Ты проснешься - Марина Зосимкина

Трубку там у них снял охранник, представился Соколовым, и ответил, что учебная база расформирована, и какова судьба выпускников, ему, охраннику, неизвестно, да и знать не обязательно, выпустили, видимо, и все. Направили на работу, вот они где-то и работают.

В настоящее время здесь, на этой площадке, располагается оптовая компания и оптовый же склад, и ей еще повезло, что на него, на Соколова, напала, потому что мало кого из персонала осталось, только он да еще уборщица Куравлева, но она бестолковая, и поэтому вряд ли бы ей, Лидии Петровне то есть, так легко удалось бы получить нужную информацию.

А на вопрос, когда это случилось, она услышала что-то нелепое, и это ее возмутило. Ей ответили, что в июле, почти полгода назад.

Она решила, что охранник Соколов пьян, сделала ему хороший выговор, пообещала, что так это все не оставит, непременно пожалуется его начальству и затем бросила трубку.

«Ну вот что-то и забрезжило, — мрачно подумала Катерина.

— Клара Григорьевна, — стараясь не скатиться на заискивающий тон, мягко продолжила она выуживать информацию. — А что это охранник был так откровенен? Они же посылают сразу без разговоров куда подальше, даже если и знают что-то по теме.

— Милочка, — холодно и величаво произнесла Гюрза. — Он с Авдотьевой разговаривал. Непонятно? Лидия Петровна всегда могла так начать разговор, что министры навытяжку стояли. Ну это я немного преувеличиваю, конечно, но только совсем немного. Тем более, что представилась она в самом начале, как и положено при официальных контактах. Если ты охранник и с тобой решает поговорить руководящий работник из Москвы, то твое дело четко и правильно ответить на все вопросы.

Тут она, видимо, спохватилась, что слишком уж подробно сама отвечает на вопросы какой-то наглой девицы, и прошипев, что ее отвлекают от срочных дел, отсоединилась.

Но Катя уже все узнала. И этого нового знания ей хватило, чтобы увидеть логическую последовательность событий и чужих поступков, а не только «случайное совпадение по времени»

Вот, значит, как. Значит не где-то в море. Не на веслах. И все началось с того момента, как Вика получила сообщение на свой мобильный и решила его показать Лидии Петровне. На прошлой неделе это произошло, в среду.

Итак, Вика приносит Лидушке свой мобильник, чтобы та смогла ознакомиться с Лилькиными непонятными претензиями, а в пятницу вечером Авдотьеву убивают. В промежутке времени между этими двумя событиями, если корректно ее собственное убийство назвать для нее просто событием, Авдотьева звонит на Севастопольскую учебную базу, представившись по всей форме.

Она никак не могла предположить, что начнет разговаривать со сторожем, с ним и продолжит. Звонила в приемную начальника и собиралась говорить с начальником, ну, может быть, через референта или кто там должен быть у них… Поэтому и объясняет с подробностями, услышав в трубке «аллё», кто она, откуда, и что хочет.

И узнает, что крутое заведение давно не функционирует, очень давно, как раз, примерно, с тех самых пор, как ребята в его расположение отбыли их Москвы.

Иными словами, их там нет, информации о том, где они, тоже нет, Лиля Копылова действительно прислала SOS.

Должна ли, узнав об этом, директриса разволноваться? Как там другие, неизвестно, а эта точно разволновалась.

И наверняка те, кому охранник тут же отрапортовал про звоночек из Москвы, тоже разволновались, почувствовав угрозу. Те, кому он отрапортовал, вполне могли предположить, что эта женщина не успокоится, будет искать правду о судьбе своих пропавших бывших подопечных.

Авдотьевой в голову, наверняка, пришла та же мысль, что сейчас и Катерине: с базы ребят куда-то быстро вывезли, вывезли без их согласия и в такое место, где им, видимо, сильно не понравилось.

Но вряд ли она успела что-то предпринять для их поисков за тот короткий промежуток времени, который оставил ей убийца.

Вся эта история плохо пахнет. Какой-то подлостью пахнет, если не похуже. Только куда уж хуже, если людей убивают…

Выходит, что именно оттуда, из Севастополя пошли круги. Но как быстро!.. Хотя в век Интернета расстояний не существует. Особенно для тех, кто имеет деньги и знает реквизиты, куда потом их перечислить. Особенно, если нужно срочно заткнуть чей-то рот и погасить чьи-то намерения.

Что касается — как вошел, и почему так уверенно ориентировался и так просто выбрался, — то для этого, конечно, нужно иметь представление о внутренней топографии интерната и о распорядке в нем, но не обязательно при этом жить там или работать. Достаточно понаблюдать немножко со стороны или порасспрашивать кого-нибудь из персонала, вот бедную Галочку, например.

Катя вздохнула, мимоходом пожалев Галочку.

Ну и что теперь предпринять? Как она, Катерина, должна поступить, имея в голове почти разгадку? Естественно, как сознательная гражданка она обязана донести все до правоохранительных органов в лице следователя Путято, а кого же еще? Как гражданка здравомыслящая, она понимала, что вряд ли ее невразумительный писк будет услышан и всерьез воспринят. А как гражданка с богатым воображением уже представляла себе с интонациями, в какой именно форме будет ей высказана Путятина благодарность.

Потому что вряд ли Марианне такой расклад придется по душе.

Преступление совершено в Москве, на ее подведомственной территории, дело нужно быстрее раскрывать и закрывать, а тут Катя со свеженькой идеей про далекий и прекрасный Севастополь. Убьет. И разговаривать больше никогда не будет. Эсэмэс-сообщение от Лили к Вике вряд ли пробьет ее защиту, хотя оно, если уж не мотивом является, то стартовой точкой точно.

Возможно, если бы Катя сегодня с утра уже не имела беседы с нелюбезной сотрудницей милиции, то и дерзнула бы и набрала ее номер. Но беседу она имела, а в ответ получила что? В ответ получила грубость и раздражение. Достали мы ее, видите ли, своим навязчивым желанием поучаствовать в следственном процессе.

Дистанцию держит? Или это извечный конфликт штатских с военными? Нет, наверно, у нее просто скверный характер или испорченный, от власти. Кто мы, кто она? То-то.

Где бы раздобыть знакомого мента? Вдумчивого и доброжелательного…

Вот если только… Катя решила, что это выход. Ведь компаньонов, выходит, кто-то подставил.

Господ Демидова и Ескевича, инициаторов акции «Невиданная щедрость» и отчасти ее исполнителей, не оставит равнодушным криминальный наборчик последних событий. Этим рафинированным господам вряд ли ситуация с Севастополем понравится, потому что они косвенно в ней задействованы.

Угроза деловой репутации — это то, что вряд ли напугает мелкого служащего, но, безусловно, стимулирует приличное поведение акул капитализма. Так вот с этими акулами и надо поговорить, предупредить и предложить разобраться.

Страх перед коммерческими потерями — хороший стимул для поисков истины, а потери будут неминуемы, если следствие заинтересуется их бизнесом изнутри. А значит, быстрейшая ясность им выгодна не меньше, чем Путято.

Так неужели же у таких деловых перцев не найдется знакомого мента? И Катя извлекла из сумочки визитку Демидова.

Голос он не узнал. Конечно, не узнал, а как он мог узнать ее голос, если она ни разу ему не звонила?

А когда, наконец, продрался через поток ее объяснений, то произнес снисходительно и одновременно учтиво:

— Здравствуйте, леди. Да, я вас узнал. Что я могу для вас сделать?

Это прозвучало в меру холодно и очень аристократично.

Он только-только выехал с автозаправки и собирался, включив четвертую, рвануть по левой полосе МКАД, если рвануть, конечно, удастся, если не будет этих долбаных пробок.

Через час он должен быть у клиента, хотя клиент был не его, а Ескевича. Большой груз намечался через Питер в Финляндию, оставались последние согласования, из тех, что не по телефону, а Ваня, скотина, слег с температурой и соплями.

Как будто у Демидова мало дел с западными партнерами, визами и таможенниками. И из офиса главбух вопит, срочно подписи на платежках нужны.

Но он притормозил у обочины и слушал голос. Вспоминал девочку. Увидел снова ее высокий лоб, ироничные складочки у краешков губ, насмешливую полуулыбку, спокойные и уверенные движения.

А глаза-предатели — интересно, она знает? — как у маленькой девочки, беззащитные. И тонкие пальцы рук с короткими круглыми ноготками без лака — детские совсем.

Держит себя надменно, но Демидов заметил, не со всеми. Со всеми она как раз проста и смешлива. А вот чем он ей не угодил?

Надоела ему как-то ее надменность, зацепил своей. Ему надменности не занимать.

Была какая-то тусня в интернате. А, вспомнил! День учителя они отмечали, точно. Испекли сами что-то, бантики с шариками по стенам развесили, одним словом — радовали административно-воспитательную часть вкупе с прочими.