Голливуд истекает кровью - Х. Р. Пенроуз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это был не крик о помощи. Это была мольба о смерти, чтобы она забрала меня.
Я проглотила большую часть таблеток из каждой упаковки, запивая их водкой, и они с легкостью скользнули в мое горло. Послышалось жужжание, и постепенно мое зрение затуманилось. Мои вялые попытки пошевелить телом оказались тщетными, когда я опустила голову на грязный бетонный пол в переулке. Делая свой последний вдох, я хотела, чтобы это поскорее закончилось.
Я мирно закрыла глаза, но через несколько секунд меня разбудил мужчина, склонившийся надо мной и тряс меня. Он бормотал на непонятном мне языке вперемешку с английским; слова, которые проносились мимо моего сознания без всякого понимания.
Все, что я помнила об этом странном мужчине, это то, что он прошептал мое имя с болью в голосе, и, тяжело дыша, я выдавила из себя последние слова:
— Пожалуйста дай мне умереть.
Я так и не узнала его личность. Я долго думала, что бы я сказала, если бы когда-нибудь снова встретилась с ним лицом к лицу. Должна ли я поблагодарить его за спасение моей жизни или проклинать за то, что он не позволил этому закончиться?
Что я знала сейчас больше, чем когда-либо, так это то, что мы жили в мире, где о психическом здоровье говорили открыто, но когда те, кто нуждался в помощи, обращались за ней, это считалось поиском внимания.
Из-за этого люди умирали молча. И те, кто высказывал негативные мнения, были первыми, кто выражал свою фальшивую озабоченность, блея и высказывая комментарии типа "Я бы хотел, чтобы они высказались". Они так и делали, но были немедленно проигнорированы.
По сей день общество клеймило позором психическое здоровье и психические заболевания, но скорбило о самоубийстве.
Люди как биологический вид вызывали омерзительное разочарование.
Очевидно, мне повезло. Повезло. Я фыркнула, поджав губы. Никогда.
Больница и профессионалы назвали это неудачным самоубийством. С тех пор я находилась под постоянным амбулаторным наблюдением в больнице после того, как мне промыли желудок. Они освободили меня после принудительного шестимесячного пребывания, где, наконец, поставили диагноз — биполярное расстройство.
Знаете ли вы, как профессионалы называют попытку покончить с собой, когда все шло так, как было запланировано? Успешная. Насколько это запутанно?
Они тыкали в меня иглами. Мне запихивали в горло разные лекарства для тестирования. Были ежедневные сидячие встречи с профессиональным психиатром, который мучительно рассказывал мне о каждом эпизоде моего прошлого, о том, что я чувствовала и какова была моя реакция, пока он не был удовлетворен моими ответами.
Вскоре меня выписали и поместили в новую приемную семью, с зажатыми в руке брошюрами ‘как жить с психическим заболеванием’. Только бумага и рецепт с указанием записаться на последующие приемы для регулярных осмотров.
Это было бесполезно, и в нем не было никаких полезных советов. Я часами после школы посещала местные публичные библиотеки, изучала книги и лазила по Интернету, чтобы выяснить, как я могла бы помочь себе. Я была пятнадцатилетним подростком, который проводил дни, борясь с мыслями, которые кружили у меня в голове, с появляющимся настроением, без всякой эмоциональной поддержки с моей стороны. Если уж на то пошло, это еще больше отдаляло людей. Теперь я стала официально сумасшедшей.
К счастью, лекарство помогло и дало мне базовый уровень нормальности, стабильности, который давал мне представление о том, когда мое настроение поднималось или падало. Маниакальное или депрессивное. Высокое или низкое. Или смешанное состояние. Список был бесконечным.
У меня был выбор: бояться этого или пытаться контролировать. Бороться с неизбежным или принять его.
Я быстро приняла это, благодарная за то, что была причина. В глубине души я боялась, что во мне что-то систематически не так. Но после того, как я провела массу исследований, это привело к другим вопросам — не из-за этого ли моя биологическая семья избавилась от меня? Что, если это наследственное? Передали ли они это мне? Могли ли они не справиться с другим таким расстройством, поскольку это было постыдно?
Мне стало совершенно ясно одно. Как я могла привести в этот мир невинного ребенка, зная, что могла передать болезнь, которая влияла на каждую часть моей жизни? Я бы никогда не смогла. Это был эгоистичный поступок, но он вселил немного надежды в мое сердце. Мой собственный человек, которого я бы любила и защищала до конца света, маленький человечек с моей кровью, связанный со мной. Кто-то свой. Семья. Я выбросила из головы эту бессмысленную и откровенно обескураживающую мысль.
Я бы не пожелала своему злейшему врагу попасть в этот ад, где мне приходилось сражаться с собственным разумом, пробираться сквозь темноту только для того, чтобы в конце вынырнуть и даже не почувствовать полного вдоха чистого свежего воздуха.
Когда я начала зарабатывать приличную сумму денег и передала свое психиатрическое лечение в руки опытного и пользующегося большим спросом врача, у меня было больше практической помощи и регулярных обзоров лекарств. Меня тошнило от того, что те, у кого не было денег для доступа к высокому уровню медицинской помощи, к которому у меня теперь был бесплатный доступ, страдали от неопытного и откровенно осуждающего ухода без постоянной помощи.
Мы жили в мире, где деньги говорили о многом, а не о необходимости помочь человеку, испытывающему трудности.
Только те, кто страдал от жестоких проблем с психическим здоровьем, понимали, каково это, когда твой разум хотел умереть, но твое физическое тело продолжало перекачивать кровь, невзирая ни на что и сохраняя тебе жизнь.
Глава 14
Рейн
Жизнь в нестабильной семье привела к тому, что я оказался между любовью и защитой моей матери и постоянными уроками, которые научили меня быть безжалостным и холодным, расчетливым человеком, который возглавил бы мафиози.
Я провел кончиками пальцев по гравировке — Стелла Марчетти. Остановившись на дате, когда она испустила последний вздох. Годы спустя ее решение принять передозировку коктейля из наркотиков и покончить с собой все еще сильно действовало на меня.
Время от времени я выходил сюда и отдавал дань уважения могиле моей матери. Ей бы понравилась Пэрис. Я отбросил эту бесполезную мысль, поднялся с корточек и, молча попрощавшись с ней, направился обратно к своей машине.
Стелла Марчетти когда-то была сногсшибательной женщиной; головы поворачивались в ее сторону в благоговении перед ее красотой — но это
