокой ночи. Плакала на самых веселых моментах. Вспоминая, как когда-то здесь смеялась вместе с родителями.

Едва Мари проснулась, как уличный крикун замолк.

– Скотина! – беззлобно хмыкнула она и свесила ноги с кровати.

Тут в дверь постучали. Торопливый, настойчивый, даже раздраженный стук. Как будто тот, кто явился, возмущался тому факту, что дверь заперта. Марианна пошла открывать, накинув по пути халат.

На пороге она увидела соседку, тетку Адель. Мари она не жаловала еще с тех времен, когда ее сын-подростком имел неосторожность влюбиться в «эту сумасшедшую русскую». Для мальчика давно была присмотрена девочка из соседней деревни, дальняя родственница Адель. Скромная и домовитая. На которой, познакомившись с Мари, сын категорически отказался жениться – только на «сумасшедшей русской». Он хотел с нею встречаться, ухаживать, а года через три повести под венец. Но когда парень получил от Марианны отворот поворот, Адель невзлюбила соседку еще больше. Какая-то девица отвергла ее мальчика! Да как она посмела?

И вот Адель, как-то стремительно постаревшая, сухая и седая стоит на пороге дома Мари. Лицо недовольное. Если бы они жили в многоэтажке и Адель занимала бы квартиру снизу, Марианна подумала бы, что затопила ее.

– Доброе утро, – поприветствовала визитершу хозяйка дома.

– День, – поправила старуха и с неодобрением посмотрела на наскоро запахнутый халат. – А ты все спишь…

– Вы что-то хотели?

– Сказать тебе кое-что.

– Я слушаю вас.

– Труп в горах нашли.

– Я в курсе.

– Да не тот, что ты обнаружила.

– Что, опять кого-то убили? – ахнула Марианна.

– Причем давно. Останки выглядят так, как будто пролежали в земле лет десять, не меньше.

– Откуда вы знаете?

– Стефан доложил. Он сейчас по деревне курсирует, новость разносит.

– Так это он труп нашел?

– Не знаю. Он с другого конца улицы мне проорал! И хотя я задавала ему вопросы, не ответил на них. Понесся дальше…

«Теперь понятно, чьи крики меня разбудили, – подумала Мари. – Тетерев с одного края деревни вопил, Адель – с противоположного».

– Спасибо, что сообщила, – буркнула Мари, а про себя добавила: «Больше некому было? Поделиться с кем-то надо, пусть даже с ненавистной соседкой…» – До свидания.

– Стой! – Она выбросила руку, чтобы не дать двери, которую Мари толкнула, закрыться. – Я не закончила.

Жжет, бабуля!

– Я слушаю… – Любого другого Марианна позвала бы в дом, а Адель приглашать не хотела. Она ей не нравилась. Но не из-за отношения к Мари. Просто была в старухе, хотя, возможно, той едва исполнилось шестьдесят, та мерзинка, которая отвращает. Мама Марианны про таких говорила – «пусти человека в дом, и цветы завянут». Она верила в дурную энергетику. И держала людей, на ее взгляд обладающих подобной, подальше от своего жилища.

– На покойнике сутана серая, – продолжила Адель.

– То есть он тоже обитатель «Черного креста»?

– Хоровой, судя по всему. Как и Даниель.

– Не монах?

– Мальчик, не мужчина. – Она остро посмотрела на Мари своими колючими карими глазами. – Не тот ли, что пропал когда-то?

– Николас?

– Тебе виднее, ведь ты с ним дружила.

– Его убили?

– Его убили, – эхом повторила Адель.

Марианна заглянула в глубь себя с таким же любопытством, с которым соседка сейчас пялилась на нее.