Восход Вечерней звезды - Брендон Мулл

Кендра вернулась в гостиную, вытирая слезы. Наплакалась она всласть — у нее даже рукава намокли, а нос заложило.

— Невероятно, — сказала она.

— Как по-твоему, что за эмоцию я тебе дал? — спросил Тану.

— Смущение? — предположила Кендра.

— Тепло, — кивнул Тану. — Ты попробовала стыд. Я смешал смущение и скорбь.

— А мне показалось… — Кендра замялась: стоит ли предавать огласке свои нелепые умозаключения? — Мне показалось, будто Сет рассказывает вам про прыщик, который вскочил у меня на подбородке. У меня вдруг возникло такое чувство, будто он разоблачил мою самую страшную тайну. Я решила, что вы вдвоем насмехаетесь надо мной. Не подумайте, что я люблю прыщи, но мелкая неприятность вдруг раздулась до вселенских размеров!

— Вот опять — ты сама, точнее, твой разум воспользовался первым попавшимся предлогом, чтобы оправдать переживаемое тобой чувство, — сказал Тану. — Теперь ты понимаешь, какой властью обладают эмоции и как они способны исказить твой взгляд на мир? Невольно задумываешься: у тебя действительно был трудный день или ты сама сделала его таким?

— Я думала, если не отвлекаться и все время помнить о том, что эмоция искусственная, мне удастся не потерять самообладания, — призналась Кендра.

— Очень разумно, — кивнул Тану. — Да, научиться владеть своими эмоциями можно. Но иногда они буквально бьют наотмашь. Мои эмоции во флаконах — крепкая штука. Чтобы противостоять им, требуется потрясающе сильная воля. Ну а против большой дозы той или иной эмоции вообще никто не сумеет устоять.

— Для чего они вам? — спросил Сет.

— Зависит от многого, — ответил Тану. — Иногда кому-то требуется малая толика смелости. Кого-то нужно просто подбодрить. А время от времени с помощью нужной смеси эмоций я получаю ценные сведения… Конечно, последний вариант предназначен только для врагов!

— Можно мне попробовать смелости? — спросил Сет.

— Смелости тебе и без того хватает, — ответил Тану. — С искусственными эмоциями самое главное — знать меру. Если ими злоупотреблять, их сила ослабевает. Кроме того, притупляются твои естественные эмоции. Мои зелья пригождаются лишь в определенных ситуациях. И смешивать их должен только специалист. Если, например, ты выпьешь чистой, неразведенной смелости, станешь безрассудным и неосторожным. Для того чтобы достичь хорошего результата, смелость необходимо разбавить капелькой страха и чуточкой спокойствия.

— Правильно, — кивнула Кендра.

— Я свое дело знаю, — продолжал Тану, складывая в сумку звякающие пузырьки, флаконы и баночки. — Надеюсь, опыт оказал на вас не очень сильное действие. Время от времени небольшая толика страха или горя даже полезна — она очищает, приносит облегчение. Все равно как хорошенько выплакаться.

— Охотно верю вам на слово, — сказала Кендра. — Но в следующий раз, пожалуйста, проводите такие опыты без меня.

— А я бы снова попробовал страх, — мечтательно проговорил Сет. — Прикольно, как на американских горках! Ты так боишься, что лучше всего себя чувствуешь только потом, когда все заканчивается.

Тану скрестил руки на коленях и заговорил суше, официальнее:

— Итак, я позволил вам одним глазком заглянуть в мир зелий и показал, на что я способен. Прежде чем мы продолжим, давайте кое о чем договоримся. Надеюсь, цели у нас с вами общие, потому что нам предстоит вместе работать… Кстати, я еще не спросил, хотите ли вы со мной работать?

Кендра и Сет пылко закивали; им очень хотелось чему-то научиться у самоанца.

— Моя главная цель — сохранить «Дивное», — сказал Тану. — Я стремлюсь оградить заповедник от всех опасностей — как внешних, так и внутренних. В том числе я защищаю и живущих здесь людей. Вы со мной согласны? Поможете мне?

Кендра и Сет снова кивнули.

— Во-вторых, — продолжал Тану, — я хочу найти пропавшую реликвию. Поиски, скорее всего, окажутся нудными и утомительными, но я не сомневаюсь: вместе мы добьемся успеха. И, в соответствии с нашей главной целью, мы должны найти реликвию, не подвергая риску ни «Дивное», ни самих себя. Следовательно, нам очень пригодятся здравый смысл и осторожность. Ну как, согласны?

— Согласны! — хором ответили Кендра и Сет.

— Моя третья цель — не подвергая опасности заповедник и его обитателей, вылечить Уоррена, брата Дейла. Насколько я понимаю, вы с ним еще незнакомы?

— Нет. — Сет покачал головой.

— Дедушка рассказывал мне о нем, — призналась Кендра. — По его словам, Уоррен пошел в лес и пропал, а вернулся через несколько дней совершенно белый, немой и заторможенный.

— Ну да, в общем, примерно так, — кивнул Тану. — Это произошло почти два года назад. Честно говоря, мне кажется, ваши дедушка с бабушкой почти оставили надежду на то, что Уоррен когда-нибудь исцелится. Но они не против того, чтобы мы попробовали его вылечить. Я уверен, у нас все получится — нужно только подобрать лекарство.

— Вам известно, что с ним случилось? — спросил Сет.

— Еще нет, — ответил Тану. — Очень трудно лечить болезнь, не зная ее причин. У меня, конечно, есть кое-какие догадки, но я ничего не знаю наверняка. Вот почему сегодня мы отправляемся в домик, где живет Уоррен. Нас проводит Дейл; он ждет в соседней комнате. Ну как, вы за?

— Я точно за! — воскликнул Сет.

— А как насчет общих целей? — спросил Тану.

— Мы с вами согласны, — ответила Кендра.

Тану широко улыбнулся:

— Вперед! Нас ждет много работы!

Ярко светило июньское солнце. Кендра, Сет, Тану и Дейл завернули за угол и зашагали по травянистой тропе. Впереди, на склоне невысокого холма, показался живописный бревенчатый домик. Он стоял почти у самой скругленной вершины. На некотором расстоянии от домика Кендра увидела кое-как сколоченную будку-уборную, а возле крыльца — ручной насос для воды. Сбоку от домика земля была вскопана под огород; на ровных грядках росли всевозможные овощи. Поскольку домик стоял на склоне, забор окружал участок только с трех сторон — впереди пониже, сзади повыше. Участок был тщательно расчищен, но к забору со всех сторон подступали деревья.

— Значит, здесь он и живет? — спросил Сет.

— Уоррен не очень любит общество, — пояснил Дейл. — Шум его расстраивает. Когда войдем, постарайтесь говорить шепотом.

— Кажется, вы назвали его заторможенным? — спросил Сет.

Дейл остановился.

— Он не говорит с тех пор, как стал альбиносом, — ответил он. — Но иногда я по его глазам догадываюсь, что он чувствует. А еще он реагирует на прикосновение. Если его вести, он может двигать руками и ногами. Если поднести еду к его губам и нажать на уголок рта, он будет есть. Если же его предоставить самому себе, он умрет с голоду.