Юная жена - Сюзанна Форстер

Пододвинув к бармену стакан за новой порцией виски, Чейс обратил внимание на суматоху у входа.

– Вы только посмотрите, – шипела блондинка, – эти верзилы придираются даже к парнишке.

Чейс обернулся на шум – не столько из любопытства, сколько с тем, чтобы уйти от навязчивости его непрошенной собеседницы.

С полдюжины ковбоев с местных ранчо окружили новенького. Взглянув на молодого незнакомца, Чейс заметил на нем старую ковбойскую шляпу и куртку не по размеру. Тощий подросток с грязным подбородком нахально жевал табак.

– Эй, пацан, ты что, уже большой, чтобы ходить в бар? – один из ковбоев хлопнул его по шляпе.

Парень кивнул и сплюнул через зубы. Плевок впечатляюще шлепнулся на усыпанный опилками пол. Шепот участия пробежал по залу.

– Слабовато это у тебя получается, – раззадоривали парня закоренелые ковбои.

Тот снова кивнул, презрительно ухмыльнулся и плюнул сильнее. На этот раз плевок отлетел дальше. Зал одобрительно зашумел. Кто-то даже предложил строптивцу пива. Но ковбои еще не были удовлетворены.

– Неплохо для желторотого птенца. Но ты не умеешь целиться.

Блондинка подплыла к мужскому кружку, ощупывая глазами молодого человека.

– Спорю, ты плюнешь прямо в цель, если захочешь. – Она игриво подмигнула. – Так ведь... ковбой?

Парень нервно сглотнул и побледнел.

– Ты не ответил на вопрос леди, мальчуган. – Задира ехидно осклабился. – Да этот сосунок к тому же и плохо воспитан... – Бьюсь об заклад, я брошу его самого дальше, чем он может плюнуть.

– А давайте вышвырнем его за тощую задницу отсюда! – поддержал другой.

Круг начал сужаться, и вдруг кто-то крикнул:

– Стойте, ребята! Не кажется ли вам, что это вовсе не парень, а девчонка?

Назвать ковбоя девчонкой – это, пожалуй, было последним оскорблением. «Видимо, без драки здесь не обойдется», – решил Чейс. В одном из забияк он узнал того, кто ремонтировал изгородь на ранчо Макэфри. А усатый, мирно сидевший за столиком неподалеку, был сам управляющий этого ранчо. Он пил какую-то бурду, и на его усах повисли капли странной синеватой жидкости. Но Чейс больше интересовался парнишкой, который издали тоже казался ему удивительно знакомым. Чейс облокотился на стойку бара и стал внимательно вглядываться в происходящее.

Парень усиленно работал челюстями. Наконец собрался и плюнул, целясь в самый край площадки. К его несчастью, случилось непредвиденное. Смачный, желтый от табака плевок пришелся прямо на новую рубаху «ремонтника изгороди».

– Ах ты, маленький говнюк, – прорычал оплеванный, хватая наглеца за грудки.

Дружок же его не замедлил выхватить нож из сапога. Но прежде чем он успел им воспользоваться, раздался резкий хлопок. Нож упал на пол. Разоруженный испуганно оглянулся. В то же время все посетители бара уставились на Чейса, который скручивал длинный хлыст и был при этом чертовски спокоен.

– Теперь, когда мы определили позиции, – обратился он к ковбоям, – я прошу вас, ребята, отойти в сторону. Я разберусь с этим парнем по-своему.

– Что ты сказал, Бодин? – спросил один из ковбоев с небрежно прилипшей к нижней губе сигаретой.

Хлыст взметнулся вновь и рассек сигарету пополам.

– Я сказал, мне нужно свести счеты с этим парнем. Кто-то возражает?

Зал молчал. Тогда Чейс взмахнул хлыстом и обвил его вокруг тонкой талии. Парень позеленел от страха. Он стоял, как вкопанный. Бодин подтащил его к себе, резко дернув хлыст. Он не собирался церемониться с пойманной золотой рыбкой. Вцепившись в старую куртку, он приподнял парня к своему лицу. Хлыст со стуком упал на пол.

– Думаю, у тебя были слишком веские причины, чтобы устроить этот фокус, крошка? – прошипел он со злостью. – Учти, я крайне недоволен.

Рот Энни был забит жевательным табаком, поэтому голос ее походил на писк:

– Я хочу объяснить...

– Ты еще объяснишь, – сказал Чейс тихо, оглядывая зал и прикидывая возможности выбраться из бара без драки. – Но не здесь.

Боковая дверь указывала ближайший выход на улицу.

– Сюда, – приказал Чейс и, схватив хлыст, толкнул Энни к двери. Их провожали весьма заинтересованные взгляды. Глаза управляющего ранчо Макэфри горели.

– Клянусь, я уже видел это чудище в аптеке Верна Свитвотера, – пробормотал он. – И если это – мужик, то я – королева Непала.

Крашеная блондинка разочарованно протянула:

– Оказывается, Чейса Бодина интересуют вовсе не женщины, а...

Чейс и Энни выбежали на улицу.

– Скорее, там за углом машина.

– Можно я выплюну эту мерзкую жвачку? – Энни, задыхаясь, бежала за Чейсом вдоль переулка. – Меня уже мутит от этого табака.

– А тебя не мутит от твоих бесконечных выходок? – прорычал Чейс. – Выплюнь эту дрянь и пошевеливайся. Надо убраться отсюда, пока банда не сделала из тебя отбивную.

Энни думала, что, в первую очередь, как только они доберутся домой, почистит зубы. Теперь она будет во всем слушаться Чейса. Но он был так зол, что не прочь прибить ее. К счастью, он был занят тем, чтобы им спастись поскорее.

– Я ведь приехала в город на лошади, – говорила Энни, тяжело дыша. – И оставила ее на платной конюшне.

Чейс открыл дверцу джипа и запихнул в него Энни.

– Все нормально. Это конюшня Тома Мейли. Он позаботится об Огоньке.

Они выехали из города. И тут уж Чейс дал волю своему гневу. Выговорившись, успокоился. Долго молчал. Потом заговорил с Энни.

– Введи-ка меня в курс дела, Рыжик, – сказал он сдержанно. – Мне это действительно интересно. В связи с чем ты посмела нарушить мою вечеринку?

Момент был вроде бы не совсем подходящим, чтобы вдруг сказать, что он безумно влюблен в нее.

– Я очень беспокоилась. И потом... хотела извиниться за то, что заставляла тебя думать, будто мы занимались лю...

– Не морочь мне голову, – оборвал Чейс и взглянул на нее с прежним недоверием. – За кого ты себя выдавала? – Губы его нервно дернулись.

– Я думала, я надеялась сойти за бродягу. Но не получилось, да? – Она сняла шляпу, взбила волосы. – Послушай, я уверена, никто не обратил внимания на реплику, парень я или девушка. А если и обратили, то это только смутит их.

– Смутит? Да ты завела их на всю катушку. Они уже сейчас бурно обсуждают, кого больше предпочитает Чейс Бодин – переодевающихся девиц или мальчиков и подростков...

Чейс замолчал, решив не углублять скандал. Хотя был очень зол на Энни. Глубоко вздохнув, подумал про себя: «Да уж, что может быть хуже, чем быть ее... мужем?!»

Внутри он горел нетерпением учинить-таки ей допрос: как ей пришло в голову переодеться парнем и кто, черт побери, научил ее жевать табак? Но больше всего он думал, как нагнать на Энни страху, чтобы вызвать у нее искреннее раскаяние за все принесенные ему неприятности, услышать мольбу о прощении, а больше с тем, чтобы ей впредь не захотелось совершить что-либо подобное.