Кто не думает о последствиях… - Данил Корецкий

Тем временем фраза об уехавшей невесте через несколько промежуточных звеньев дошла до всех заинтересованных лиц. Первым ее услышал Абрек, он сообщил радостную весть Абу Хаджи, Дадашу и Фатиме. Потом она добралась до Оловянного, Гюрзы и других амиров. А к вечеру из телевизионных новостей о страшной диверсии узнала вся страна.

Дагестан. Село Камры

У Заремы пропал муж. Просто ушел со своим другом и не вернулся. Ну как «с другом»? Со знакомым по имени Аваз, по кличке «Абрикос». А фамилию его Зарема не знает. Конечно, где-нибудь в Махачкале, наверное, пропажа мужа в порядке вещей. Но здесь, в Камрах, селе рядом с родиной двух легендарных имамов Дагестана – Газимагомеда и Шамиля, славящемся наиболее «правильной» верой в Аллаха, где население-то всего около пяти тысяч человек, к тому же большинство между собой родственники… Когда Аваз впервые появился в доме Заремы и Магомеда, она сразу поняла, что этот человек принесет недоброе в их семью. Каким-то шестым, своим женским, чувством почувствовала. Так и получилось: муж здорово изменился, и это ее настораживало.

– Зачем ты связался с ними? – спрашивала Зарема. – Куда так часто уходишь? Зачем стал читать эти арабские книги? Куда делись твои друзья? Почему ты все время о чем-то думаешь и совсем перестал со мной разговаривать?

– Молчи, женщина, – отвечал Магомед. – Ты ничего не понимаешь. Какие друзья – Камал, Али, Вахид? Они слабаки. Аваз познакомил меня со своим старшим другом, его зовут Руслан. Это настоящий воин Аллаха, я должен равняться на него. Он очень сильный. Он может несколько месяцев просидеть один в темном погребе, за это его прозвали «Оловянным». Такие, как он, скоро выгонят кафиров с нашей священной земли. И когда Аллах меня спросит: «Где ты был, Магомед, когда другие боролись с неверными?», я хочу, чтобы мне не было стыдно.

Зарема знала Оловянного, потому что работала у его матери. Саида Омаровна была приветливой и доброй женщиной, она часто рассказывала про Руслана: какой он заботливый сын, как увлекался спортом в молодости, как помогал немощным соседям и как сейчас не забывает ее, регулярно привозя деньги и продукты… Старушка сетовала на слухи, которые распространяют о Русланчике злые люди, и надеялась, что правда свое возьмет…

Зарема слушала и сочувственно кивала. Ее представление об Оловянном резко расходилось с представлениями матери, но Саида Омаровна говорила с такой верой и убежденностью, что она готова была ей поверить. Однажды она встретилась с Русланом – тот приехал с Абрикосом и еще одним парнем, те остались во дворе, а он вошел в дом, доброжелательно поздоровался с Заремой, расспросил о родителях, о жизни в Камрах, о муже. Когда узнал, что Магомед читает старые книги, то похвалил:

– Без корней дерево сохнет, а человек теряет себя… Видно, твой муж настоящий правоверный. Сейчас это редкость – кругом одни муртады…[18]

Потом осмотрел ее и добавил:

– Ты бы тоже за мужем тянулась… Надо не только платок носить, но надевать хиджаб, как наши предки завещали…

Руслан произвел на нее хорошее впечатление: выглядел он мирно, держался вежливо, говорил тихим голосом… Может, Саида Омаровна права и действительно на него наговаривают? Но когда она вышла во двор и рассмотрела лица его сопровождающих, то благостные мысли рассеялись. Холодные колючие глаза, наглые ухмылки, развязные, вызывающие манеры – это были натуральные бандиты! Опустив голову, Зарема быстро прошла мимо, ощущая на себе липкие взгляды, слыша противные смешки и надеясь, что никогда больше не увидит этих типов…

Но через несколько дней Магомед в мечети встретился с Абрикосом и привел его домой, они пили чай и говорили о чем-то непонятном, точнее, хозяин с увлечением рассказывал что-то новому знакомому, а тот только вставлял одобрительные реплики, хотя Зареме казалось, что он сам не понимает сути разговора. Так продолжалось несколько недель, Магомед все чаще отсутствовал дома, а в один далеко не прекрасный день вообще не пришел домой. Через неделю Абрикос встретил ее на улице и передал неровный клочок бумаги, исписанный знакомым почерком.

«Я занят серьезным делом, – холодно сообщал муж. – Когда появится возможность, зайду домой. Хорошо смотри за Асланом. Расти его настоящим мужчиной. Записку сожги. Магомед».

Как ей жить одной, где брать деньги, как справляться с хозяйством и успевать воспитывать сына, муж не написал. Наверное, считал это ерундой по сравнению с его «серьезным делом».

Со времени пропажи мужа Абрикос не появлялся. Зато к Зареме все чаще стал захаживать ее троюродный брат Вахид. Помогал по хозяйству, нянчил Аслана, приносил продукты… Однако через некоторое время Зарема стала замечать, что брат смотрит на нее совсем не по-родственному. И это не вызвало у нее неприязни.

«Мне всего двадцать лет, – думала Зарема. – А я непонятно кто – ни мужняя жена, ни вдова… Ведь с маленьким сыном на руках тяжело одной. А по ночам так ноет низ живота и простыня становится мокрой…»

Спустя полгода после пропажи Магомеда природа взяла свое. Маленький Аслан мирно посапывал в своей кроватке, а в это время его мама совсем не по-детски постанывала на полу, под дядей Вахидом.

Это был большой грех – по шариату за такое побивают камнями. Придя в себя, Зарема даже расплакалась. Близ ее родного села в поле есть бездонная дыра, говорят, что если долго смотреть в нее, то разглядишь сполохи адского пламени и услышишь крики грешников… По ночам в нее сбрасывают неверных жен, теперь и ей прямая дорога туда…

– Не бойся, никто не узнает, – успокаивал ее Вахид. – Я и пришел незаметно, и уйду так, чтобы никто не увидел…

«Острый нож рано или поздно выглянет из кармана…» – сомневалась Зарема.

Действительно, как тут можно скрыть прелюбодеяние? Это ведь не Махачкала, не Дербент… Камры представляют собой большой муравейник, в котором крыша коровника может одновременно являться полом жилого дома соседей сверху. Узенькие переулки местами не позволяют свободно разойтись двум встречным. Слева и справа множество калиток, дверей, проулков, ведущих не поймешь куда. Не всегда разберешь – находишься ты на улице или уже в чьем-то дворе. Можно зайти в калитку где-нибудь в нижней части села, а выйти по лабиринту улочек и дворов в верхней его части. Такая застройка хороша для защиты тех, кто скрывается от неверных, но очень плоха для тех, кто хочет остаться незамеченным…

– Ты не знаешь, как я могу маскироваться, – усмехался в ответ возлюбленный. – Я столько раз сидел в секретах – рядом пройдешь и не увидишь!

Сомневаться в словах Вахида причин не было. Он человек серьезный, офицер, служит в погранотряде, у него даже пистолет есть, Зарема видела… Дом, в котором он проживал со своей женой и двумя детьми, находился недалеко от отряда, в соседнем селе. Этот дом, довольно просторный внутри, снаружи не сразу-то и заметишь. С улицы виден лишь высокий глухой забор с гаражными воротами. На самом деле это и есть вход в дом, а сам «гараж» – своеобразный коридор. Жителю Саратова или Рязани будет непонятно: зачем честному человеку такие ухищрения, а здесь это в порядке вещей – очевидно, такая осторожность в крови у горцев. Тут в каждом третьем доме есть скрытый бункер, потайной выход, тайник под собачьей будкой… Зарема вначале тоже удивлялась, а потом привыкла. Она же не коренная жительница, она одна из немногих, которую взяли замуж из Хуптена. Так редко бывает, чтобы жену взяли из другого села. Камринцы считают себя выше других, и большинство браков заключаются между родственниками. В результате кровосмешения за несколько столетий почти все камринцы породнились между собой…

И действительно, Вахид показал себя опытным конспиратором: тенью выскользнул в черноту ночи и растворился в ней бесследно. Никто ничего не заметил.

Жизнь продолжалась.

Тушетия. Село Омало

Это утро в Омало выдалось ясным и теплым. Ни жарким, ни прохладным, а приятным и ласковым. Мягкий солнечный свет заливал комнату. Гоча проснулся, но вставать с постели не торопился: спешить некуда. К зиме он подготовился, постояльцев нет и не предвидится. Начались дожди, дороги раскисли, добираться нужно только на джипе с полным приводом. Или заказывать спецрейс вертолета, как те браконьеры, что улетели на позапрошлой неделе. Но такие богачи здесь редкость, они обычно в других местах отдыхают. Да и делать сейчас туристам здесь нечего…

Но залеживаться он не привык: поднялся, в одних трусах до колен вышел на крыльцо, глубоко вдохнул чистый воздух, посмотрел на горные хребты вокруг, на снежные пики, на парящих орлов… Эта красота стала привычной и уже не замечалась, как не замечаются родные стены, без которых не мыслишь жизни…

– Гоча, смотри-ка, к нам гости! – закричал с улицы Сандро.

«Туристы, в такую рань? – удивленно подумал Гоча. – Затемно выехали, что ли? Зачем, интересно…»