Прощайте, мама и папа. Воспоминания - Кристофер Бакли

Иногда днем папа мог сказать: «Не поужинать ли нам лобстером?» И он искал особую кастрюлю. Ребенком я находил это невероятно захватывающим, потому что все говорили, будто ловцы лобстеров в Мэне имеют законное право стрелять в людей, покушающихся на их средства к существованию.

После кропотливых трудов ловушка поднималась, неожиданно ожившая из-за обезумевших, скрючившихся лобстеров. Главное было достать их, не покалечив пальцы. Обычно папа загружал в кастрюлю, предназначенную для лобстеров, две бутылки виски, чтобы задобрить пленников. А я всегда пытался представить, что думают ловцы лобстеров, поднимая свою ловушку и обнаруживая внутри «Джонни Уокера». Наверное, они чесали затылки и говорили: «Похоже, приехал мистер Бакли».

Бывало, что мы жарили мясо на маленьком гриле, который обычно висел на транце. Однажды вечером, когда я жарил шесть очень дорогих бифштексов из вырезки, которые мама попросила, пожалуйста, не пережарить, гриль вдруг перевернулся на сто восемьдесят градусов. Шесть дорогих бифштексов из вырезки и угольные брикеты с шипением соскользнули в черные быстрые воды Пенобскот-Бей.

Надо было или спасать бифштексы, или есть кукурузу. Мой друг Дэнни и я схватили фонарики и прыгнули в шлюпку. Мы зажгли корабельные огни и громко орали в ночи. Течение было не меньше пяти узлов. Тяжелая была работа выудить обратно бифштексы. Некоторые мы поймали гребным винтом, превратив их в солсберийские стейки.[36] В тот вечер никто не попросил соли.

Такими были наши приключения. Другие, пострашнее, я помню хуже.

У моего отца долгое время была мечта переплыть Атлантический океан, и мы совершили это путешествие в 1975 году, о чем он рассказал в книге «Оторвавшись от земли». Первого июня мы отплыли из Майами. Месяцем позже, одолев четыре тысячи четыреста миль, бросили якорь в Гибралтаре.

Во время этого путешествия папа учил меня, как определять направление по солнцу и звездам, как пользоваться секстантом. В наш век спутниковых систем немногие отцы могут похвастаться тем, что смогли передать это мастерство своим сыновьям. Оглядываясь назад, я думаю, отец научил меня главному: точно знать, где ты находишься, и использовать инструменты предков.

Мне исполнилось двадцать три года. Между школой и колледжем я год проработал на норвежском трамповом корабле. Обошел кругом весь земной шар, попадал в сомнительные ситуации среди сомнительных людей. В десятибалльный шторм вел корабль водоизмещением в двадцать тысяч тонн, и это было в Южной Атлантике. Свое дело на корабле я знал досконально.

Однажды ночью я сменил отца, дело было без двенадцати четыре. Он сказал мне, чтобы я надел спасательный жилет. «Да не беспокойся, — ответил я. — Сейчас схожу за ним». Говорил он со мной грубо, и это было во второй раз за все двадцать три года моей жизни. Упасть за борт ночью, да еще посреди океана и без спасательного жилета — о таком не говорят между делом.

Я подчинился, однако позднее, все еще возмущаясь из-за недостаточного уважения к моей взрослости, я внес в судовой журнал, мол, Бесстрашный капитан может взять свой спасательный жилет и забросить его туда, куда Макар телят не гонял. Наутро, просматривая записи, папа улыбнулся, довольный «бунтом на корабле».

Ну и путешествие мы совершили! Пришли на Азорские острова в сопровождении тысячи дельфинов; поставили лагерь рядом с кратером вулкана; проплыли там, где Нельсон потопил французский и испанский флот; и, наконец, побывали на том месте, которое называлось Геракловы Столбы — конец мира.

Мы отлично провели время, и папа даже объявил, что нам надо пересечь Тихий океан — от Гонолулу до Гвинеи. И мы сделали это через десять лет.

Мне исполнилось тридцать три года, и я только что женился.

— Кстати, — сказал я жене во время медового месяца, стараясь, чтобы это вышло как бы между прочим, — летом меня не будет.

Люси повела себя что надо. В первый раз, когда я привез ее в Стэмфорд знакомить с родителями, папа настоял на коктейльной вечеринке на яхте. День был чудесный, солнечный, зато ветер достигал двадцати пяти узлов.

До этого Люси лишь один раз была на яхте, и то на озере, в спокойную безветренную погоду. Волны поднимались над кокпитом, бросая мою Люси на палубу, а она, храбро улыбаясь, спрашивала: «Здесь всегда так?»

Когда, промокшие до нитки, мы добрались до дому и мама получила полный отчет о поездке, она кисло заметила: «Да, Люси. Где Билл, там всегда так».

Потом мы отправились покорять Тихий океан.

Первую остановку сделали через неделю у берегов странного маленького архипелага под названием атолл Джонстона. Именно здесь Соединенные Штаты складировали свой смертоносный нервно-паралитический газ и один Бог знает что еще. По этой причине любой корабль, заплывающий сюда, приветствуют не красивые островитянки в гирляндах из цветов и с пуншем в руках, а угрюмые контрактники «Халлибуртона»,[37] наставившие на вас пятидесятикалибровые автоматы. Добро пожаловать на атолл Джонстона!

Грозному полковнику мы сразу дали понять, что у нас мирные намерения. Кстати, в тот же самый день по странному стечению обстоятельств Нэнси Рейган, тогда первая леди Соединенных Штатов, проводила с мамой уик-энд у нас дома. На полковника не произвело никакого впечатления имя отца, и он решительно потребовал, чтобы мы продолжили путь.

Где-то между атоллом Джонстона и намеченным нами следующим портом мы поймали дельфина (тип мини-махи, а не Флиппер). Мы были потрясены нашей удачей, так как до того времени питались исключительно осточертевшей кукурузой и размякшими, вонючими фруктами.

Мы вытащили рыбину на палубу — великолепный переливчатый экземпляр. С неохотой я приготовился убить его тяжелым воротом лебедки — coup de gráce.[38] Нет, нет, произнес кто-то, налей водку в жабры. Это предотвратит подачу кислорода, и смерть будет легкой и безболезненной. Так я и сделал. Дельфин сильно дернулся раз, другой и затих. Рекомендую всем. Если не умрете сразу, попробуйте еще раз. Прекрасный способ отправиться на тот свет.

Мы сделали три остановки, прежде чем подошли к Новой Гвинее, и каждая была связана с Гогеном. Проведя несколько недель в море, мы жаждали спокойно поплавать, чтобы никто не стоял на рифе, высматривая акул. Мы жаждали холодного пива и горячего душа, да еще поспать дольше четырех часов.

Но едва мы бросили якорь, как папа поглядел на часы и произнес: «Итак, сейчас десять часов. Что скажете, если отправимся дальше в два?»

Мы с Дэнни переглянулись и покачали головами. Мне было известно, папе надо двигаться, а не стоять на месте. Великие люди — это вам не лодыри, их свободное время слишком дорого. Они созданы для скорости. Сам я создан для того, чтобы лежать на песке, пить пиво и смотреть на островитянок.